Семён Раич - Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

Чудовище!.. А я его любил!
Но кто бы вник в коварного злодея?..
Поставленный десницею моей
На высоту богатства и честей,
Он был мне друг, и всё одним размахом
В неслыханной и дерзостной алчбе,
Он всё низверг, и всё на стыд себе
Развеял сам презренно-грязным прахом,
Из коего, ничтожный, он возник!..
(Громовым голосом)
Где Асадай?

                  Что сделал сей старик?..

(заметя его ошибку, старается удержать свой гнев)
Что сделал он? Он мне взрастил супругу,
Он спас мне жизнь, он в пользах для меня
Был так горяч, что, этот пыл ценя,
Как мудрому и опытному другу
Охотливо я вверился ему,
И вдруг теперь…

                              Ты видишь ту чуму,
Которая так хитро затаилась
Под внешнею лукавой пеленой…

(продолжая удерживаться от излияния гнева)
Да, вижу я!.. Внезапно предо мной
Она теперь, как сгнивший труп, открылась,
Вся язвами источена вокруг,
И подлого бесстыдства смрадный дух,
Струясь из ран, как будто пар тлетворный
Из глубины раскопанных могил,
Так слышимо преступницу обвил!..
Да! Я узнал и омут злости черной,
И ад страстей, который так жесток,
И желчь души, и зверство, и порок,
И бешенство, и гнусную измену,
И это всё заразно-лютым злом
Затаено и смешано в одном…

(почти не скрывая своего злобного удовольствия)
Я рад, мой царь, что истинную цену
Назначил ты презренным тем рабам,
Которые, судя по их словам,
Как образцы; за то, судя по делу,
Исторгнуты и смяты быть должны,
Так все они убийственно вредны
И гибельны общественному телу!

(все продолжая удерживать себя)
Ты рад, Дедан?.. Послушай же: вчера
Назначил ты возмездье для добра,
Назначь его сегодня для порока…

Мой государь!.. Ты добр и благ во всем,
Но, если я родился бы царем,
Я б наказал преступника жестоко!..
Открыв ему и ясно показав,
Как низок он, и гнусен, и лукав,
Велел бы я неслыханным позором
Обременить его через рабов,
И силою владычественных слов
С проклятьями, и с бранью, и с укором
Отнять потом и почести, и сан,
И власть его, и славу…

(прерывая его в нетерпении)
Так, Дедан!..

И вслед за тем, когда, теряя силы,
Изныл бы он от горького стыда,
Я приказал властительно б тогда
Привесть его к закраине могилы,
И там, еще скорбями удруча,
Лицом к нему поставить палача,
Который бы оттачивал секиру,
Искусную в кровавом деле ран
И смертных язв…

(едва удерживая себя)
               Так… хорошо, Дедан!

А там на смех и на потеху миру
При том конце земного рубежа,
Как пленника его разобнажа,
Велел бы я, чтоб шумными толпами
Сошлись его заклятые враги
И, выместя на злобном все долги,
Полмертвого под грозными бедами
Оставили и кинули на прах,
Чтобы палач докончил всё в размах!

(к воинам, показывая на Дедана)
Свершите же всё это над злодеем!

(вне себя от испуга)
Как?.. Надо мной?..

(разражаясь всею полнотою негодования)
                              Да, вероломный, да!
Не ты ль чума и сеятель вреда?
Не ты ли вполз мне в сердце хитрым змеем,
И, никаких не уважая прав,
Не сам ли ты и гнусен, и лукав?..
(Обращая речь свою к стоящим вокруг чинам)
От всей души, как бы родного брата,
Закрытого злодея полюбя,
Я вдруг его возвысил до себя,
Обогатил, и что ж?.. Какая плата?..
            (Приостановясь)
Взойдя на трон, я дал себе обет
Беречь людей, покоить их от бед,
Считать детьми, и в благородстве воли
Всегдашний труд — вручить как жертву им,
Чтобы они под скипетром моим
И по речам не знали бы той доли,
Которая, насилием полна,
Порой гнетет и губит племена…
Я дал обет — и верен был обету:
Моя любовь и крепла, и цвела;
Мои труды, намеренья, дела —
Всё ясным днем открыто было свету,
И никогда за добрый мой народ
Меня никто ни в чем не упрекнет!..
Да!.. Я могу и должен тем гордиться
Среди своих великолепных дней!
          (Указывая на Хеверь)
Теперь найдя блаженство сердца в ней,
Я так желал на всех вполне излиться
Восторженным веселием своим,
И, весь дыша радушием благим,
Велел открыть печальные темницы
Сподряд во всех подвластных мне местах,
Чтоб вдруг везде на пламенных устах
С названием блистательной царицы,
Во славу ей и в утешенье нам,
Сливалась песнь священным вышинам!
(Гневно взглядывая на Дедана)
Я обо всех заботился душою,
Я, как отец, так пламенно хотел,
Чтоб каждый мог улучшить свой удел,
Чтоб всё росло, мужало, крепло мною —
От близких мне до грустной нищеты,
Я помнил всех, а ты, злодей, а ты!..
(Передав приближенным поданный ему свиток, продолжает, обращаясь ко всем)
Вот, храбрые сподвижники и братья,
Как в дерзости неслыханных страстей
Он собирал над головой моей
Всю тяготу народного проклятья,
Чтобы меня убийственно загнесть!
Вот как, презря и стыд, и долг, и честь
И насмеясь над искренней любовью
Сопутника, и друга, и царя,
Хотел он лить кровавые моря
И вдруг потом забрызгать этой кровью
И мой престол, и светлый мой венец,
Чтоб каждый мог и смел бы, наконец,
Ругаяся в сердечном содроганьи
Над светлою владычной вышиной,
Клясти царей и укорять их мной,
И обо мне в неподкупно́м преданьи
Изобразить пугающую ложь:
«Он здесь держал взамену скиптра нож!»
И, прокрича, что будто вышней воле
Желательно кругом со всех сторон
Убрать костьми и трупами мой трон,
Прибавил бы, что на таком престоле
Я гибелью повился, как тесьмой!..
                 (Опять к Дедану)
О гнусный льстец!.. Где перстень, перстень мой?
(Взяв оный с негодованием из рук его)
Я снял с тебя все царские награды:
Ты не сатрап, ты подлый раб рабов,
Твой час пробил — и гроб тебе готов!
          (К воинам)
Казнить его!..

(бросаясь в ноги пред Ахшверусом)
                             Пощады мне!.. Пощады!..

Тебя щадить?.. Не целый ли народ
Ко мне теперь о мщеньи вопиет?..
Тебя щадить?.. Какие ж преступленья
Под меч потом законно я предам
И где тогда страдальцам-беднякам
Искать себе защиты и спасенья,
Когда и я затешусь над людьми?..
Нет! Нет! На казнь!

(лежа на помосте)
                            Властитель!.. Всё возьми,
Но дай мне жить, дай только жить Дедану,
Хоть где-нибудь, хоть как-нибудь, но жить…

               (отходя от него)
Нет! Сказано, чтоб злобного казнить,
И этих слов я изменять не стану,
И устою в той речи твердо я…
(Увидя, что Дедан подвигается к нему на коленях)
Прочь с глаз моих!.. Не ползай, как змея,
И воздуха не зачумляй собою!
В последний раз и прямо говорю:
Ты задолжал народу и царю,
И меч уже поднялся над тобою,
Чтоб кровью дать расчесться бы тебе…