Галина Цурикова - Тициан Табидзе: жизнь и поэзия
«Сто прапорщиков» (1983) — книга необычная в литературе о декабристах. Она домашняя, интимная, теплая. В то время, когда незыблемой считалась оценка декабристов как героев-революционеров, разбудивших народ, Цурикова предложила сложный, психологически тонкий подход: увиденные вблизи и изнутри, декабристы предстали очень разными, и разными были побуждения, приведшие их на Сенатскую площадь.
Галина Михайловна всегда придерживалась здравой, реалистичной философии: в жизни все, в конце концов, так или иначе устраивается, беды и печали тоже укладываются в общую гармонию, нужно только иметь терпение и работать, и все получится. И это ее убеждение не однажды подтверждалось: в самое трудное время ей выпала счастливая удача — участие в публикации архивных материалов из наследия академика А. А. Ухтомского.
Ухтомский тогда был мало известен просвещенной публике, разве что его княжеское имя связывалось со словом «доминанта». Да и в ученой среде масштаб его личности и научных заслуг был недооценен. Между тем, Алексей Алексеевич Ухтомский — фигура исполинская, личность уникальная: физиолог, мыслитель, богослов-старообрядец, тайный монах, энциклопедист… Человек евангельского духа, полный деятельной любви к людям, он преподавал университетским студентам законы этой любви наравне с законами физиологии.
Погружение в область захватывающих идей, незнакомых чувств, в глубину беспримерной самобытной жизни Ухтомского стало для Галины Михайловны подлинно духовным событием. На фоне нарастающей социальной депрессии жизнь ее наполнилась ценным содержанием и высоким смыслом.
В последние годы Галина Михайловна спокойно говорила о мировом апокалипсисе, о конце геологического периода, выстраивала в один ряд природные катаклизмы, взрывы агрессии в разных точках планеты, все более частые случаи человеческой жестокости и безумия. В мелькании разрозненных фактов она видела признаки глобальных процессов, не признавая конспирологию, не веря в заговоры; причины событий связывала с человеческой судьбой.
У Галины Михайловны было крепкое от природы здоровье, ничем серьезным она никогда не болела, почти не обращалась к врачам. И, хотя силы ее постепенно таяли, она до конца сохраняла ясную голову, свой замечательный ум и неравнодушное отношение ко всему происходящему в мире.
Ирина Рожанковская
Тициан Табидзе
АВТОПОРТРЕТ
Избранное
Стихи Тициана Табидзе последний раз выходили на русском языке двадцать лет назад в книге, которую мы полностью воспроизводим в настоящем издании. Она была уникальна благодаря не только вошедшим в нее стихам Тициана, никогда ранее не переводившимся на русский язык, но и новым переводам уже известных стихотворений.
Удивительны и сами обстоятельства ее появления на свет.
Книга была подготовлена к печати Главной редакционной коллегией по переводу и литературным взаимосвязям при Союзе писателей Грузии в конце 1980-х годов (предыдущая книга стихов Тициана Табидзе в русских переводах выходила в 1967 году). Но случился апрель 1989 года, потом война 1991–1992 годов. Здание Коллегии находилось почти в центре боевых действий. Однако машинопись, которая так и осталась лежать на редакторском столе, — уцелела. В начале 1990-х годов ее привез в Петербург составитель книги, поэт Илья Дадашидзе. Книга вышла в 1995 году в издательстве «Всемирное слово» при поддержке президента грузинской диаспоры Бадри Какабадзе.
С тех пор многое переменилось и в мире, и в политических отношениях между двумя странами, Россией и Грузией. Однако грузинская поэзия не перестала быть для нас тем, чем была последние два века: частью русской литературы и русской культуры, чему свидетельством является и эта книга.
Печатается по: Табидзе Тициан. Автопортрет: Избранные стихотворения и поэмы. СПб.: Книгоиздательство «Всемирное слово», 1995.
«А ОН КОВАРНО УЛЫБАЛСЯ»
© Перевод А. Кушнер
Я был один, и жаловался я
На жизнь свою, духовное сиротство,
И проклинал я бренность бытия
И всю его жестокость и уродство.
И небосвод, в союз вступив со мной,
И слезы лил, и в плаче содрогался,
Мы были скорбью связаны одной,
А он… «А он коварно улыбался».
