Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида
«Как вспомнишь, что я медведя боялась…». Лотошиться — делать что-то бестолково, суетливо.
Батайские дни. Батайск — город неподалеку от Ростова-на-Дону, крупный железнодорожный узел. Во время Гражданской войны город неоднократно захватывали то белые, то красные. Лотошить — говорить быстро, торопливо.
ИЗ КНИГИ «ОРИОН». Стихи этой книги обращены к М.В. Шику. В одном из них эта связь объяснена напрямик:
Ты под созвездьем Ориона
Сказал мне некогда: люблю.
И многозвездная корона
Главу украсила мою.
Мы шли с волхвами к Вифлеему,
Где пели ангелы хвалу.
Там, побеждая Смерть и Время,
Ты снова мне сказал: люблю.
Теперь померкло это слово.
Ушел ты в дальнюю страну.
И я одна в лучах багровых
Звезды безумья — Никт-Бурну.
Но чает дух мой новой встречи,
Провидя в сумрачной дали
Звезду Пророка и Предтечи,
Звезду изгнанников земли.
В тетради «О твоем отце», обращенной к С.М. Шику, М.-М. вспоминала: «Очень давно, в те времена, когда наши души соединены были перед Богом, как сестры-близнецы, мы стояли однажды с отцом Твоим у окна и смотрели на звездное небо.
— Я дарю тебе созвездие Ориона, — сказал он. И в этот миг я вспомнила, что это созвездие связано с нами, что оно — в былом ли, в грядущем ли — наша обитель. Когда вошла в нашу жизнь Твоя мать, и когда я, после смертного ужаса перед появлением ее, полюбила ее душу, я сказала однажды в порыве любви, уходящей за земные грани: “Я дарю тебе созвездие Ориона”. Она приняла дар, и на Орионе стало нас четверо — она, отец Твой, я и Ты — Третий, ожидавший посланничества своего, Сын, утешитель» (1922; Семейный архив Шиков и Шаховских).
«Такую ночь, такие звезды…». Записано в дневник 4 декабря 1950 г. как «старое стихотворение». Тематически соотносясь с другими текстами цикла «Орион», авторской пометы об отнесенности к нему не имеет.
«Я живу в жестоких буднях…». Ворон с кличкой «Никогда» — из стихотворения Э. По «Ворон».
Рассвет («Выплывают из пещеры Ночи…»). М.-М. колебалась, к какому циклу отнести это и следующее стихотворения: «Остров изгнания» или «Быт».
«Ах, я не смею тосковать…». Эпиграф — из стихотворения Е.А. Баратынского «Он близок, близок день свиданья…».
ИЗ КНИГИ «Утренняя звезда». Цикл, обращенный к приятельнице А.Ф. Добровой Эсфири Пинес (ср. строки из письма М.-М. к О. Бессарабовой: «Мне было дозволено переступить через огненный круг, в который позвал меня голосом Эсфири сам Люцифер» (март 1921 г.) и запись в дневнике О. Бессарабовой от 3 июня 1920 г.: «Люцифер из Совнархоза, в женском образе, в мужских рейтузах и галстуках, Звезда Утренняя (Эсфирь Пинес)» (Бессарабова. Дневник. С. 359, 317). Цикл состоит из 50 стихотворений.
«Так некогда явился Искуситель…». Ср. автохарактеристику М.-М., записанную О. Бессарабовой в дневник 3 июня 1920 г. под диктовку М.-М.: «Старая поэтесса. Будущая монахиня, искушаемая дьяволом. Бродяга» (Бессарабова. Дневник. С. 317).
«Сквозь малую души моей орбиту…». Первая строфа с названием «Чин жизни» записана в дневник 25 марта 1949 г. с пометой: «Так в непреувеличенном отчаянии писала я в сергиевские дни [неточность памяти: переезд в Сергиев Посад совершится месяцем позже. — Т.Н.]. “Строгого чина” — небес, т. е. внутреннего мира, соединяющего меня с моими “небесами”, у меня, конечно, не было. Но потребность в нем, знание, что он такое, что у каждой души он должен быть и что в днях моей жизни душа с ним считается и руководится им, пока не совершилось в ее путях нечто очень страшное, породившее 4 строки, какими начата эта страница. В те дни “Звезда Полынь на воды пала” — и поистине горькими ощутились “истоки” бытия. И… грозным Божьим попущеньем Звезда полынь, Звезда Полынь, снесла великим наводненьем все храмы всех моих святынь».
«Я не взойду на гору Гаризин…». Гаризин — гора в Самарии.
«И вдруг покинуть стало жалко…». М.-М. сомневалась, к какому циклу отнести это стихотворение: «Распутье» или «Быт». Красюковка — территория в Сергиевом Посаде, включающая Бульварную, Огородную и Полевую улицы. М.-М. жила на Бульварной.
