Роберт Рождественский - Эхо любви. Стихотворения. Поэмы (сборник)

Черный камень,
черный камень,
что ж молчишь ты,
черный камень?

Разве ты хотел такого?
Разве ты мечтал когда-то
стать надгробьем
для могилы
Неизвестного солдата?
Черный камень.
Что ж молчишь ты,
черный камень?..
Мы в горах
     тебя искали.
Скалы
     тяжкие
          дробили.
Поезда в ночах
               трубили.
Мастера в ночах
не спали.
Чтобы умными руками,
чтобы
     собственною кровью
превратить
обычный камень
в молчаливое
надгробье.
Разве камни
     виноваты
в том,
     что где-то под землею
слишком долго
спят солдаты?
Безымянные
     солдаты.
Неизвестные
      солдаты…
А над ними
     травы сохнут.

А над ними
     звезды меркнут.
А над ними
     кружит беркут.
И качается подсолнух.
И стоят над ними
сосны.
И пора приходит
          снегу.
И оранжевое солнце
разливается по небу.
Время
     движется над ними…
Но когда-то,
но когда-то
кто-то в мире
           помнил
                имя
Неизвестного солдата!
Ведь еще
      до самой смерти
он имел друзей немало.
Ведь еще
      живет на свете
очень старенькая
мама.
А еще была
          невеста.
Где она теперь –
невеста?..
Умирал солдат –
известным.
Умер –
Неизвестным.

Ой, зачем ты,
           солнце красное,
все уходишь –
не прощаешься?
Ой, зачем
      с войны безрадостной,
сын,
не возвращаешься?
Из беды тебя я выручу,
прилечу
      орлицей быстрою.
Отзовись,
моя кровиночка!
Маленький.
Единственный…

Белый свет
          не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
          моя надежда!
Зернышко мое.
Зорюшка моя.
Гор ю ш к о мо е, –
где ж ты?

Не могу найти дороженьки,
чтоб заплакать над могилою,
не хочу я
      ничегошеньки, –
только сына милого.

За лесами моя ластынька!
За горами – за громадами…
Если выплаканы глазыньки,
сердцем
      плачут матери…
Белый свет
          не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
          моя надежда!
Зернышко мое.
Зорюшка моя.
Гор ю ш к о мо е, –
где ж ты?

…Слушайте!
Это мы
      говорим.
Мертвые.
Мы.
Слушайте!
Это мы
      говорим.

Оттуда.
Из тьмы.
Слушайте!
      Распахните глаза.
Слушайте до конца.
Это мы говорим.
Мертвые.
Стучимся
      в ваши сердца.
Не пугайтесь!
Однажды мы вас потревожим во сне.
Над полями
          свои голоса пронесем
                в тишине.
Мы забыли,
      как пахнут цветы.
Как шумят тополя.
Мы и землю забыли.
Какой она стала,
           земля?
Как там птицы?
           Поют на земле
без нас?
Как черешни?
           Цветут на земле
без нас?
Как светлеет река?
И летят облака
над нами?
Без нас.
Мы забыли траву.
               Мы забыли деревья
                     давно.
Нам
     шагать по земле
                не дано.
Никогда
      не дано!
Никого не разбудит
           оркестра
                печальная
                     медь…
Только самое страшное, –
даже страшнее,
           чем смерть:
знать,
что птицы
      поют на земле
без нас!
Что черешни
           цветут на земле
без нас!
Что светлеет река.
И летят облака
над нами.
Без нас.
Продолжается жизнь.
И опять
      начинается день.
Продолжается жизнь.
Приближается время дождей.
Нарастающий ветер
                колышет
                     большие хлеба.

Это –
     ваша судьба.

Это –
     общая наша
           судьба.
Так же птицы
           поют на земле
без нас.
И черешни
цветут на земле
без нас.
И светлеет река.
И летят облака
над нами.
Без нас…

Я не смогу.
Я не умру…

Если
умру –
стану
      травой.
Стану
      листвой.
Дымом костра.
Вешней землей.
Ранней звездой.
Стану волной,
пенной волной.
Сердце
      свое
вдаль унесу.
Стану
     росой,
первой грозой,
смехом детей,
эхом в лесу…
Будут в степях
травы
шуметь.
Будет стучать
в берег
волна…

Только б
      допеть!
Только б
      успеть!
Только б
      испить
чашу
до дна!
Только б
      в ночи
пела труба!
Только б
      в полях
зрели хлеба!..
Дай мне
ясной жизни,
           судьба!
Дай мне
гордой смерти,
           судьба!

