Важа Пшавела - Поэмы

Кто ты, дочка, что ты бродишь?
К нам с добром ли и откуда?

Я дочь Шанше из Бачали.
Я хочу вам помогать,
Если только бог захочет.
Хорошо это иль худо,
Над толпою слабых женщин
Я решила, люди, встать.

Это оборотень, люди!
Гляньте, как глаза сверкают!
Если впрямь душа живая,
Ты зачем сюда пришла?

Одного хочу пусть копья
Вражье сердце прободают,
Пусть глаза нечистой твари
Жжет горячая зола!
Кто она? Откуда? глухо
Воины заговорили.

Слушайте, скажу вам прямо.
Драться я с врагом хочу!
Жажду отомстить неверным:
Много зла они творили,
Предающие отчизну
И пожару и мечу.
Деву, пшавы и хевсуры,
Осмеете вы, быть может.
Я меча могучим взмахом
Вам чудес не покажу,
Но, клянусь могилой братьев,
Если небо мне поможет,
Как волчица в бой я ринусь
И врага не пощажу.
Вся опора у неверных
В Бахтриони знаменитой.
Это грозная твердыня,
Неприступная извне,
Рвы наполнены водою,
Все готово для защиты,
Даль оглядывая зорко.
Ходит стража по стене.
Кровь моих несчастных братьев
Пролилась под той стеною…
Мне враги заплатят кровью!
Мать моя у них в плену.
Пусть погибну с нею рядом
Я пожертвую собой!

Что же твой отец проклятый
Не собрался на войну?
Иль тебя взамен послал он
В эти дни борьбы суровой?

Видно, девка ошалела,
Хочет в брод загнать народ!
Средь мужчин чего ей надо,
Неразумной, бестолковой?

Так не обещался Шанше,
Что на помощь нам придет?
Не седлал коня лихого?
Не надел кольчуги медной?

Он бы, часу не промедлив,
Вам на помощь поскакал.
Но отец в бою изранен
И лежит в постели. Бледный
Небосвод при вести бранной
Перед ним багровым стал.
Только дух его могучий
Не осилил нездоровья.
Приказал подать доспехи,
Оседлать коня велел,
На коня с трудом взобрался
И упал, облившись кровью.
У него открылись раны,
Словно мертвый, побелел.
Даже на ноги подняться
Было Шанше не под силу.
(Слезы частые у Лелы
Покатились по лицу.)
Скоро и отец, быть может,
От меня уйдет в могилу!

Ты, сестра, останься дома,
Чтобы помогать отцу.
Ты подашь ему напиться,
Перевяжешь тряпкой раны.
Нас и без тебя довольно
Мы неверных укротим!
Мы обвалом с гор сорвемся
И потопчем слуг корана.
За твоих убитых братьев,
Не тревожься, отомстим!

Хорошо сказал Сумелджи!
Нам корысти будет мало,
Если ты поедешь с нами.
Девушка, вернись к родным!
Как бы войско с разговором
В дальний путь не запоздало;
Много нынче говорили,
Завтра все договорим.

Передай же брату Шанше:
Пусть он отдохнет спокойно.
Хватит нас, бойцов бывалых,
Чтоб неверных разгромить.
Это от Лухуми-старца
Передай отцу достойно.

Не вернусь я… Сны дурные
Не дают мне дома жить;
Человек, как деготь черный,
Ходит, головы таскает,
Окровавленные руки
Он кладет передо мной.
Он уйдет и вот, как солнце.
Взглядом женщина сверкает.
Говорит мне: Что ж ты, Лела,
Смолкла? Это ворог твой! —
И теперь ни днем ни ночью
Яне сплю живу в тревоге.
Горько зарыдала Лела,
Побледнела, как зола.
Сильно повода рванула
И в ущелье по дороге,
Плача жгучими слезами,
Лошадь тихо повела.
Лелин плач писали горы
На груди, как книги строки,
Ручейки по горным склонам,
Словно слезы, потекли.
Пиримзе старухой стала
Стебель сгорбился высокий.
Раздается на вершинах
Стон измученной земли.

С гор печально сходит роза,
Свежею росой омыта,
Многоцветным покрывалом
Горный луг над ней горит.
Чей-то крик далекий слышен,
С шумом вод падучих слитый.
Видит Лела, обернувшись,
Человек с горы бежит.
Он кричит: «Постой, сестрица,
Ты бы лошадь придержала.
Не горюй, не убивайся,
Слово выслушай мое!»
Лела спешилась и лошадь
К ветви дуба привязала,
Села на траву печально,
Рядом положив копье.
Квирия, гонец тушинский,
Показался под горою,
Словно вырванный из ножей
Меч пред девушкой предстал.