На черном ложе, смерть свою вдали
Завидев, я томился и метался,
И слезы из очей моих текли,
А он… «А он коварно улыбался».
ЦВЕТОК
© Перевод А. Кушнер
В засохшем поле, на пороге дней
Осенних, цвел неведомый цветок.
И не росой, а инеем, скорей,
Он был покрыт, и плакал, одинок.
Его собратья, видел он, увы,
Впадали в сон, сдавались холодам,
Безмолвно увядание листвы
Он наблюдал, печалясь, здесь и там.
«Не пощажу, пощады не проси,
Дни сочтены твои», — свистел ему
Злой ветер, прах удушливый вблизи
Его вздымая, торопясь во тьму.
ПАМЯТИ МЕЛИТОНА ЧОГОВАДЗЕ
© Перевод А. Кушнер
Ночь темна. Облака надо мной
Бродят вяло, как мрачная дума.
Я рыдаю, утратив покой,
Я молчу, озираясь угрюмо.
Тонет в плотном тумане гряда,
И ручей громыхает камнями:
— Он из мира ушел навсегда! —
Злобный демон смеется над нами.
Ты нас предал суровой судьбе,
Избежать ты не вправе укора:
Для того ль доверяли тебе,
Чтобы нас ты покинул так скоро?
Но под гнетом судьбы не пригнем
Головы, не забудемся в плаче,
Твое дело продолжить рискнем,
Даже если не будет удачи…
Прочь унынье! Такой человек
Не подвластен и смерти всевластной,
Не сотрется, впечатан навек,
В сердце лик его, образ прекрасный.
«Тихая ночь, немота во вселенной…»
© Перевод Ю. Даниэль
Тихая ночь, немота во вселенной.
Еле видна в поднебесье луна,
Звезды ее окружают, как войско,
Скорбная, путь продолжает она.
Ангелов стая летит в поднебесье,
Звуки их арф отзываются здесь,
Славу Творцу они в небо возносят,
Это их пенье — бессмертия весть.
Длите же пение — не выпускайте
Арфу Давида из трепетных рук.
Кто воскресит мое сердце? Один лишь
Вашего пенья ласкающий звук.
О, если б я, горемычный, сегодня
Мог бы примкнуть к вашей рати святой
И отрешиться от грешного мира,
В край сновидений уйти за мечтой!
Тщетно… Впустую бушуют желанья,
Тщетно мечта устремляется вдаль,
Скорбь воцарилась у сердца в глубинах,
Душу мне снова тревожит печаль.
«Ветром вечерним, еле слышимым…»
© Перевод Ю. Михайлик
Ветром вечерним, еле слышимым,
Нежным зефиром травы трогая,
Прямо на луг, росою вышитый,
Сумрак спускается за дорогою.
В небе луна плывет слепящая,
С воинством звезд во тьме аукаясь.
Это сияние землю спящую,
Как колыбельная песня, баюкает.
В небе окутанные туманами
И налитые небесной силою,
Горы сомкнулись надежной охраною,
Оберегая землю милую.
Радостью жизни преисполнено,
Спит в ликованье мироздание.
Только поэт, словно стон в безмолвии,
Так одинок в своем вечном страдании.
ЭЛЕГИЯ («Темная ночь. Ни луны, ни звезды…»)
© Перевод А. Кушнер
Темная ночь. Ни луны, ни звезды
На небе черном глаза не найдут.
Призраки выступят из темноты,
Сумрачно, сыро, и дождь тут как тут.
Спит, заблудившись в ущелье, ручей,
Словно в туманный попал лабиринт.
В роще безмолвно скорбит соловей,
Плачет, не слыша его, гиацинт.
Поверху легкий скользит ветерок,
Ропщет во мраке Риони, шумит…
Словно печаль одолела поток
Или былого мучительный вид.
Царствует в небе глухая тоска,
Черные тучи лениво бредут;
В трауре, вот она, рядом, близка
Горная цепь, и гранит ее крут.
Край разоренный темнеет родной
Горьким укором для жарких сердец…
Будет ли стольким слезам, Боже мой,
Скорбному плачу положен конец?
МАТЬ ПРИРОДА