«По многозвездной среброзвучной…». Вчера ли это только было / Иль много, много лет назад? — М.-М. вспоминает о своей прогулке с М.В. Шиком, тогда студентом первого курса Университета, по Воробьевым горам. «Я, задумавшись, смотрела на всё великолепие, когда он спросил меня:
— О чем вы думаете? На что вы так смотрите? Что видите?
Не помню, что я ответила, но помню, что спросила его:
— А вы что видите?
— Вижу Нику крылатую, богиню победы, — ответил он с вдохновенным блеском в глазах» (из тетради М.-М. «Сыну об отце», семейный архив Шиков и Шаховских). Ср. строки Н. Гумилева, которые М.-М. выписывает в дневник, говоря, что они словно написаны ей самой:
В час моего ночного бреда
Ты возникаешь пред глазами —
Самофракийская Победа
С простертыми вперед руками.
«О, кто мне душу озарит…». Хохочет леший на ели… — ср. стихотворение «Чертовы качели» Ф. Сологуба.
«Сяду я на пне корявом…». Аносино — деревня у Борисоглебского женского монастыря под Москвой. Там на даче жили Тарасовы. В 1925 г. в Аносино жили уехавшие из Сергиева Посада, опасавшиеся третьего ареста, друзья М.-М. Мансуровы.
Рентгену («Поймал и тайных сил природы…». Стихотворение — второе в триптихе «Солдатенковская больница». Вильгельм Конрад Рентген (1845–1923) — немецкий физик, открывший излучение, названное рентгеновским. Солдатенковская больница для бесплатного лечения была построена в 1910 г. по завещанию почетного гражданина Москвы, купца первой гильдии Козьмы Терентьевича Солдатёнкова (1818–1901). С 1920-го носит имя С.П. Боткина.
«Закружились хороводом…». Перловка — в Перловке жила семья художника Г.Б. Смирнова, дружественная Д. Андрееву и А. Коваленскому.
«Вершин сосновых шум…». М.-М. колебалась, к какому циклу отнести это стихотворение: «Распутье» или «Остров изгнания».
Из книги «Страстная седмица». Этот цикл несомненно связан с создававшимся одновременно циклом стихотворений М.В. Шика «В страстную седмицу» (цитаты из него см. в публикации: Шик Е. Путь (о моем отце Михаиле Владимировиче Шике — отце Михаиле) // http://www.damian.ru/Svidetelstvaovere/shik/mshik.html. В письме к В.С. Затеплинской от 7 января 1924 г. М.-М. писала: «Кроме “Монастырского”, изданного у меня ничего нет. И вряд ли скоро будет. Не те времена, чтобы печатать “Страстную седмицу” и т. п.» (МЦ. КП 4680/190).
«Долго ли ходить мне по мукам…». Характерно сращение разнородных мотивов: византийского апокрифа «Хождение Богородицы по мукам» (к грешникам в Ад), сюжета о «Покрове Богородицы» и славянского языческого образа Матери Сырой Земли — с зачином, отсылающим к пушкинскому стихотворению «Дорожные жалобы». Ср.: «“Богородица, что есть, как мнишь?” — “Великая мать, отвечаю, упование рода человеческого”. — “Так, говорит, Богородица — великая мать сыра-земля есть, и великая в том для человека заключается радость”» (Ф.М. Достоевский, «Бесы»).
«Двенадцать лет земных жила…». Стихотворение обращено к М.В. Шику.
«Как тихо на Голгофе было…». Иосиф — Иосиф Аримафейский, в саду которого, в пещере был устроен Гроб Господень. Греческим словом Лифостротон именовалось судейское возвышение или помост. «…Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю. Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа» (Евангелие от Иоанна, 19:12–3).
«Я одна в саду Аримафея…». Гроб Господень был установлен в саду Иосифа Аримафейского (происходившего из палестинского города Аримафеи).
«Зачем в спеленутое тело…». Эпиграф — Евангелие от Иоанна, 11:43.
ИЗ КНИГИ «ОГНЕННЫЕ СТУПЕНИ». Книга обращена к М.В. Шику. 23 февраля 1923 г. в «Тетради о твоем отце», обращенной к С.М. Шику, М.-М. признается: «Отец твой приходит два-три раза в месяц, чаще всего перед отъездом в Москву — за какими-нибудь поручениями. Раньше я ему читала в такие вечера свою текущую лирику, но у него был такой мученический вид там, где лирика касалась безысходного огненного круга, в кот<ором> я часто ощущаю себя, что понемногу я разредила, а теперь, кажется, и совсем прекратила эти чтения» (Семейный архив Шиков и Шаховских).
«Так близко, близко я к горнилу…». Девы притчи — мудрые и неразумные девы евангельской притчи (Мф., 25: 1–3).
