Вадим Стрельченко - Стихи

Я хочу:
Когда уносят тело
Человека жизни и труда, —
Чтоб в саду береза облетела!
Взвыл бы ветер! Пала бы звезда!

Я хочу:
Когда паду на плиты
Улицы своей страны
С черным ртом,
На этот раз открытым
Не для слова — для тишины,
Чтобы не возница гнал коня,
Никогда в живых не видевший меня,
Торопился бы в жаре, в пыли!

Чтоб друзья, которых мы ценили,
С ними деньги, жизнь и честь делили,
На плечах широких гроб несли.

Если постучится у ворот —
От ветров и солнца темнокожий —
С книжкою моих стихов прохожий,
Спрашивая громко:
— Тут живет
Человек, который всюду
Славить будет землю и людей,
На земле трудящихся, —
Покуда
Не земля — на нем,
А он — на ней;

И который, хоть писал годами.
Обыскав карманы брюк своих,
Вытащит не кошелек с деньгами,
Только сильных две руки мужских;
И не птичьим посвистом гордится, —
Яблоком, киркой в руках людей,
Потому что больше пенья птицы
Любит смех и голоса друзей
И затем лишь и живет на свете?

Увидав в моем окошке свет,
Вы тому товарищу ответьте:
— В этом доме есть такой поэт.

Елка? У меня-то? В самом деле!
Яблоки и лампы всем назло…
Детства запоздалое веселье,
Наконец ко мне
И ты пришло.

Чем же хвою украшать — портфелем?
Портсигаром?
Чашкой для бритья?
Где найду, согретый легким хмелем,
Вновь штаны коротенькие я?
Их и не было.

…Припоминаю:
Маленький, величиной с сапог,
Я гляжу, — зачем и сам не знаю, —
На войска,
На сотни пыльных ног.
Лишь одна была земная ласка:
То —
Раздолье пыльных сорных трав.

Игры?
Бронированная каска…
Штык французский,
Пули всех держав.
Воробьев мы из рогаток били
(Воробьи в те годы
Сладки были!),
Их на палке жарили в саду.

…Побегу с горы по желтой пыли,
По колени в море забреду.
Там и в солнце и в предгрозном мраке
Тихо пела светлая вода…
Голуби, и кошки, и собаки
Город наш покинули тогда…

Что же? Ни укора, ни угрозы.
Я стою, за мной моя семья.

На глаза мои находят слезы:
Только радугу и вижу я.
Кажется, что я
Явился просто
В мир,
Как будто не было отца,
Что родился я
С мужчину ростом,
С кулаками и лицом бойца…

…Елка? У меня-то? В самом деле…
Яблоки, и лампы, и светло.
Детства запоздалое веселье,
Наконец ко мне
И ты пришло.

В небе необычно: солнце и луна.
Солнце светит ярко, а луна бледна…

Вдруг толпа на улице, крик на мостовой,
Только уши лошади вижу за толпой.

Что там?
— Да роженица… редкие дела:
Как везли в больницу, тут и родила.

…Кто бежит в аптеку, кто жалеет мать.
Ну, а мне б — ребенка в лоб поцеловать:

Не в дому рожденный!
Если уж пришлось —
Полюби ты улицу до седых волос.

Взгляды незнакомые, нежные слова
Навсегда запомни, крошка-голова!

Не в дому рожденный,
Не жалей потом:
Ну, рожден под солнцем, не под
                       потолком.

Но пускай составят твой семейный круг
Тыщи этих сильных
Братьев и подруг!

Я скакал в Ойрот-Туру без шапки.
Зеленело, пело предо мною.
И пчела — и та! — от счастья лапки
Тихо потирала над травою.
Я в карман за трубкой…
Тут и плохо:
Потерял я трубку на дороге,
Где-нибудь среди чертополоха,
Глупый ротозей, осел двуногий!

Вот уже домов белеют пятна
И долина дымом труб увита.
Но коня поворотил, обратно
Тихо еду, глядя под копыта.

(Что мне трубка? Мелкая монета!
Рубль цена и детская работа…
Влажной мне досталась трубка эта,
Прямо в рот из теплых губ ойрота, —
Памятью о мимолетной встрече:
Любишь — веря,
Веруешь — не зная…
Все, чем сильно сердце человечье,
Я вдыхал, ту трубку разжигая.
Если тот, кто звался другом ране,
Уходил иль просто жить труднее,
Трубку я отыскивал в кармане, —
Сразу все теплее и светлее.
И слова о верности счастливой —
Нет! — не воздуха пустого сотрясенье!)

…— Мы найдем пропажу, черногривый,
Не кусай уздечки в белой пене! —
Конь, дорогу длинную прошедший,
Нехотя назад идет, вздыхая,
В нежности и ласке человечьей
Ни черта — увы! — не понимая.

Ты ведь слышал о солнце песчаной страны.
О просторах в горючей тиши…
Там, как всюду, умелые люди нужны.
Приезжай, приезжай! Поспеши.

Если дан тебе с детства торжественный
                                дар
Крепко строить дома для людей,
То есть если ты каменщик, плотник,
                             маляр, —
Приезжай! Приезжай поскорей.

Если ты полюбил и коня и овцу
Так, что дружат с тобою стада,
А телята бегут, словно дети к отцу, —
Зоотехник, пожалуй сюда!

Если в книгах прочел и узнал от людей
Тайны светлого ты ремесла,
Что спасает людей от ненужных смертей
И здоровье вдувает в тела,
То есть если ты фельдшер, а может быть,
                              врач, —
Приезжай поскорее! Мы ждем!

…Пусть воды маловато и воздух горяч —
Ничего! Ты узнаешь потом
Всю страну, где акация трижды цветет,
Долог день, ночь — светла и мала.
А колючки, конечно, не розы…
Но мед
И в колючках находит пчела.

Ты присядешь как равный к любому
                             котлу, —
Всюду знанье почетно и труд.
И полюбят тебя. И в твою пиалу.
Что захочешь, того и нальют.

Дни пойдут… И когда, вечерами, из мглы
Вдруг по воздуху пред тобой
Поплывут позабытые хата, волы,
Горицвет и горошек степной —
Будет совесть твоя и ясна и чиста:

Хоть слезою глаза заблестят,
С благодарностью вспомнишь родные
                              места.
Но уже не захочешь — назад.

Как долго не виделись мы с тобой!
…Была ты дочерью и сестрой,
И доброй женой была,
А мы не встречались, а ты — другим
Вверяла с детским доверьем своим
Желания и дела.
О, не были мы никогда вдвоем!
…Я сыном был и ушел, потом
Был мужем, — она ушла,
И я одиноко садился за стол.
И пол одиноко метелкой мел.
Теперь мы — вдвоем у стола,
Качается чашка в твоей руке.
На миг припадаю щекой к щеке, —
Все слышит ухо мое:
И кровь невидимкой назад-вперед,
И челюсть маленькая жует,
И губы тянут питье…
На миг я как будто бы стал тобой:
Вот вьются волосы за спиной,
Вот грудь облегло полотно.
Мы разом воздух вдыхаем ртом
И выдохнем разом, опять вдохнем,
Как будто — не двое, одно.