Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
«Знаешь, я хочу, чтоб каждое слово…»
Алене
Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого
утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно
вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая
в клочья,
отозваться
в сердце твоем сумела.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая буква
глядела бы на тебя
влюбленно.
И была бы заполнена солнцем,
будто
капля росы
на ладони клена.
Знаешь,
я хочу, чтоб февральская вьюга
покорно
у ног твоих распласталась.
И хочу,
чтобы мы любили друг друга
столько,
сколько нам жить
осталось.
«Благодарен, что мне повезло…»
Алене
Благодарен,
что мне повезло.
Говорю,
на потом не откладывая:
ты —
мое второе крыло.
Может —
самое главное…
Но когда разбираюсь в былом,
боль пронзает
как молния:
стал ли я
для тебя крылом?
Стал ли?
Смог ли я?
Дочка пишет сочиненье
Чтоб спряженья и склоненья
лучше закрепить,
дочка
пишет сочиненье:
«Кем хочу я быть?..»
Кем? —
не знаю я,
но только
верю всей душой:
скоро, скоро
будет дочка
взрослой
и большой.
То спокойной,
то азартной,
хрупкой как слюда…
Для кого-то
самой-самой
станет навсегда.
Будет ей
от этой мысли
звонко и светло.
Обнаружит вдруг,
что в мире
есть добро
и зло.
Станет обращаться к людям
за советом
дочь.
(Жаль,
меня уже не будет.
Не смогу
помочь.)
Даже если не захочет,
станет все равно
грустной
и усталой очень —
так уж суждено.
Будет
то надменно гордой,
то совсем земной.
С каждым днем
и с каждым годом
той же
и – иной.
Жизнь узнает,
птиц услышит.
Будет мир
любить…
Дочка
сочиненье пишет:
«Кем хочу я быть?..»
Сочиненье пишет дочка,
щурится слегка…
Ты беги,
беги по строчкам,
тонкая рука!
Солнце
заползло на стену…
Ты пишись,
пишись,
сочинение на тему
под названьем:
Жизнь.
«Дочери, дети среди оглушенной Земли…»
Дочери,
дети среди оглушенной Земли…
Я не о том,
что внезапно они подросли.
Вот они – рядышком с нами.
Смеются легко.
Вот они —
близко.
И все ж таки так далеко!
Настежь распахнуты
и откровенно добры.
Непознаваемы,
словно другие миры.
От разговора иль книги
на миг отстранясь,
смотрят пустынно,
как будто им страшно за нас!
Будто они уже
вечность услышать смогли…
Дочери,
дети среди оглушенной земли…
Друзьям
Олжас,
Мумин,
Виталий!..
В снегах,
в дождях,
в пыли
полуденные дали
меж нами пролегли.
До вас добраться трудно,
но это
не беда:
плечо
поэта-друга
я чувствую
всегда.
Коснешься —
сразу легче,
всем верстам
вопреки.
Наверно,
наши плечи
и вправду широки…
Давайте соберемся
все вместе
как-нибудь.
Поспорим.
Посмеемся.
И выпьем
по чуть-чуть,
по той,
врачебной дозе…
Как бог, неутомим.
пусть
торжествует в тосте
изысканный Мумин.
Пусть
льется неумолчно
за языком Руси
пронзительная мова,
орлиное фарси,
клокочущий казахский…
С рождения и впредь
нам быть,
а не казаться.
Сгореть,
а не истлеть.
И пусть
до злого срока,
что вычислить нельзя,
всех нас
ведет дорога,
которая —
стезя,
которая —
протяжна.
Здесь каждый новый день
несет с собою
тяжесть
открытий
и потерь.
Дорога в лихолетье,
в смертельные
бои…
Вы только не болейте,
товарищи мои!
Я вижу вас за далью
воочью
и во сне…
Стихи друзей читаю.
Как будто письма.
Мне.
«Спелый ветер дохнул напористо…»
Спелый ветер
дохнул напористо
и ушел за моря…
Будто
жесткая полка поезда —
память
моя.
А вагон
на стыках качается
в мареве зорь.
Я к дороге привык.
И отчаиваться
мне
не резон.
Эту ношу
транзитного жителя
выдержу я…
Жаль,
все чаще
и все неожиданней
сходят друзья!
Я кричу им:
«Куда ж вы?!
Опомнитесь!..»
Ни слова в ответ.
Исчезают
за окнами поезда.
Были
и нет…
Вместо них,
с правотою бесстрашною
говоря о другом,
незнакомые
юные граждане
обживают вагон.
Мчится поезд
лугами белесыми
и сквозь дым городов.
Все гремят и гремят под колесами
стыки
годов…
И однажды
негаданно
затемно
сдавит в груди.
Вдруг пойму я,
что мне обязательно
надо сойти!
Здесь.
На первой попавшейся станции.
Время пришло…
Но в летящих вагонах
останется
и наше
тепло.
«Алешкины мысли»
1989
внуку Алексею
Стихи эти родились не так давно. Родились после того, как у меня появился внук. Назвали его Алешей, и он сразу же стал самым главным человеком в нашей большой семье.
Конечно, сначала он, как и все дети, ничего не говорил. Только плакал иногда, а еще – улыбался. Но пришло время, и однажды он произнес слово «мама». Потом – «дай». Потом – «папа», «баба», «деда».
«Деда» – это я.
Но говорил он до поры не слишком много. И я его понимаю, ведь настоящие мужчины, в отличие от настоящих женщин, говорят лишь тогда, когда им есть что сказать.
Так что Алешка больше ползал, пыхтел, что-то строил из кубиков, а чаще всего просто сидел, внимательно смотрел вокруг и думал. Думал много, хмурился и улыбался своим мыслям, однако выразить их, конечно, еще не умел, не мог. Вот тогда-то я и решил помочь ему, – написать стихи от его имени.
Можно считать, что эти стихи мы сочинили вдвоем, четко распределив свои обязанности: Алешка – думал, а я – писал.
1
Значит, так:
завтра нужно ежа отыскать,
до калитки на левой ноге проскакать,
и обратно – на правой ноге – до крыльца,
макаронину спрятать в карман
(для скворца!),
с лягушонком по-ихнему поговорить,
дверь в сарай
самому попытаться открыть,
повстречаться, побыть с дождевым червяком, —
он под камнем живет,
я давно с ним знаком…
Нужно столько узнать,
нужно столько успеть!
А еще —
покричать, посмеяться, попеть!
После
вылепить из пластилина коня…
Так что вы разбудите пораньше
меня!
2
Это ж интересно прямо:
значит, есть у мамы мама?!
И у этой мамы – мама?!
И у папы – тоже мама?!
Ну, куда ни погляжу,
всюду мамы,
мамы,
мамы!
Это ж интересно прямо!..
А я опять
один сижу.
3
Если папа бы раз в день
залезал бы под диван,
если мама бы раз в день бы
залезала под диван,
если бабушка раз в день бы
залезала под диван,
то узнали бы,
как это интересно!!
4
Мне на месте не сидится.
Мне – бежится!
Мне – кричится!
Мне – играется,
рисуется,
лазается и танцуется!
Вертится,
ногами дрыгается,
ползается и подпрыгивается.
Мне – кривляется,
дурачится,
улыбается и плачется,
ерзается и поется,
падается
и встается!
Лично
и со всеми вместе
к небу
хочется взлететь!
Не сидится мне
на месте…
А чего на нем
сидеть?!
5
