Антология - Европейская поэзия XIX века
ХРИСТИАН ФРИДРИХ ГЕББЕЛЬ
Христиан Фридрих Геббель (1813–1863). — Крупнейший немецкий драматург середины XIX века, поэт, прозаик, теоретик искусства. Годился в семье поденных рабочих, в детстве испытал нищету и лишения; упорно и настойчиво приобретал знания; преодолевая различные влияния, искал свою тему и свое место в современной ему немецкой литературе. Специфика поэзии (а во многом и драматургии) Геббеля определяется его стремлением, с одной стороны, опереться на идейно-художественное и философское наследие «Бури и натиска» и позднего романтизма, а с другой стороны, попыткой обновить и осовременить это наследие постановкой коренных философских проблем бытия, углублением психологической проблематики и введением реалистических художественных элементов. Основные прижизненные сборники стихотворений Геббеля вышли в 1842, 1848 и в 1857 годах.
«Кровь из ран уж больше не сочится…»[104]
Перевод А. Голембы
Кровь из ран уж больше не сочится,
боль былая сердца уж не гложет,
но, сумев от скорби откупиться,
человек себя узнать не может:
рот и очи скованы печатью,
не страшна и бездна человеку,
будто позабыл он об утрате
и ничем не обладал от века.
Но закон извечный даже в самой
гибели — гармонию находит,
в том, что с соразмерностью упрямой
существо приходит и проходит.
И стремятся все частицы тела
к той, погибшей под его покровом:
тот, чья жизнь давным-давно истлела
может выглядеть совсем здоровым.
Есть печаль, что станет невозможной
коль сама своей не сломит меры,
ибо, с этой нашей меркой ложной,
в прошлом видим мы одни химеры.
Позабыв в своей тревоге лживой,
как любил, с какой терзался силой,
человек сравнится с той крапивой,
что запляшет над его могилой.
«Боль, загадочна ты!..»[105]
Перевод К. Азадовского
Боль, загадочна ты!
То тебя клял неустанно,
То, хоть не зажили раны,
Славлю до хрипоты.
Вечный священный бой!
Силы, повсюду в природе
Скрытые, рвутся к свободе.
Бейся ж! Триумф за тобой!
Если свой тяжкий труд
Завершишь до могилы,
То тебя эти силы
Сами ввысь вознесут.
В глубь Вселенной смелей!
Боль твою и тревоги
Щедро оплатят боги.
Все в ней — твое! Владей!
Знай лишь: из звезд одна —
Та, что связует поэта
С первоистоками света,—
Ими утаена.
Пламя ее добудь!
В нем твоя жизнь земная
Вспыхнет и, догорая,
Высветлит к вечности путь.
СВЯТАЯ СВЯТЫХ
Перевод К. Азадовского
Когда, дрожа стыдливо, два созданья
Прильнут друг к другу, слившись воедино,
Когда любовь, которая невинна,
Их сблизит, а не жажда обладанья,
Тогда миры скрестятся в мирозданье,
Природа обнажит свои глубины
И брызнет ключ из самой сердцевины
Людского «Я» — источник созиданья.
Что в женском сердце теплилось под спудом,
Что дух мужчины исподволь питало,
Должно смешаться — Красота их сплавит,
И Бог, заворожённый этим чудом,
Свое бесплотно чистое начало
И образ свой в их двуединстве явит.
ОСЕННИЙ ДЕНЬ
Перевод К. Азадовского
Такой, как нынче, день неповторим.
Осенний воздух бездыханно тих.
И лишь ложатся с шорохом глухим
Плоды на землю в зарослях густых.
В природе праздник. Не мешай же ей!
Пускай сама снимает урожай!
Ведь все, что нынче падает с ветвей,
Лишь солнца луч срезает невзначай.
ВЕЧЕРНЕЕ ЧУВСТВО
Перевод Ю. Корнеева
Мирная схватка
Ночи и дня…
Смутно и сладко
Вновь на душе у меня.
