Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Пришла весна, весь мир животворя,
И Гив спросил о чаше у царя:

Явился он с поникшей головою,
Но все-таки с надеждою живою.

Увидел шах, что он тоской объят,
Что горших не знавал еще утрат.

Тогда Хосров надел наряд, в котором
Он представал перед господним взором.

Молясь творцу, что вечен и един,
Воспламенился гневом властелин;

О помощи взывал к творцу вселенной,—
Да будет попран Ахриман презренный!

Из храма шах вернулся в свой чертог,
Надел венец, не ведая тревог,

Взял чашу, глянул в светлом напряженье,—
Семи планет увидел отраженье.

Узнал он — что, и сколько, и когда
Ему пошлют грядущие года.

Блистали в дивной чаше все созвездья,
День милости вставал и день возмездья,

Сатурн, Юпитер, Марс, чей страшен гнев,
Венера, Солнце, и Луна, и Лев.

Все, что свершится, все надежды наши
Волшебник-шах увидел в этой чаше.

Он посмотрел на семь подлунных стран,—
Нигде, нигде не виден был Бижан!

Лишь на земле Гургсара, в темной яме,
Узрел Бижана вещими глазами:

Он в кандалах, он стал добычей зла,
Он просит, чтобы смерть скорей пришла,

Но девушка, по облику — царевна,
Заботится о бедном каждодневно.

Воскликнул шах с весельем: «Сын твой жив!
Будь счастлив, горе в сердце сокрушив!

Он в кандалах, а дом его — темница,
Но ты не должен за него страшиться.

В Туране твой Бижан, воитель наш,
Красавица — при нем прилежный страж.

Увы, я вижу, болью отягченный,
Как мучается в яме заключенный.

Они скорбят, печаль их глубока,
И плачут, как весною облака.

Он смотрит безнадежно и тоскливо,
Трепещет, как беспомощная ива,

А мысль его в Иран устремлена,
Он произносит ближних имена.

Как облако в дождливую погоду,
Он смерти ждет, он рад ее приходу.

Но кто помочь несчастному готов?
Кто пленника избавит от оков?

К дракону кто пойдет по доброй воле?
Кто вызволит Бижана из неволи?

Один Рустам, Рустам, чья длань сильна:
Поднимет он кита с морского дна!

Помчись в Нимруз, о воин именитый,
Но в тайне этот замысел храни ты.

Ни днем не отдыхая, ни в ночи,
Мое письмо Рустаму ты вручи.

Я расскажу ему об этом деле,
Прогонишь ты печаль, достигнув цели!»

Затем Хосров писца призвал к себе,
Поведал о Бижановой судьбе.

Послание Рустаму он составил,
В котором предводителя восславил:

«О ты, что всех сильнее и храбрей,
О богатырь — глава богатырей!

От предков ты достался мне в наследство,
Ты для сражений препоясан с детства.

Ты — сердце шахов, ты — царей оплот,
Твой меч всегда спасение несет.

Погибнет леопард с тобою в споре,
Ты страхом устрашил всех чудищ в море,

Бесовских войск развеял ты дурман,
Освободил от них Мазандеран.

О, сколько венценосных властелинов
Ты уничтожил, в пыль и прах низринув!

Ты недругов коварство прекратил,
В развалины ты царства превратил.

Ты воинов вожатый величавый,
Защита и могущество державы.

Ты палицей низвергнул силы зла,
Царей твоя десница вознесла.

Твое читаем имя на печати
Хакана и главы туранской рати.

Узлы ты завязал: кто захотел
Их развязать,— познал дурной удел.

Лишь ты один то, что связал, развяжешь,
Лишь ты царям к величью путь укажешь.

Тебе господь немало дал щедрот:
И мощь слона, и знатный, славный род,

Дал для того, чтоб силою десницы
Ты вызволял несчастных из темницы.

Возникла цель, достойная тебя:
Приди на помощь, благо возлюбя.

На весь Гударза род, кознелюбивы,
Низринулись туранцы, точно дивы!

Седой Гударз и Гив перед тобой
Теперь стоят с надеждой и мольбой.

Ты знаешь, как ценю я их уроки,
Их доблесть, ясный ум и сан высокий.

Ты нам во имя дружбы послужи,
Есть для тебя оружье и мужи.

Подобные удары роковые
Низверглись на старинный род впервые.

Бижан для Гива правой был рукой,
У старика опоры нет другой.

Нам предан Гив, он окружен почетом,
Моей семье он был всегда оплотом,

Придут напасти — он всегда со мной,
В беде иль в счастье — он всегда со мной!

Едва получишь от меня известье,
Сюда примчись поспешно с Гивом вместе.

Начнем немедленно с тобой вдвоем
Держать совет о малом и большом.

Не пожалеем ни бойцов, ни денег,
Но только бы на волю вышел пленник.

Иди в Туран, иди путем побед,
Да счастье движется тебе вослед!

Получишь все, что нужно, что желанно,
Иди в Туран, освободи Бижана!»

Лишь на письмо поставил шах печать,
Стал богатырь Хосрова восхвалять.

Для Гива было то письмо утешно,
Он в Сеистан отправился поспешно.

