Юрий Мандельштам - Собрание стихотворений

Как Пушкин, в снежном сугробе
Сжимающий пистолет —
В последней напрасной злобе
На столько бесцельных лет…

Как Лермонтов на дуэли,
Не отвернув лица…
Как Гоголь в своей постели,
Измучившись до конца…

Как Тютчев, в поздней печали,
С насмешливой простотой…
На позабытом вокзале,
В беспамятстве, как Толстой…

Не стоит думать об этом —
Может быть, пронесет!
Или ничто не спасет
Того, кто рожден поэтом!

На темном моем небосклоне
Ты яркой звездой загорелась,
Ты солнцем любви засияла.

В душе моей, черствой и скучной,
Как солнце, ты вызвала к жизни
Напрасно дремавшие силы.

Была ты звездою и солнцем,
Тревогой моею и счастьем,
Мученьем моим и наградой.

Склоняется солнце на Запад,
И звезды мерцают и гаснут,
И крест на могиле поставлен,

Но звезды светили — и будут!
Но солнце сияло — и будет!
Бессмертье твое несомненно.

Когда я буду умирать,
Тебе — последний вздох и слово.
Пока я жив — молчи не трать
Сокровищ сердца для чужого!

Не надо их добра и зла.
Ни ласки их, ни беззаконий.
Я больше не хочу тепла,
Что ты хранишь в своей ладони.

Ни горьких слов, ни нежных слов
Я говорить чужим не буду.
И тот не знает про любовь,
Кто расточал ее повсюду.

И ненависть тому чужда,
Кто пил ее из каждой лужи,
Как конь, сорвавший удила,
Или невольник неуклюжий.

Но если я приду домой,
Как зверь, ушедший от погони,
Без слов — в молчаньи — головой
Я припаду к твоей ладони.

И если есть бесслезный плач,
Ты все поймешь в минуту встречи,
Смотря на согнутые плечи,
Где знак поставил мне палач.

Сосед случайный, я уйду
Из горизонта твоего.
Верь, в наступающем году
Не обойдут нас никого.
Придет и наш конец страданий.
В каком раю или аду? —
О том не думаю заране.

Я думаю о том, сосед,
Что не вернуть нам этих лет,
И каждый год идет бесследно,
И не узнаем никогда,
Как много в жизни нашей бедной
Было сердечного труда
И кладов мысли заповедной
Под маской холода и льда.

И думаю о том, сосед,
Что эти строки холодны,
Как зов неузнанного брата:
На языке чужой страны
Чужая горесть и утрата.
Но тянет нас по временам
Дать волю сердцу — выход снам.

Зимой в бараке АТП
Случайно встреченный в толпе
Товарищ лагерной недоли! —
Есть на земле и рай и ад, —
Об этом годы говорят,
В тоске прожитые и боли,
И слово «друг» и слово «брат»,
И нас враги не побороли.

Так пусть же хоть из этих слов
К тебе прорвется дальний зов
На память дружбы безымянной, —
Как в ночь полярных холодов
Доходит с южных берегов
Привет по радио нежданный.

Вор смотрел немигающим взглядом
На худые пожитки мои,
А убийца, зевая, лег рядом
Толковать о продажной любви.

Дождь сочился сквозь крышу сарая,
Где легли голова к голове, —
И всю ночь пролежал до утра я
В лихорадке на мокрой листве.

Снились мне поезда и свобода,
Средиземный простор голубой.
На рассвете стоял я у входа
В белый дом, где мы жили с тобой.

Но рука моя долго медлила
Постучать у закрытой двери,
Точно вражья свинцовая сила
Уцепилась за полы мои.

Выдь навстречу, пока еще время.
Помоги, оттяни за порог!
Видишь, плечи согнуло мне бремя,
Ноги в ранах от русских дорог.

Исходил я широко Рассею,
Но последний тяжел переход.
И открыть я дверей — не успею.
На рассвете бригада идет.

«Подымайся!» — за хриплой командой
Подымайся и стройся в ряды.
Пайка хлеба и миска с баландой
И — поход до вечерней звезды.