Юрий Мандельштам - Собрание стихотворений

Полночное кафе. Угрюм
Лакей от суетливых дум.
Какая мука эта проза.
За окнами смолкает шум.
Подаренная вянет роза.

О, суета сует — любви.
И вдруг — руки прикосновенье.
Лакея больше не зови.
Как этот поцелуй — в крови
Рождает царственное пенье.

Безлюдное кафе. Затих
В душе моей ревнивы стих,
Как увядающая роза
В недрогнувших руках твоих.

За все блужданья вдоль ночных дорог,
За все измены, страсти и желанья,
За все грехи мои — послал мне Бог
Одно единственное наказанье.

И не бенгальским святочным огнем
Горел во всех витринах этот вечер,
Даруя мне — вослед за мутным днем —
Спасительную тягость нашей встречи.

Груз невидимый мне давит плечи,
Тайное сознанье мутит разум.
Или это тяжесть нашей встречи,
Или совесть смотрит злобным глазом.

Злобным глазом в сердце смотрит горе,
Меркнут лампы звездными лучами,
Тает нежность в беспредельном хоре,
Вечность расстилается над нами.

Неужели земными часами мерить
Наши любовные встречи.
Неужели дрожать и бояться просрочить
Минуту жизни земной.

Да, мы строгими будем мерить часами
Нашу земную жизнь.
Только времени бег победив неверный,
Вечною станет любовь.

На светом залитом полу,
На шумом залитом балу
Скользит ноги легчайший взлет,
Взлетает платья хрупкий лед.

Соединяет мерный джаз
Веселых нас, любовных нас:
Лицом к лицу, в руке рука.
Любовь близка, любовь легка.

Взлетает платья нежный лед,
Растает счастья быстрый лет.
Хотя бы на сердце больней,
Не станет музыка грустней.

Разъединяет мерный джаз
Усталых нас, ревнивых нас.
Хотя бы сердце на клочки,
Не станет легче взмах руки.

На замирающем балу,
На погасающем полу
Скользит ноги усталый лет.
Который час? И чей черед?

Хотя бы музыка грустней,
Не станем мы верней, нежней,
Хотя бы сердце пополам,
Не отворяется Сезам.

Любовной горечью и мукой
Я с отрочества напоен.
То ожиданьем, то разлукой
Мой ранний опыт разделен.

С трудом исполненных молений
Внезапно прерывалась нить.
Мне счастье нескольких мгновений
Надолго не давало жить.

Завидую другим влюбленным.
Как радостен их быстрый пыл!
Как радостно изнеможенным
Фонарь полуночный светил!

Зачем озлоблен я, унижен.
Зачем, когда любовь легка,
Меня окутывает ближе,
На грудь ложится мне тоска.

Все тише страстные бои,
Все дальше радостные дали.
Редеют волосы мои
От униженья и печали.

А был я честен, горд и прям.
За что мне Божье наказанье.
Какой любви, каким богам
Угодно это поруганье.

Редеют волосы, больней
На лбу морщины, в сердце годы
От униженья и страстей,
Как от январской непогоды.

Разрывается сердце на части,
Расточаются силы в стихах,
Чтобы вымолить, вынудить счастье,
Хоть случайное, хоть кое-как.

Но его Вы храните ревниво.
Жизнь идет. В корректурных листках,
В счетных книгах, в случайных приливах
Расточается жизнь кое-как.

Расточится. Над свежей могилой
Вспомнят раз: «Он страдал, он не жил».
И опять расточаются силы.
Но хватает и жизни и сил.

Любя, мы о свободе грезим.
Нам в узах верности тесней,
Чем каторжнику в железе
Его связующих цепей.

Нам кажется, что непомерен
Любовный груз, тяжелый крест.
Нам кажется, что мир неверен
И обольстителен окрест.

Но только цепи распадутся,
И хаотической толпой
В нас чувства вольные ворвутся —
— Мы плачем о любви одной,

Как бунтовщик, стесненный властью,
Переворотами горя,
И вдруг припавший — с поздней страстью —
К стопам убитого Царя.

Приду во сне. Ты сразу не поймешь.
«Зачем пришел? Ведь мы недаром в ссоре.
Что ищешь ты?» — И радостную дрожь
Ты не почувствуешь в привычном горе.

«Чего ты ждешь? Я, право, не ношу
Ни ценных мыслей, ни мечты бесценной.
Я только жалости сама прошу,
Я, верно, худшая во всей Вселенной».

— Но почему понять не хочешь ты,
Что я пришел не в поисках иного,
Не для прекрасной праздничной мечты,
А для того, что просто и не ново,

Для робкого комка в твоей груди,
Что бьется трудно и совсем неровно,
Для любящего сердца. — «Уходи.
Я не люблю, я слишком хладнокровна».

К чему тревоги и обманы,
Мой хладнокровный властелин,
Мои бесплодные романы
Ты увеличишь на один.

Жестокосердием привычным
Предшественниц ты превзойдешь,
Молениям косноязычным
Ты не ответишь, не поймешь.

Зачем холодная отрада
Сомненьями окружена?
Властителям любви не надо,
Но и тревога не нужна.

Не забыть мне тревоги:
Этот стыд, этот страх,
Эти стройные ноги,
Этот холод в ногах,

Этот стыд униженья
— На коленях, склонясь,
Перед ней, на коленях,
Унижаясь, стыдясь, —

Эти сильные ноги
В униженьи кляня,
Словно нету дороги,
Уводящей меня, —

— Эти гневные ноги,
Что растопчут меня.

В небе мерцает звезда.
— Станьте моей навсегда.

«Нет, никогда, никогда…»
— Станьте моей навсегда.

Плещет глухая вода.
— Станьте моей навсегда.

Ты ли это? Я так неуверен.
Так прозрачна и призрачна кровь.
Поцелуй — и простреленный череп,
Револьверный дымок — и любовь.

Это — ты. Бьется сердце от страха,
Замирает. Полет с высоты
В эту ночь. Ни дыханья, ни праха,
Ни любви, ни судьбы. Это — ты.

Спокойна жизнь и смерть спокойна
В просторной комнате твоей.
Здесь и страдание достойно,
И счастье кажется мудрей.

И не совсем земным ответом
Меня пленяют в поздний час
Горящие прощальным светом
Зрачки твоих печальных глаз.

Смотрю на волосы, на плечи,
На скромный девичий наряд,
И немудреной ласки речи
Отдохновение дарят.

Но мне спокойствия не надо:
Я безрассудно предпочту
Мою безумную отраду,
Мою беспутную мечту.