С собою взял он двадцать верховых,
Творца в молитвах поминал своих.

Он вдоль Хирманда рысью по пустыне
Скакал, как вестник, думая о сыне.

Он сокола затмил бы мощью крыл,
Двухдневный путь за сутки он покрыл.

Он мчался по тропам долин и взгорий,
А в сердце, словно меч, вонзалось горе.

Дозорный страж на всадника взглянул
И закричал, чтоб услыхал Забул:

«Какой-то витязь, конных возглавляя,
Примчался из неведомого края,

Рукою меч сжимает боевой,
И реет бранный стяг над головой».

Дастан, услышав донесенье стражи,
Сел на коня проворного тотчас же,

Навстречу поскакал смельчак седой:
«Быть может, люди прибыли с враждой?»

Но посмотрел Дастан — увидел Гива:
В тоске, в слезах, он ехал торопливо.

Подумал: «Новая стряслась беда,
Затем-то Гива шах послал сюда».

Казался Гив бессильным от недуга.
Приветствовали витязи друг друга.

Спросил Дастан, как поживает шах,
Затем спросил о доблестных мужах.

Воскликнул Гив: «Тебе, о седоглавый,
Поклон от шаха и вельмож державы!»

Он о своей кручине рассказал,
Об узнике, о сыне рассказал.

«Ты видишь, как лицо мое увяло?
От слез, как шкура барса, пестрым стало!»

Внимал ему с волненьем старый Заль,
В душе почуяв ярость и печаль.

Несчастный Гив спросил о слонотелом,
Сказал: «К нему я прибыл с важным делом».

Ответил Заль: «Охотится Рустам,
Но близится конец его трудам».

Промолвил Гив: «Коня к нему направлю.
Ему письмо Хосрова я доставлю,

А ты Рустама жди в жилье своем,
Вернемся — побеседуем втроем».

А Заль: «Останься здесь, гони заботы,
Вернется скоро мой Рустам с охоты».

Они пошли к Дастану во дворец,
В пути с отцом беседовал отец.

Вдруг топот Гив услышал поседелый:
С охоты возвратился мощнотелый!

Прибытием Рустама просветлен,
Сойдя с коня, отвесил Гив поклон.

Лицо его в слезах, в пыли одежда,
А в сердце с горечью слилась надежда.

Рустам увидел, что беда стряслась,
Что лик его омыт водою глаз.

Подумал: «Видно, горькая година
Настала для страны, для господина».

И, Гива к сердцу своему прижав,
Спросил он о властителе держав,

О Тусе, о Гударзе, Густахаме,
О воинах, что были смельчаками,

О храбрых, как Руххам, Шапур, Фархад,
Бижан, Гургин, что знатностью богат.

В душе у Гива запылала рана,
Когда он имя услыхал Бижана.

Стонал, и плакал, и стонал опять.
В слезах Рустама начал восхвалять:

«Привет тебе, вожатый исполинов,
Оплот земли, избранник властелинов!

Обрадовался я тебе, Рустам,
Твоим расспросам и твоим речам.

Погибшему вернешь ты душу снова,
И превратишь ты старца в молодого.

У тех, кого назвал ты, жизнь светла,
От них тебе привет, поклон, хвала.

Один Бижан томится в темной яме,
Он, сказывают, скован кандалами.

О богатырь, ты посмотри, я стар,
А принял от судьбы такой удар!

Я был отцом возлюбленного сына,
Из-за него гнетет меня кручина,—

Он с глаз моих исчез: у нас в роду
Кто испытал подобную беду?

Вот почему на долю мне досталось,
Как солнце, мчаться, позабыв усталость.

В безумии влачу печаль свою
И всем вопрос о сыне задаю.

Но чашу поднял щах благословенный,
В той чаше — отражение вселенной.

Молясь творцу, восславил властелин
Добро Ормузда, месяц фарвардин.

Покинув храм и думая о боге,
Венец надел он в царственном чертоге,

Взглянул на чашу, словно чаровник,—
Весь мир в ее сиянии возник!

Увидел шах, что мой Бижан в Туране
Скорбит в цепях под бременем страданий.

Тогда Хосров послал меня скорей
К тебе, вожатому богатырей.

Я пожелтел, в тоске смыкаю вежды,
А все же не утратил я надежды:

Поможешь мне, избавишь от беды,—
Ведут ко благу все твои труды!»

Сказав, замолк и вздох издал глубокий,
Кровавой влагой оросились щеки.

Письмо вручив, прибавил он к письму,
Что шах Гургина заключил в тюрьму.

Взял богатырь письмо, огнем пылая,
В нем ненависть к врагам зажглась былая,

К Афрасиабу ненависть зажглась,
Из-за Бижана кровь текла из глаз.

Рустам с семейством Гива породнился.
На дочери Рустама Гив женился,

Был на его сестре Рустам женат,
Был Фарамурз, их сын, умом богат.

Бижан — отваги, доблести вершина —
От дочери родился исполина...

Сказал он Гиву: «Не горюй теперь.
Я с Рахша не сниму седла, поверь,

Пока спастись не помогу Бижану!
Как божий гнев, я на врагов нагряну,

Разрушу я оковы и тюрьму,
Верну свободу сыну твоему».