Михаил Кузмин - Стихотворения
[1918]
VI. Стихи об Италии*
Т. М. Персиц
Пять*
Веслом по-прежнему причаль!
Не в Остии ли фонари?
Какая чахлая печаль
В разливах розовой зари!
А память сердцу все: «Гори!»
Что ты, кормщик, смотришь с вышки?
Берег близок уж совсем.
Мы без карт и без систем
Все плывем без передышки.
Лишь предательские мышки
С обреченных прочь трирем.
Горит душа; горя, дрожит…
И ждет, что стукнет кто-то в дверь
И луч зеленый побежит,
Как и теперь, как и теперь…
А память шепчет: «Друг, поверь».
Лунный столб в воде дробится,
Пусто шарит по кустам…
Кто запекшимся устам
Из криницы даст напиться?
Пролетает грузно птица…
Мы увидимся лишь там!..
Я верю: день благословен!
Налей мне масла из лампад!
Какой молочный, сладкий плен!
О, мед несбывшихся услад!
А память мне: «Господень сад!»
Как болотисты равнины!
Вьется пенье вдалеке…
В вечной памяти реке
То поминки иль крестины?
Слышу руку Фаустины
В помертвелой я руке…
Господень сад, великий Рим,
К тебе вернусь опять!
К тебе мы, странники, горим,
Горим себя распять!..
А эхо шепчет: «Пять!»
[1920]
Озеро Неми*
Занереидил ирис Неми,
Смарагдным градом прянет рай,
Но о надежде, не измене,
Зелено-серый серп, играй.
И словно лунный луч лукавы
(Твой петел, Петр, еще не стих!),
Плывут гадательные славы
В пленительных полях твоих.
Сребристый стелет лен Селена
По влажным, топистым лугам…
Светло-болотистого плена
Тяжелый кружит фимиам.
Под кипарисами бездомно
Белеют мрамором гроба.
«Италия!» — темно и томно
Поет далекая труба.
[1919]
Сны*
— Спишь ли? — Сплю; а ты? — Молчи!
— Что там видно с каланчи?
— Византийская парча
Ниспадает со плеча.
— Слышишь? — Сквозь густую лень
Звонко белый ржет олень.
И зелена, и вольна,
Мнет волокна льна волна!
— Видишь? — Вижу: вымпела
Нам мадонна привела.
Корабли, корабли
Из далекой из земли!
На высокое крыльцо
Покажи свое лицо.
Чтоб сподобиться венца,
Удостоиться конца,
Золотое брось кольцо.
[1920]
Св<ятой> Марко*
Морское марево,
Золотое зарево,
Крась жарко
Узор глыб!
Святой Марко,
Святой Марко,
Пошли рыб!
[1919]
Тразименские тростники*
Затрепещут тразименские тростники, затрепещут,
Как изменники,
Что болтливую болтовню разболтали
У реки
О гибели прекрасной богини,
Не о смешной Мидасовых ушей тайне.
В стоячей тине
Они не знали,
Что румяная спит Фетида,
Не мертва, но покоится дремотно,
Ожидая золотого востока.
Мужественная дева воспрянет,
Протрет лавандовые очи,
Удивленно и зорко глянет
Сивиллой великого Буонаротта
(Не напрасны были поруки!),
И озеро багряных поражений
Римскую медь воротит,
И трепетуны-тростники болтушки
Умолкнут
При возврате родимого солнца.
[1919 или 1920]
Венеция*
Обезьяна распростерла
Побрякушку над Ридотто,
Кристалличной сонатиной
Стонет дьявол из Казотта.
Синьорина, что случилось?
Отчего вы так надуты?
Рассмешитесь: словно гуси,
Выступают две бауты.
Надушенные сонеты,
Мадригалы, триолеты,
Как из рога изобилья
Упадут к ногам Нинеты.
А Нинета в треуголке,
С вырезным, лимонным лифом, —
Обещая и лукавя,
Смотрит выдуманным мифом.
Словно Тьеполо расплавил
Теплым облаком атласы…
На террасе Клеопатры
Золотеют ананасы.
