Максим Рыльский - Стихотворения и поэмы

Кому повем печаль мою
В чужом, неведомом краю,
В чужом аду, в чужом раю,
В шальной и жаркой суете,
В заокеанской тесноте,
На незнакомой широте?

Кому повем мою печаль
Средь небоскребов, хижин, пальм,
Где, Как ирония сама,
Речей напыщенных тома,
Слова бесстыжие газет:
«Дискриминации здесь нет!»[72]

Печаль мою повем кому?
Кому? Прикованным к ярму,
Кого и в полдень и в ночи́
Терзают голода бичи,
Кто через топи стелет гать,
Чтоб там от оспы помирать,

Чтоб в малярийном том чаду
Увидеть счастье лишь в бреду,
Кому кофейный аромат
Напоминает знойный ад,
Кто тянет невод, месит ил —
И наземь падает без сил…
Лишь им повем в чужом краю
Мой жгучий гнев, печаль мою!

Как груша дикая средь жита
Близ украинского села,
Тут пальма — от лучей защита —
Над полем крону подняла.

Шумят деревья вдоль канала,
Как наши вербы над прудом.
Рука иная их сажала
В иной земле, в краю ином!

Вот рыболовы над рекою —
Затеешь с ними разговор,
И щукой удивят такою,
Какой не знал до этих пор!

Но речь не та, не те пейзажи,
Не та вода и рыба в ней…
Но к рыбной ловле страсть всё та же,
Улыбка та же у людей!

Смуглянка мать с детишками двумя:
Младенец черный и младенец белый.
Живет, за жизнь цепляется семья.
Существованье — хитрое ли дело?

У женщины в глазах ночная мгла —
Печальны очи бархатные эти!..
Мария одного лишь родила,
И то как тяжко ей жилось на свете![73]

Вчера я видел в небе Южный Крест —
У нас не видно этого созвездья —
И, странно, ничего не ощутил.
Пошли астрономические споры
С участием моим весьма пассивным
(Хоть про Галактику пробормотал
Я что-то глухо) — только сердце сжалось
При мысли об огромном расстоянье,
Что мы так запросто перемахнули…
Припомнилось, что мой отец, когда
К Юркевичу в Кривое в гости ездил
Всего-то лишь за двадцать километров,
Иль верст, — обычно делал передышку
В деревне Белки, в хате корчмаря.
Передохнуть ведь надобно коням,
А путникам по доброй чарке выпить
И щукой закусить. Как мастерски
Готовила хозяюшка там щуку!

А вдруг молоденькая стюардесса,
Что в самолете угощала нас
Любезно сандвичами и портвейном
(Входило это в плату за билет,
Как всякое обслуживанье в целом,
Как даже и улыбка стюардессы),
А вдруг девчурка — правнучка, ну, скажем,
Того седого Юдки-корчмаря?
Не так оно, ей-богу, невозможно![74]
Над океаном передышки нет,
И океана самого не видно
С огромной высоты, лишь горы туч,
То снеговых, то голубых, то серых,
И вообще — лети себе, лети,
Пока не вспыхнут огненные буквы:
«Курить запрещено» и «Привяжись», —
Предупреждая нас о приземленье.

Отец мой даже слов таких не знал,
Как «стюардесса», а дорога наша
Ему вовек во сне бы не приснилась,
Хоть Жюля Верна, знаю, он читал.
Но не об этом речь моя идет.
На тот далекий Южный Крест смотрел я,
На воду, на поток ночных авто,
Летящий бурею вдоль побережья,
И думал я: хотя далёко, правда,
Мой край родной, родные сердцу люди,
И дети, и привычная работа,
И сад, который я с женой сажал,
А всё же это на одной планете!
Иметь бы только голос — долетел бы
Он до Романовки, Кривого, Белок…
Да! Все живем мы на одной земле!

Благословен придумавший маяк —
Луч, вспыхивающий для тех, кто в море,
Мерцание надежды, веры знак,
Бессмертный вызов бурям на просторе!