– Идут часы…
– Подумаешь, –
           открытье!
Исправны, значит…
Приобрел –
          носи…

– Я не о том!
На улицу смотрите:
по утренней земле
                идут часы!
Неслышные, торопятся минуты,
идут часы,
      стучат ко мне в окно.
Идут часы,
и с ними разминуться,
не встретить их
           живущим не дано…
Часы недлинной жизни человека,
увидите, –
я вас перехитрю!
Я в дом вбегу.
Я дверь закрою крепко.
Теперь стучите, –
               я не отворю!..
Зароешься,
          закроешься,
                не впустишь,
свои часы дареные испортишь,
забудешь время
           и друзей забудешь,
и замолчишь,
и ни о чем не вспомнишь.
Гордясь уютной тишиной квартиры
и собственною хитростью
                лучась,
скорее
двери забаррикадируй!..

Но час
      придет!
Неотвратимый час.
Наступит он в любое время года
на мысли,
на ленивые мечты. Наступит час
                     на сердце и на горло…
И, в страхе за себя,
очнешься ты!…
И разобьет окошко
                мокрый ветер.
И хлынут листья
               в капельках росы…

Услышишь:
бьют часы!
И вслед за этим
почувствуешь:
наотмашь
      бьют
           часы!
Сердце в руках

Я видел, как по Праге,
с прохожими
           встречаясь,
нейлоновое платье
на плечиках качалось.
Качалось –
          незатейливое,
цвета румянца.
Качалось
отдельно,
чтобы не помяться.
Несла его
      девушка, –
как счастье, несла.
Девушка зардевшаяся
на танцы шла…

Но почему я вздрогнул
и холодок –
           по коже, –
весенняя дорога
похожа!
Похожа!
С цветов,
      зарей вымытых,
сбивая росу,
я на руках вытянутых
сердце несу…

Идти неудобно –
улицы
     круты…
Несу я сердце
           к дому,
в котором –
ты.
Какое это сердце –
тебе
разглядеть.
Какое это сердце –
тебе
владеть!..
Веришь или не веришь, –
возьми его,
          прошу…

Я позвоню у двери
и сердце положу…
А ты опять рассердишься, –
есть из-за чего.
А ты не примешь
           сердца,
сердца моего…
Я это знаю, знаю –
и все же иду…

Улица
     сквозная
пророчит беду.
А людям удивительно:
человек идет
и на руках
      вытянутых
сердце
несет…

Что вы ловите,
           рыбаки?
Что ловите?..
Как всегда,
          неприступны и застенчивы, –
над гудящей рекой
                вы расставили локти,
будто не удочки у вас в руках,
а уздечки.
Будто это не река,
                а конь взнузданный,
будто слышится вам
                топот копыт частый,
будто в жизни вам
только это и нужно, –
вечно мчаться
           за своим рыбацким счастьем.
Пригибаясь к холке коня,
                тихо охаете…
А к высоким сапогам
                глина прилипла.
А в ведерках –
           сплошняком ерши
                     да окуни…
Где ж она –
золотая ваша
рыбка?..

Мимо вас по реке –
           лодки, лодки…
А за моим окном
           глухо шумит улочка.
Я сижу,
      расставив широко локти.
У меня в руках не карандаш,
                     а тоже – удочка.
Я, как вы, рыбаки,
пробую разное.
Мне
ленивую плотву ловить не хочется.
Я в поток ревущий удочку забрасываю, –
по тетрадному листу
круги расходятся.
Расходятся круги,
           разбегаются…
А улов мой
вяло иглами ершится.
Над усталой головою
                солнце катится,
в каждой капле отражаясь,
в каждой жизни…
Может, скажут:
           «Ты ловить не умеешь!
Не всегда тебе
           терпенья хватает…»
Нет, поймите, –
мне надоела мелочь,
                мелочь!
А где –
      она?
Где моя рыбка
золотая?
Где она –
      неповторимая –
                хоронится?
На какой такой глубине опасной?

Как вам ловится,
           рыбаки?
Как ловится?
Я желаю вам удачи.
Удачи рыбацкой.