Николай Глазков - Избранные стихи

Хочу сказать, что русский хлебный квас
Великолепно утоляет жажду.
И этим квас прекрасен без прикрас,
И с этим согласиться может каждый.

На опаленном поле потрудись —
Узнаешь, как испить кваску приятно!..
И почему ура-патриотизм
Квасным зовется, просто непонятно?!

Идем мы в лес, весенний весь,
Над ним сплошная синева.
Заметно зеленеет лес,
Под ним зеленая трава.
Трава права. Как радость дней,
Она, зеленая, растет.
Трава нова. Она новей,
Чем реактивный самолет!

Она под сводами ветвей
Подняться хочет на аршин.
Трава нова. Она новей
Кибернетических машин.
И через сотни тысяч лет
Она не устареет, нет!
Всегда останется такой
Великолепною травой!

Люблю тебя, когда весна,
Которой рад весьма.
Люблю тебя и золотой
Июльскою порой.

Люблю тебя, когда идет
Осенний нудный дождь
И наступает холод тот,
Который нехорош.

Люблю тебя, когда зима,
Которой не люблю:
Деревья мерзнут и дома,
И ветер, что сошел с ума,
Мне воет: «У-лю-лю!»

Но видит вешняя трава
Весеннюю зарю —
И ласковые все слова
Тебе я говорю!

Жил да был один товарищ,
Все равно когда и где.
Он, веселью предаваясь,
Оставлял друзей в беде.

И его в несчастье тоже
Позабыли все друзья.
Он воскликнул: — Это что же!
Где же дружба? Так нельзя!

Поехать надо нам на лоно
Природы,
Чтоб посмотрела ты влюбленно
На воды,
На берега, где дремлют травы,
Деревья,
Они достойны чести, славы,
Доверья!

Небеса перламутром,
А петух не пропел.
Вслед за вечером — утро,
Вместо ночи — пробел.

Небольшая утрата
Не печалит меня,
И поэтому рад я
Наступлению дня.

Когда ни свет и ни заря
Проснулся я, поэт,
Все разглядел без фонаря:
Была заря и свет.
И тишина. Такой нигде
Не слышал прежде, ибо
Мне было слышно, как в воде
Беседовали рыбы.

Закрыли светлый небосвод
Глухие облака:
Сильнее, чем любой завод,
Дымит, дымит тайга!
От пепла почернела вся
Прозрачная река.
Горят прекрасные леса —
Родимая тайга!

Днем наступает полутьма,
Когда горит тайга.
Горят возможные дома
От стен до потолка.
Горят орехи и пушнина —
Немалая деньга…
Все из-за сукиного сына
Горит, горит тайга!

Горят грибы и свежий воздух,
И радость пикника.
Из-за бездарного прохвоста
Горит, горит тайга!
Пусть не горит! Пусть будет кара
Судебная строга
К любым зачинщикам пожара!
Пусть не горит тайга!

На краю земли, в тумане,
Посреди таежной мглы
Существуют глухомани
И медвежие углы.

Тропы там позарастали,
О местах тех говорят,
Что, конечно, в эти дали
Не гонял Макар телят.

А Макар живет — не стонет
В том краю, который глух,
И телят успешно гонит,
Потому что он пастух.

Гонит стадо в чистом поле,
Где кусается комар…
А еще в вечерней школе
Обучается Макар.

А еще играть умеет,
И в районе говорят,
Что по шахматам имеет
Наш Макар второй разряд!

Рысь, конечно, страшна,
Трудно справиться с ней,
Но в тайге чучуна
Всех зверей пострашней!
Человек этот дик,
И свиреп, и жесток.
Наш язык не постиг:
Не хотел иль не смог.
Носит шкуры оленьи
И имеет он лук.
Исчезает мгновенно,
Появляется вдруг.

Он в движениях быстр,
Он проворен и смел,
Издает резкий свист,
Сходный с посвистом стрел.
Страшен согнутый лук,
Тетива что струна,—
Звери делают крюк,
Коль свистит чучуна.
По деревьям, как белка,
Ловко прыгает он
И в разбойных проделках
Искушен и смышлен.

Над селом тишина,
Предрассветная ночь.
Входит в дом чучуна,
Он до женщин охоч.
Спит в постели жена,
Чья-то мать, чья-то дочь.
К ней идет чучуна,
Он до женщин охоч.
Он берет ее спящую
И уносит туда,
Где таежные чащи,
Иногда навсегда!

Комсомольцы беспокоят
Неразведанность глуши:
На Амуре строят город —
Ставят шалаши.
Если дело по душе,
Можно жить и в шалаше!

Вековой простор расколот
И разбужен, говорят,
Комсомольцы строят город —
Поднялся землянок ряд.
Чем землянка хороша?
Тем, что лучше шалаша!

Комсомольцам дела много:
Заготавливают лес.
Стиль барака не барокко,
Но и здесь у них прогресс.
Жить вольготней работяге
Не в землянке, а в бараке!

В Комсомольске-на-Амуре
Комсомольцы-молодцы
Соответственно культуре
Воздвигают и дворцы.
Город тот, который молод,
Выглядит как зрелый город!

Океан бывает разный:
Сединою убеленный,
Фиолетовый, зеленый,
Голубой и даже красный.

Ну, а если мы беспечно
Все его оттенки скинем,
То тогда, оно конечно,
Океан бывает синим.

Разыгрались серебристые
Гребешки.
Это значит — волны быстрые
Высоки.

Из Владивостока выбраться
В Тетюхе
Буйным морем — это рыцарство.
Хе-хе-хе!

Многотонно волны брызгают,
Ой, сильны!..
И все рейсы пассажирские
Отменены.

Но идут в поход торпедные
Катера,
Их ведут двадцатилетние
Мастера.

Потопивший в буйной ярости
Столько шхун,
Перед смелостью смиряется
Сам Нептун!

Похожа эта быль на сказку,
А может быть, на анекдот.
В лесу заснеженном февральском
На лыжах женщина идет.
По снегу стелется поземка,
Порывы ветра холодны.
Идет на лыжах незнакомка,
А ей, должно быть, хоть бы хны!..

В купальнике, почти что голой,
На лыжах женщина идет,
Как будто ню французской школы,
А впрочем, нет, наоборот!..
Французы люди не такие,
Им не присущ такой азарт:
Они померзли здесь, в России,
Куда привел их Бонапарт.

Патриотических восторгов
На этот раз не разделя,
Скажу, что сам не рад нисколько
Свирепой стуже февраля.
Скажу, что я поклонник лета,
Сторонник солнечной весны,
А эта женщина раздета,
И ей зимою хоть бы хны!..

На соснах и березах иней,
Мне в зимнем холодно пальто.
Ей восхищен как героиней,
Сам не способен я на то.
Скажу, что женщина такая
Не на снегу понятна мне.
Такую я воспринимаю
На синей, солнечной волне,

На берегу реки журчащей,
Когда вокруг цветы цветут,
Иль где-нибудь в таежной чаще,
Когда шмели гудят, а тут
Понамело сугробы за ночь…
И этот случай не вранье:
Собкович Алексей Степаныч
Сфотографировал ее!