Хуан Хименес - Испанские поэты XX века

      — Если ты услышишь: плачет
горький олеандр, сквозь тишину,
что ты сделаешь, любовь моя?
— Вздохну.

      — Если ты увидишь, что тебя
свет зовет с собою, уходя,
что ты сделаешь, любовь моя?
— Море вспомню я.

      — Если под оливами в саду
я скажу тебе: «Люблю тебя», —
что ты сделаешь, любовь моя?
— Заколю себя.

Над берегом черные луны,
и море в агатовом свете.
Вдогонку мне плачут
мои нерожденные дети.
Отец, не бросай нас, останься!
У младшего сложены руки…
Зрачки мои льются.
Поют петухи по округе.
А море вдали каменеет
под маской волнистого смеха.
Отец, не бросай нас!..
                              И розой
рассыпалось эхо.

Глаза мои к низовью
плывут рекою…
С печалью и любовью
плывут рекою…
(Отсчитывает сердце
часы покоя.)

Плывут сухие травы
дорогой к устью…
Светла и величава
дорога к устью…
(Не время ли в дорогу,
спросило сердце с грустью.)

Прощаюсь
у края дороги.

Угадывая родное,
спешил я на плач далекий —
а плакали надо мною.

Прощаюсь
у края дороги.

Иною, нездешней дорогой
уйду с перепутья
будить невеселую память
о черной минуте.
Не стану я влажною дрожью
звезды на восходе.

Вернулся я в белую рощу
беззвучных мелодий.

Стою, моряк, над древнею рекою,
что в море Андалузии родной
впадает разметавшейся волною,

и мнится мне: я — капитан лихой;
дано мне рассекать хребет пучины
под ярым солнцем, под седой луной.

О, юг полярный! О, крутые льдины
морей полночных! Белая легла
весна на оснеженные вершины:

хрусталь — их души, камень — их тела!
О, тропики, где воздух раскаленный
и пышных рощ лазоревая мгла!

И вот, мечтой упорной окрыленный,
лечу, лечу на корабле своем,
заворожен сиреною зеленой,

что в раковине спит на дне морском.
Волна, волна, прими меня, вскипая,
сирена, встань, оставь свой влажный дом,

оставь свой грот, волшебница морская,
с любовью моряка заговори,
свой свет подводный в сердце мне вливая.

Вот лик небес зарозовел, смотри,
вот в чаще моря голубой, широкой
всплывает тело нежное зари.

Коснись же урны, белой и высокой,
лба моего, коснись рукой своей,
хрустальной, зыбкой, уведи глубоко

на дно, в свой синий сад, и пусть скорей
в подводной мгле свершится свадьба эта.
Свидетели — луна морских зыбей

и ясный ангел, лодочник рассвета…
По воздуху, по землям, по морям
я понесусь, не знающий запрета,

привязанный к зеленым волосам
моей сирены. Поднимай же флаги,
моряк, пусти корабль свой по волнам,

отдай его соленой пенной влаге!

На своем корабле — постаменте зеленом
из ракушек, моллюсков и тины морской —
рыб летучих пастух, победитель циклонов,
капитан, ты был в море увенчан грозой.

Побережий далеких призывные стоны,
словно чайки, летят за твоею кормой:
«О чем говорил ты, моряк непреклонный,
по радио ночью с Полярной звездой?

Ты, свободный кочевник, сын северных плачей,
ты, полудня лимон, ты, избранник удачи,
ты, любимец сирен и любовник морей…

Это мы, побережья, — и горы и степи —
умоляем тебя: разорви наши цепи,
уведи нас бродить по просторам зыбей!»

Минуя в беге города и веси,
спустись оленем пенных горных вод
на солнцепек приморского безлесья,
где только зимородок гнезда вьет.

И я, заждавшись, как небесной манны,
глотка живого с ледяных высот,
из камышей соленого лимана
тростинкой брошусь в твой водоворот.

И на ручье, который взял начало
из шалой глыбы снежного обвала,
свои инициалы напишу.

А ты, как пар сквозной и одинокий,
осоки запись растворив в потоке,
вернись к горам, и дубу, и плющу.

— Подари мне, сестренка, платок
перевязать мои раны…
— А какой тебе выбрать платок,
розовый или шафранный?

— Дай любой. Вся в крови моя грудь.
Струйка крови течет по руке.
Только сердце свое не забудь
вышить в каждом его уголке.

Дневной экспресс остановился
там, где репейники стеной.

«Милая девушка, ландыш лесной,
воды ключевой у тебя я напился
и сердце оставил в кувшине с водой».

Ночной экспресс остановился
там, где оливы над рекой.

«Милый рыбак, лодочник мой,
сердце свое я, видать, обронила
в тесную лодку, в челнок твой сырой».

Море… А может быть, океан…
Нет, море… Любовь моя, море…

Отец, я по крови своей капитан,
зачем ты от моря меня оторвал,
увез меня в город на го́ре?
Каждую ночь меня кличут моря,
зовут путеводные звезды…

Послушай, отец, я по крови моряк,
зачем меня в город увез ты?..

Я бога о жабрах молю.
Мне обязательно надо
увидеть невесту мою,
наяду подводного сада.

Утром она, словно птицу,
выпускает зарю в небеса,
когда на камнях серебрится
подводного луга роса.

Я не встречу тебя никогда,
садовница темных глубин,
морского рассвета звезда.

Морским и небесным пиратом,
если еще я не стал,
я им обязательно стану.

Если из моря зарю не достал,
если еще не достал,
я ее непременно достану.

На эсминце плывет капитаном
морской и небесный пират,
и шесть моряков великанов
на вахте посменно стоят.

Если я с неба зарю не достал,
если еще не достал,
я ее непременно достану.

Лодочник, друг, не нужна твоя лодка,
в порт я пойду по зеленым волнам.

Нежностью горькой соленого моря
залито небо до самого дна.

Лодочник, мне и сандалий не надо,
я босиком побегу по волнам.

Лодочник, друг, не нужна твоя лодка,
в порт я пойду по зеленым волнам.