Николай Глазков - Избранные стихи

Раннее утро. Москва тиха.
Птички: чирик-чирик!
Странно и мудро слова стиха
Я подбирать привык.

Женщина рядом. Ее люблю.
Часики бьют: тик-так!
Я почему-то не сплю, а пыо,
Пыо с любимой коньяк.

Пью за нее, за стихи, за рассвет
И за счастье, которого нет!
Нет его. А почему?

Счастье, оно приходит потом,
А может, счастье не в счастье самом,
А в стремленье к нему?

Живет он, кто его знает,
Плохо ли, хорошо?
Жена его часто ругает
За то, что он выпивает
И кое за что еще.

Есть у него жилплощадь,
Которая не велика,
А дачи в березовой роще
Нет у него пока.

Короче, живет он, как многие,
Как средства ему велят,
А если стихом его трогаю,
То в этом он сам виноват.

При встрече со мной принимает
Напыщенный менторский вид
И, словно он все понимает,
Такие слова говорит:

— Поэт!.. А кому ты известен?
Твори, не жалея чернил!
Вот я на твоем месте
Такое бы насочинил!

Потом упомянет о тесте:
— Работает старый, как вол,
А я б на его месте
На пенсию перешел!

Увидит, что крыша из жести
Попортилась и протекла
И скажет: — На их бы месте
Я сделал ее из стекла!

Услышит: в каком-нибудь тресте
Изрядный перерасход,
Заявит: — На их бы месте
Построил я новый завод!

Меня б удостоили чести,
Эх, мне б предоставили пост!..

А жаль, что на собственном месте
Он нудно толчется на месте,
С небес не хватая звезд!

Мне бы спать и спать, но просыпаюсь:
Череда забот сильней зевот.
Зимнего рассвета белый парус
По утрам в поход меня зовет.

Мне вставать не хочется с постели,
Мне бы спать и спать, но даль светла:
Ждут меня удачи и потери,
Ждут меня великие дела!

Высоко над голубою Хостой
Роща заповедная стоит,
И растут там запросто и просто
Редкие деревья — тис, самшит.

А когда третичный был период,
На земле был превосходный климат:
На любой поверхности земли
Дивные растения росли.

Мыслю я, жилось тогда отлично,
Но не вечны теплые деньки:
Наступил период четвертичный —
С севера спустились ледники.

Для теплолюбивой нашей флоры
Наступил зело жестокий век.
Тис с самшитом сгинули в ту пору…
Мыслю я: дурак был человек!..

Упустил по глупости и лени
Дни, когда жилось так хорошо:
В запоздалый век обледененья
Он, по Дарвину, произошел.

И, бедняги, мы на холод ропщем,
Но, когда возможность есть у нас,
Уезжаем к заповедным рощам
Для продленья лета на Кавказ!

Семен Семеныч возгордился,
Он стал влиятельным лицом.
Людей, с которыми учился
И по работе был знаком,
Не узнает. В чем дело? В том,
Что к лучшему он изменился:
Он прежде, как подлец, таился,
А стал открытым подлецом!

Величав и славен путь геолога,
Всюду новь, куда ни бросишь взгляд,
Но даются километры дорого,
И палатка вам не мармелад.

Покорять просторы тоже радостно,
Путь полярника — почетный путь,
Но вдохнуть мороз сорокаградусный -
Это вам не водочки хлебнуть.

Стать другой планеты новоселами —
Значит превзойти Колумбов всех,
Но возможна гибель невеселая,
И не гарантирован успех.

А стихи писать легко… Попробуйте!..
Все легко дается молодым.
Только убедился я на опыте:
Труд есть уголь, ну, а слава — дым!

Если в чем виноват, то исправлюсь,
Но скажу, что, как всякий поэт,
Я одним безусловно понравлюсь,
А другим, вероятно, нет.

Все эпохи и страны объеду,
Вспомню сотни стихов и поэм…
Разве были такие поэты,
Те, которые нравились всем?!

Нет таких! Но считать нам не нужно,
Что поэзия мира плоха:
Лишь читательским неравнодушьем
Измеряется сила стиха!

Светлее облака и снега
Сияет церковь на Нерли,
Краса двенадцатого века
И Володимирской земли.

Неповторимая такая
Стоит, из тьмы веков восстав,
Стоит и славится, вдыхая
Весь аромат медовых трав.

С лугов просторных обозрима,
Вблизи прекрасна и вдали,
Она стоит неотделимо
От Володимирской земли.

Стоит спокойно, величаво
И отражается в воде,
Краса Владимира и слава,
И нет такой другой нигде!

Вулкан, способный камни плавить,
Давным-давно отгрохотал.
Оставил он векам на память
Нагроможденье диких скал.

Здесь устремляет с моря в воздух
Свои утесы Кара-Даг,
И фантастически громоздок
Камней суровых кавардак.

Со всех сторон сияют бездны,
И если сверзишься с высот,
Внизу найдешь прием любезный
В тот самый свет, который тот!..

Но увлекает постепенно
Природы горной красота,—
Взбираюсь по скалистым стенам,
Чтоб высота была взята.

Карабкаюсь все выше, выше,
И мир вокруг меня растет,
Тот самый мир, который вижу
Я с черно-каменных высот.

Бесконечные дали
Каждым летом зовут.
Голос предков едва ли
Проявляется тут.
Просто травы, деревья,
Белый свет зеленя,
На просторы кочевья
Соблазняют меня.

В добрый вечер со светлой
Я прощаюсь Москвой,
Чтоб сменить быт оседлый
На быт кочевой,
Чтоб бродить по дорогам,
По лесам, по горам,
Словно в древнем далеком —
Нынче здесь, завтра там.

А живу я в двадцатом.
На помине легки
Кибернетика, атом,
Полупроводники.
Велики достиженья,
Всякий транспорт знаком,
Все же способ движенья
Мой любимый — пешком!

По тропинкам брожу я
В незнакомом краю
И отчизну большую
Постигаю свою.
Восхищаюсь, волнуюсь
И шагаю вперед —
И прошедшая юность
Мне навстречу идет.

Хочу сказать, что русский хлебный квас
Великолепно утоляет жажду.
И этим квас прекрасен без прикрас,
И с этим согласиться может каждый.

На опаленном поле потрудись —
Узнаешь, как испить кваску приятно!..
И почему ура-патриотизм
Квасным зовется, просто непонятно?!

Идем мы в лес, весенний весь,
Над ним сплошная синева.
Заметно зеленеет лес,
Под ним зеленая трава.
Трава права. Как радость дней,
Она, зеленая, растет.
Трава нова. Она новей,
Чем реактивный самолет!

Она под сводами ветвей
Подняться хочет на аршин.
Трава нова. Она новей
Кибернетических машин.
И через сотни тысяч лет
Она не устареет, нет!
Всегда останется такой
Великолепною травой!