Кофей стынет, тонкий месяц
В небе лодочкой ныряет,
Под стрекозьи серенады
Сердце легкое зевает.
Треск цехинов, смех проезжих,
Трепет свечки нагоревшей.
Не бренча стряхает полночь
Блестки с шали надоевшей.
Молоточки бьют часочки…
Нина — розочка, не роза…
И секретно, и любовно
Тараторит Чимароза.
[1920]
Эней*
Нагая юность с зеркалом в руке
Зеленые заливы отражает,
Недвижной пикой змея поражает
Золотокудрый рыцарь вдалеке.
И медью пышут римские законы
В дымах прощальных пламенной Дидоны.
Какие пристани, Эней, Эней,
Найдешь ты взором пристально-прилежным?
С каким товарищем, бродягой нежным,
Взмутишь голубизну седых морей?
Забудешь ты пылающую Трою
И скажешь: «Город на крови построю».
Всегда ограда — кровь, свобода — зверь.
Ты — властелин, так запасись уздою,
Железною ведешься ты звездою,
Но до конца звезде своей поверь.
Смотри, как просты и квадратны лица, —
Вскормила их в горах твоя волчица.
И, обречен неколебимой доле,
Мечта бездомников — домашний гусь
(Когда, о родичи, я к вам вернусь?),
Хранит новорожденный Капитолий.
Пожатье загрубелых в битве рук
Сильней пурпурных с подписью порук.
Спинной хребет согнулся и ослаб
Над грудой чужеземного богатства, —
Воспоминание мужского братства
В глазах тиранов, юношей и пап.
И в распыленном золоте тумана
Звучит трубой лучистой: «Pax Romana».
[1920]
Амур и невинность*
Невинность:
Не учи в ручей подругу
Ловить радуги дугу!
По зеленому по лугу
Я бегу, бегу, бегу!
Амур:
Охотник, метко целю в дичь,
Стрелок крылатый я.
Откуда ты, куда бежишь, —
Ты все равно — моя.
Невинность:
Ты ль меня предашь испугу?
Не поддамся хвастуну.
Ты — стрелок, а я кольчугу —
Свои косы протяну.
Амур:
Бесцельно убегаешь стрел.
Плетешь по-детски речь.
Никто не мог, никто не смел
От стрел себя сберечь.
Невинность:
Свой букварь забросил школьник,
Мух пугает по лесам.
Ах, как страшно, ах, как больно!
Не бежать ли вздумал сам?
Амур:
Пряма стрела, натянут лук,
Кручена тетива.
Не убежишь желанных рук,
Помнется мурава.
Невинность:
Мой младенец просит соски?
Подбородок не колюч.
Сундучка красивы доски,
Но прибрать — задача — ключ.
Амур:
Замкнешь — я отомкну замок,
Бежишь — я нагоню, —
Ведь снег противиться не мог
Весеннему огню.
Невинность:
Оступилась, ах, упала!
Закружился луг пестро…
Сладко радугу поймала
В золоченое ведро.
[1920]
Ассизи*
Месяц молочный спустился так низко,
Словно рукой его можно достать.
Цветики милые братца Франциска,
Где же вам иначе расцветать?
Умбрия, матерь задумчивых далей,
Ангелы лучшей страны не видали.
В говоре птичьем — высокие вести,
В небе разводы павлинья пера.
Верится вновь вечеровой невесте
Тень Благовещенья в те вечера.
Лепет легчайший — Господне веленье —
Льется в разнеженном благоволеньи.
На ночь ларьки запирают торговцы,
Сонно трубит с холма пастух,
Блея, бредут запыленные овцы,
Розовый час, золотея, потух.
Тонко и редко поет колокольня:
«В небе привольнее, в небе безбольней».
Сестры сребристые, быстрые реки,
В лодке зеленой сестрица луна,
Кто вас узнал, не забудет вовеки, —
Вечным томленьем душа полна.
Сердцу приснилось преддверие рая —
Родина всем умиленным вторая!
[1920]