От ласкового света маяка
В час шторма, в угрожающем тумане,
Упрямо крепнет кормчего рука,
Становится короче расстоянье.

Огонь пророчит, что невдалеке
Единство всех людей, хоть ночью скрыто,
И подвиг сторожа на маяке
Достоин песни, кисти и гранита.

Герои не смогли бы никогда
Даль сократить, моря смирить сурово,
Когда б не эта светлая звезда —
Подобие рассвета мирового!

Как отзвук прожитых веков,
Как бурь дыханье — речь родная,
Вишневых нежность лепестков,
Труба походов заревая,
Песнь воли, стон в тисках оков,
Основа мышленья живая.

Орава царских палачей,
Холопов, ищущих удачи,
Пыталась с помощью бичей
Надеть ярмо на дух горячий
И ослепить ее, чтоб ей
Стоять на торжище незрячей.

Хотели вырвать твой язык!
Тебя калеча и пытая,
Топтали под злорадный крик
И, в тюрьмы, точно хлам, кидая,
Твой изувечить светлый лик
Враги пытались, мать родная.

Ты вся изрублена была,
Как Федор, тот казак безродный[75],
И еле крылья волокла
Под грохот маршей, но народный
Свой дух — и гордый и свободный,—
Как семя правды, берегла.

И злак — ценнее всех сокровищ
На ниве жизни созревал,
И Пушкина наш Максимович
Родными песнями ссужал,
И где шутил Иван Петрович —
Тарас Григорьич обличал.

И рядом с барской жизнью вздорной
Мужицкий гнев волна несла,
И Добролюбов непокорный
Боролся словом против зла.
Не в зале сумрачной игорной
Душа крылатая жила,

А там, где людям пот священный
В работе орошал чело,
Где ветви мысли дерзновенной
Цвели шальным ветрам назло, —
Язык огня рвался из плена,
И песен пламя там росло.

И вот, в том месяце великом,
Который землю обновил
И, мир потрясши львиным рыком,
Путь к счастью людям осветил, —
Свободу всем земным язы́кам
Бессмертный Ленин возвестил.

И мы живем не по старинке,
Теперь мы все — одна река,
И слово Леси Украинки,
И слово вещего Франка
Нам предрекли не поединки,
А дружбу наций на века.

Мужай и ширься, речь родная,
В семье всех братских языков,
Звучи, свободная, живая,
Народной музыкою слов,
Как мир, как счастье, расцветая
Над прахом сброшенных оков!

Песнь живет, забвенье поборовши.
Вспоминаю пение «Мазовше» —
Чистый голос польского села,
Где заря в полнеба свет зажгла,
Где весной сияют, как на плёсе,
Образы Тадеуша и Зоси,
Где мазурки страстной гордый звук
Сердце напрягает, точно лук.

Тучки плыли медленно, как павы,
Над камнями древними Варшавы,
Что, преодолев и прах и тлен,
Славится величьем новых стен,
Где высокой чести удостоен
С польским воином советский воин,
Где уверенно на новый труд
Новые строители идут.

Там, всегда горящего как рана,
Тувима узнал я Юлиана,
Там стихи, в волнении привстав,
Мне читал Броневский Владислав,
Там бродил я, погруженный в думы,
Вслушиваясь в уличные шумы,
Там, как гимн старинный, полный сил,
Я «Kochajmy się» провозгласил[76].

В Кракове, властительном доселе,
Я смотрел Выспянского «Wesele»,
И Вернигоры[77] певучий рог
Я навеки в памяти сберег,
А при входе в копи соляные
Слышал я любви слова родные,
Здесь портретом Ленина всех нас
Взволновал рабочий и потряс.

Светел день. У нас пути едины.
Слушай этот голос с Украины,
Друг наш Польша! Будешь в счастье жить:
Строить, сеять, новое творить,
Будет дом твой, чистый и богатый,
В изобилье песен, книг и статуй…
Пусть твой новый день тебе несет
Радость бытия, любовь, почет!