Христина Кроткова - Белым по черному
Вечерняя прохлада («И я с своих вершин сошла…»)
И я с своих вершин сошла
В тенистые сады,
В изнеможенье прилегла
У ласковой воды.
Вечерней вверясь тишине,
Дремал вечерний пруд,
И в золотистой вышине
Стоял весенний гуд.
Мои воздушные следы —
Как сонная мечта.
Как струйки стынущей воды,
Струилась темнота,
И тени плавные легли,
Ласкаясь к тишине.
Я улыбалась издали
Смеющейся весне.
«Замолкли шумы дня…»
Замолкли шумы дня,
Как голоса подруг.
Я слушаю одна
Шагов старинный звук.
Крутой закинут мост
Над ветхою рекой.
Обломки тонких звезд
В ней тонут в час ночной.
Слетел душистый снег
На зов нагих ветвей.
Подков сребристый смех
Все ближе, все слышней.
И, не поняв вины,
Он затоптал, ездок,
Жасминной тишины
Опавший лепесток.
«Забытый ветер на песках…»
Забытый ветер на песках
Шуршит вдоль отмели по солнцу
И легкую тревожит бронзу
Иссохших прошлогодних трав.
Весна проходит, торопясь,
В своей слепительной тревоге,
И жизнь и смерть находят связь
В великолепном диалоге.
Клубясь под солнечным бичом,
Там воздух радостный струится,
И рвется ввысь, и льнет ничком,
Чтоб от земли не отлучиться.
«Нет весны, которая б не пела…»
Нет весны, которая б не пела
Легким голосом очарованья.
Дух томит неизбранное тело,
Неугаданное очертанье.
Разгулялись ветры но просторам,
Зазвенели над полями птицы.
Вот зазеленели косогоры,
Стали пестрой радостью рядиться.
Вняв ветрам, и ты, душа, по-птичьи
Научилась петь, дивясь мгновенью,
Угадав в неузнанном обличье
Необычное предназначенье.
«С дыханьем застаревшей тишины…»
С дыханьем застаревшей тишины
Когда приходит девственная осень, —
Как пажити библейской старины —
Прилежной Руфью сжатые колосья.
Из сырости рассвета и луны,
Когда туман росы алмазы сбросит, —
Влюбленной Суламифи и весны
Гортанный оклик ветер переспросит.
Усталой горстью сыплю семена,
Вечерних птиц приманивая к дому,
И первая звезда едва видна
По легкому сиянью золотому.
Как вечер поджидающий тиха,
То мудрая жена зажгла лампаду.
Распев благочестивого стиха
Встречает тьму, по древнему обряду.
«Кедры высот Ливана…»
Кедры высот Ливана.
Воздух душист и смирен,
Радости Ханаана
Будит в притихшем мире.
Розовые ладони
Медленного заката
Солнце пригнут и склонят,
Скроют за блеском злата.
Тих закаленный воздух,
Верен дневному зною.
Поздно проснутся звезды,
Позже луна восходит.
Мрак апельсинной рощи,
Очерки кипарисов
С тьмой раскаленной ночи
Сблизились, обнялися.
Благословенной почвы
Благословенны лозы.
Благоговейный воздух
Сквозь благовейность ночи
Тьмой превозносит звезды.
От аромата миртов
Душен массивный воздух.
Ветер душист и смирен.
Поздно проснулись звезды.
Обетованную
Ступаю землю.
Над тихой Каною
Веселью внемлю.
Генисарет.
Скалы как пальцы стиснуты.
Тысячелетний свет —
Крест кипарисовый.
«Гремят в весенней перепалке…»
Гремят в весенней перепалке
Ошеломленные леса.
Всколыхнуты и воздух валкий,
И неба древняя краса.
Срываясь с выси, ветр безумный
Трубит веселый праздник бурь,
И голос страстный, голос юный
Поет и бьется о лазурь.
В неудержимом, долгом звуке
Как легкой воли не узнать.
Тоску веселую разлуки
Не обогнать и не унять.
Пусть буря мчась срывает снасти,
Пусть сердце буйствуя поет —
Ему не част в пустыни страсти
Головокружительный полет.
НА ПЕПЕЛИЩЕ(«Внезапный луч — и в дивном ослепленье…»)
Внезапный луч — и в дивном ослепленье
В дождливый день расцветшая сирень.
Здесь все как было, только больше тени,
И только небо кажется серей.
Вступаю в сад, где радость и усталость
Привыкли коротаться без меня.
Я узнаю: здесь только тень осталась,
Да долгая ветшает тишина.
Сюда не надо звать воспоминаний,
Здесь дом их, здесь они всегда живут.
Забыв года разлуки и скитаний,
Я дома, я гляжу, я наяву!
Растет трава, густа, как па могилах.
Заглушена старинная межа.
Я узнаю: здесь были души милых.
Здесь зазимует и моя душа.
Клянясь, поют веселые потомки
Знакомых замолчавших соловьев.
Заря горит, златит сквозь воздух тонкий
Отеческий опустошенный кров.
РОВЕСНИЦЕ(«Ты не покинула родного края…»)
Ты не покинула родного края.
Закрыв глаза, я вижу: на юру
Стоишь, высокая, судьбы не замечая,
На выступе, над кручей, на ветру.
Сосна над озером! Ровесница, подружка,
Забыла ль ты, как в детстве, по утрам,
Упрямая несчастная кукушка
Любила жаловаться глупым нам?
Осенней ночью долго в непогоду
Гудит твоя смолистая тоска.
Проходит дождь, проходят дни и годы,
Ладонь усталая становится жестка.
На склоне гор, где ветер неуемный,
Задумчивый и нежилой твой дом.
На склоне лет вернешься ли, и вспомнишь,
И вспомнишь ли о жизни, о былом?
Раздумье дни, как облака, считает.
Пусть в даль долин спустилась синева.
Тот ветер жив, и верно повторяет
Чужие, но прекрасные слова.
***
Но я тоже права в своем непреложном пути,
Молчаливый, спокойный упрек твой встречаю открыто
И заранее знаю, что меня ждет впереди:
Берег моря, усталый старик и разбитое наше корыто.
«Проходит жизнь — ты не следи шагов…»
Проходит жизнь — ты не следи шагов,
Тут не поможет бденье и охрана.
Но долго не устанет гнаться кровь,
Будя приливом тело утром рано.
Но береги, но нежь и радуй друга,
Не дай заметить под ногами склон,
Пока созреет смертная разлука,
И возвратится одинокий сон.
Тогда ты в шуме трав услышишь ясно
Обрывки жалоб, непонятных слов
И вдруг поймешь, что с нашей, теплой, красной,
Слилась в земле зеленая их кровь.
Роща(«Сквозит роковой наготой…»)
Сквозит роковой наготой
Обнищавшая роща моя.
Притаясь, проскользит
Окаянный и тощий
Беспутный ноябрьский ветер.
Моих бездыханных дерев
Морозом сожженные, смутные ветви,
Их лик искаженный
Грозит, завещает, и просит мгновенье
Последней, смертельной мольбой,
Мятельной тоской заклинает, уносит:
— Отмщенье!
— Весна!
«С веселой трепетной тревогой…»
С веселой трепетной тревогой
Взлетела стайка воробьев.
Легко стекает день отлогий
В прохладу стынущих ветров.
Лес не торопится, он стройно
Обдумывает про себя
Закат медлительно спокойный,
Залегший далеко в степях.
Уходит день, на день похожий,
Густеет сумрак заливной.
Остановись и ты, прохожий,
Дохни немертвой тишиной.
«Ночь уронила лунный иней…»