То ль отболели
Раны давно,
То ль в самом деле
Счастье и мне суждено.
На землю вскоре
Спустится сон.
Радость и горе
Смоет участливо он.
Ввысь отлетает
Жизнь в этот час
И усыпляет,
Как колыбельная, нас.
ПОСЛЕДНЕЕ ДЕРЕВО
Перевод Ю. Корнеева
Закат последний свет струит
И тонет в облаках.
Одно лишь дерево горит,
Как в утренних лучах.
Лишь дерево, но коль в ночной
Тиши мы вспомянем
О радужной поре дневной,
То вспомним и о нем.
Мне кажешься на склоне дней
Ты тем же, чем оно:
Сиянье юности моей
В тебе сохранено.
НАПОМИНАНИЕ
Перевод Ю. Корнеева
Ты об утратах не жалей
И миг утраты не кляни:
Как темный дух грядущих дней,
Проходит он сквозь наши дни,
Чтоб мы учились у него
Мириться с тем, что суждено,
И обходиться без того,
Что смерть отнимет все равно.
«К чему прощанья в миг разлуки…»
Перевод Ю. Корнеева
К чему прощанья в миг разлуки,
Когда уже все решено?
Я вынесу любые муки,
Коль не тяну их, как вино.
Вчера не знали мы и сами,
Какой назначен мне удел.
Горело в нас былое пламя,
Дух от былой мечты хмелел.
А ныне с милых уст лобзанье
Без слов, без слез— и еду я!
Верь: лишь такое расставанье —
Приправа к скуке бытия.
ТЕОДОР ШТОРМ
Теодор Шторм (1817–1888). — Видный представитель критического реализма XIX века. Раннее творчество Шторма (в частности, книга стихов «Песни трех друзей», 1843) тесно связано с традициями позднего романтизма; в его поэзию органически входит тема природы, стихотворная форма тяготеет к народно-песенной. Большое место в творчестве Шторма занимает его родина — Шлезвиг-Гольштейн: писатель с любовью отражает природу и историческое прошлое родного края, его борьбу за свободу, рисует социально-исторические сдвиги (классовое расслоение и гибель старого патриархального общества) середины XIX века. Как поэт Шторм, используя напевный романтический стих, значительно расширил возможности передачи тонких душевных состояний, настроений, оттенков чувств. Сборник «Стихотворений» Шторма был издан в 1852 году; от издания к изданию поэт вносил в него дополнения и исправления. Последним прижизненным изданием было седьмое — в 1885 году.
ОСЕННЯЯ ПЕСНЬ
Перевод Е. Витковского
Летит листва — нальем вина,
Отринем все заботы,
Осеннему добавим дню
Немного позолоты!
То так, то эдак все идет,
Безгрешно ли, греховно —
Но мир земной хорош, а жизнь
Светла и полнокровна!
Забудет сердце о беде,
Коль звон бокалов грянет,
Мы знаем: сердце никогда
Себя губить не станет!
Летит листва — нальем вина,
Отринем все заботы!
Осеннему добавим дню
Немного позолоты!
Конечно, осень на дворе,
Но скоро, очень скоро,
Пройдет зима, придет весна
Явить отраду взору!
И станут ласковее дни,
И в новой жизни нашей
Испить веселья и любви
Мы сможем полной чашей!
ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ
Перевод Е. Витковского
Амбар и дом объяты тишью.
Устало дремлют жернова.
Колышется на старой груше
Голубоватая листва.
Жужжат медлительные пчелы.
В открытой щели слуховой,
Вдыхая запах сеновала,
Посапывает домовой.
Храпит и мельник и прислуга,
Лишь дочка бодрствует в дому.
Заснул батрак в углу сарая —
Она тайком идет к нему.
Она смеется, будит парня,
Который только что прилег:
«Целуй меня, влюбленный мальчик!
Да тише, тише ты! Молчок!»
ГОРОД
