Михаил Кузмин - Стихотворения

Пурпуровые паруса
Курчаво стали в сизых тучах,
И бирюзово полоса
Тускнеет на зеленых кручах,
В тяжелых островах пловучих
Зеркально млеют небеса.
Предлунная в траве роса
Туманит струи вод текучих.

Поет таинственно звезда
Над влажным следом каравана,
Ложится важно борода
На сумеречный блеск кафтана,
Дыханье дальнего Ливана
Несет угасшая вода,
Полумерцая иногда
Восточным сотом Полистана.

Кофейноокий эфиоп
В дуге дикарской самострела,
Склонив к кормилу плоский лоб,
К безвестному ведет пределу.
Крестом искривленное тело,
Стройней гигантских антилоп,
Заране видя тщетным гроб,
Пророчески окаменело.

Загадочно в витом браслете
Смуглеет тусклый амулет.
(Кто этот юноша, кто третий?)
Шестнадцать ли жасминных лет
Оставили весенний след
В полете медленных столетий?
Предмет влюбленных междометий,
Смущенный выслушай привет.

Какая спутница, какая,
Тяжелый ладан рассекая,
Лазурно-острыми лучами,
Как бы нездешними мечами,
Из запредельных сонных стран
Ведет пловучий караван?

Линцей, Линцей!
Глаза — цепи!
Не в ту сто —
рону цель
взор.
Пусто…
Синие степи…
Корабель —
щики всей
шири,
четыре
стороны горизонта
соединяет понта
простор!
Остри зренье,
жмурь, жмурь
веки! —
(Зрачок — лгун)
ни бурь,
ни лагун,
ни зарева
(виденье, виденье,
зачем тебе реки?)
не надо видеть, —
все — марево!
Чу, — пенье!
Медвяный сирен глас!
Круги пошли в сердце…
Смотри,
слухом прозревший!
Настал час…
Тише, тише
Чудо рожденье!

Медвяный сирен глас:

Чудо рожденье! заря розовеет,
В хаосе близко дыханье Творца,
Жидкий янтарь, золотея, густеет,
Смирной прохладною благостно веет
Роза венца!
Эрос!

Слезы стекают священного воска,
Чадно курится святой фитиль,
Затрепетала от ветра березка,
Падает храмина плавно и плоско,
Вспенилась пыль.
Эрос!

Лоно зеленое пламенно взрыто,
Вихрем спускается на море рай,
Радужной влагой рожденье повито,
О белоногая, о Афродита,
Сладостно тай!
Эрос!

Скок высокий, Эрос, Эрос!
Пляс стеклянный, райский скок!
Отрок вечный, Эрос, Эрос,
Лет божественный высок!
В розе, в радуге рожденье,
В пене брызг плескучий рай,
В вещий час уединенья,
Гость весенний, заиграй.
По сердцам, едва касаясь,
Ты летишь, летишь, летишь!
И, свиваясь, развиваясь,
Голубую взрежешь тишь.
Все наяды, ореады
И дриады вслед тебе,
Не обманчивы отрады,
Розы брошены судьбе.
Танец водит караваны,
Хороводит хор планет.
Как цветут святые раны!
Смерть от бога — слаще нет!
Эрос, всех богов юнейший
И старейший всех богов,
Эрос, ты — коваль нежнейший,
Раскователь всех оков.

Отрок, прежде века рожденный,
ныне рождается!
Отрок, прежде хаоса зачатый,
зачинается!
Все, что конченным снилось до века,
ввек не кончается!

Косые соответствия
В пространство бросить
Зеркальных сфер, —
Безумные параболы,
Звеня, взвивают
Побег стеблей.

Зодиакальным племенем
Поля пылают,
Кипит эфир,
Но все пересечения
Чертеж выводят
Недвижных букв
Имени твоего!

Как девушки о женихах мечтают,
Мы об искусстве говорим с тобой.
О, журавлей таинственная стая!
Живых полетов стройный перебой!

Обручена Христу Екатерина,
И бьется в двух сердцах душа одна.
От щек румянец ветреный отхлынет,
И загораются глаза до дна.

Крылато сбивчивое лепетанье,
Почти невысказанное «люблю».
Какое же влюбленное свиданье
С такими вечерами я сравню!

Невнятен смысл твоих велений:
Молиться ль, проклинать, бороться ли
Велишь мне, непонятный гений?
Родник скудеет, скуп и мал,
И скороход Беноццо Гоццоли
В дремучих дебрях задремал.

Холмы темны медяной тучей.
Смотри: я стройных струн не трогаю.
Твой взор, пророчески летучий,
Закрыт, крылатых струй не льет,
Не манит майскою дорогою
Опережать Гермесов лет.

Не ржут стреноженные кони,
Раскинулись, дряхлея, воины…
Держи отверстыми ладони!
Красна воскресная весна,
Но рощи тьмы не удостоены
Взыграть, воспрянув ото сна.

Жених не назначает часа,
Не соблазняйся промедлением,
Лови чрез лед призывы гласа.
Елеем напоен твой лен,
И, распростясь с ленивым млением,
Воскреснешь, волен и влюблен.

Легче пламени, молока нежней,
Румянцем зари рдяно играя,
Отрок ринется с золотых сеней.
Раскаты в кудрях раева грая.

Мудрый мужеством, слепотой стрелец,
Когда ты без крыл в горницу внидешь,
Бельма падают, замерцал венец,
Земли неземной зелени видишь.

В шуме вихревом, в осияньи лат —
Все тот же гонец воли вельможной!
Память пазухи! Откровений клад!
Плывите, дымы прихоти ложной!

Царь венчается, вспоминает гость,
Пришлец опочил, строятся кущи!
Всесожжение! возликует кость,
А кровь все поет глуше и гуще.

Туман и майскую росу
Сберу я в плотные полотна.
Закупорив в сосудец плотно,
До света в дом свой отнесу.
Созвездья благостно горят,
Указанные в Зодиаке,
Планеты заключают браки,
Оберегая мой обряд.
Вот жизни горькой и живой
Истлевшее беру растенье.
Клокочет вещее кипенье…
Пылай, союзник огневой!
Все, что от смерти, ляг на дно.
(В колодце ль видны звезды, в небе ль?)
Былой лозы прозрачный стебель
Мне снова вывести дано.
Кора и розоватый цвет —
Все восстановлено из праха.
Кто тленного не знает страха,
Тому уничтоженья нет.
Промчится ль ветра буйный конь —
Верхушки легкой не качает.
Весна нездешняя венчает
Главу, коль жив святой огонь.

В глухие воды бросив невод,
Под вещий лепет темных лип,
Глядит задумчивая дева
На чешую волшебных рыб.

То в упоении зверином
Свивают алые хвосты,
То выплывут аквамарином,
Легки, прозрачны и просты.

Восторженно не разумея
Плодов запечатленных вод,
Все ждет, что голова Орфея
Златистой розою всплывет.

В раскосый блеск зеркал забросив сети,
Склонился я к заре зеленоватой,
Слежу узор едва заметной зыби, —
Лунатик золотеющих озер!
Как кровь сочится под целебной ватой,
Яснеет отрок на гранитной глыбе,
И мглой истомною в медвяном лете
Пророчески подернут сизый взор.

Живи, Недвижный! затрепещут веки,
К ладоням нежным жадно припадаю,
Томление любви неутолимой
Небесный спутник мой да утолит.
Не вспоминаю я и не гадаю, —
Полет мгновений, легкий и любимый,
Вдруг останавливаешь ты навеки
Роскошеством юнеющих ланит.