Хочешь, дочерью мне будешь
Или будешь мне сестрою.
Не суди, родная, плохо,
Что тебя я задержал.
Квирия я. От тушинов
Прислан вестником о буре.
Хоть и пшав я, ваш, но пробыл
На чужбине много лет:
Корнем врос я в эти горы,
Сын я Гиви из Матури. [6]
Я сегодня был средь войска
И услышал твой ответ.
Я молчал и слушал старших,
Что их мудрость говорила,
И разумным показалось
За тобой поехать мне.
А тебя прогнавши, войско
Опрометчиво решило.
Не подумало, что хитрость
Лучше силы на войне.
Укрепили нечестивцы
Бахтрионских башен своды…
Много их и им ни приступ.
Ни осада не страшны.
В крепости всего важнее
Крепкие ее ворота.
Чтобы дать мечам работу,
Отпереть мы их должны.
Но дорогу в Бахтриони
Проложить войскам возможно!
Мы себя не пожалеем
И постудим так, сестра:
Мы обгоним наше войско,
Пробираясь осторожно,
В басурманскую стоянку
Мы поспеем до утра.
Поздороваюсь со стражей
И начальнику отряда
Я скажу: «В подарок шаху
Я красавицу привез.
Человек я небогатый
И прошу у вас награды!»
Ворота они откроют,
Через ров опустят мост.
Если ловко их обманем,
В крепость мы войдем с тобою,
Я устрою остальное,
Ты не делай ничего…
Мы у входа крепостного
Станем раннею зарею.
На заре примчится войско,
Впустим в крепость мы его.
Отопру ворота войску,
А потом пусть хоть замучат,
Мне не страшно! Что ты скажешь,
Верно ли я говорю?

Я, родной, на все готова,
Я приму любую участь.
Только думать не могу я,
От тоски огнем горю.
На душе лежит обида,
Я гнездом печали стала.
Все, что ты решишь и скажешь,
Я готова исполнять,
Чтоб врагов к ослиным яслям
Наше войско привязало,
Чтобы матери колени,
Умирая, мне обнять!..
И на этом сговорились
И пошли с горы на гору,
Оба умереть готовы
Лишь бы войску помогли.

Смыли облачную сажу
Неба чистые просторы,
Божья благо дать святая
Осенила ширь земли.
Свет с чела вершин блестящих
Озарил войска лучами:
По горе идут Лашарской,
Бубенцом знамен звеня.
Стойте! закричал Лухуми.
Иль не видите пред нами
Сам Лашари светозарный
Своего ведет коня!

Это правда! Сам я видел
Двигался он над горами.
В золотой венец сплетался
Свет вокруг его чела.

На коне сидел прекрасный,
Был он окружен лучами,
Только я его заметил
Радость в сердце снизошла.

Голубым он мне казался
В заревом луче высоком.
Молниями озарял он
На сто верст дорогу нам.

Вот он шествует я вижу,
Из огня и света соткан.
Скакуну подходит всадник,
Как весенний цвет полям.

Пусть твоя, владыка, сила
Землю славой наполняет.
Поведи нас в бой, готовый
Пастве помощь оказать.
С нами пусть земля и небо
Крест Лашарский прославляют!
Где тот враг, который нынче
Битву нам посмел бы дать?
Синего коня далеко
На горах следы сверкают.
И зажглась огнем восторга
Вся взволнованная рать.

День вставал. Заря, бледнея,
Над землею умирала.
О, когда бы всем прекрасной
Смертью умирать такой:
Вечером уйдя, заутра
Снова б прелесть оживала,
В прежнем облике и силе
Представала предо мной.
Если б в сердце человека
Долгое горело пламя
И не гасло! А погаснув
Вспыхивало вновь огнем…
Страшен человек бездушный,
Вживе схожий с мертвецами
Жизнь его навек застыла
Голым горным ледником.
Он не пожалеет брата,
Предаваемого казни,
На горе высокой страсти
Он не встанет никогда.
Утопает он в болоте
Без участья, без приязни.
Страшен, страшен путь бездумья,
Как жестокая беда.

Высоко над войском в небе
Льды в тумане показались,
Крутизной ошеломляя,
Встали горы, где ни глянь!
Проглотили мир и кровью
Всей природы насыщались.
У скалистого верховья
Миновали Алазань.
Горы были, словно дэвы
После сна, еще в дремоте,
Простоять века на месте
Как единый миг для них.
Словно плащ тяжелый, сбросят
Мглу при солнечном восходе;
Папади весь мир не снимут
Вечных шлемов ледяных.
Встали, подперев друг друга,
И не поведут бровями.
Словно мертвые в могиле,
Голоса не подадут.
Что среди творений мира,
Горы, что сравнится с вами
В час, когда туман и грозы
Вам вершины обовьют?
Мысль горы туман, и тучи
Мужества ее корона.
На груди ее люблю я
Волны трав и клочья мглы.
Одинокий, сиротливый,
Свищет ветерок по склону,
Бездну гордо озирая.
Выше гор парят орлы.
Там обглоданные кости
Видят птицы под собою,
Совещаются, клекочут
Гор свободные сыны.
Отзываются друг другу,
Как в сражении герои,
Любят увидать собрата,
Гордой радостью полны.
Перед войском восхищенным
Засияло под зарею
Дно долины Кахетинской
Из туманной глубины.

Приостановилось войско.
Из рядов вопрос раздался:
«Люди! Где гонец тушинский?
Квирии в походе нет»
Вспыхнул, словно стог, хошарец
И на стременах поднялся.