Лидия Бартольд - Сборник стихов
И огонек во тьме далекий, И шум ветвей над головой, И чьей-то песни одинокой Напев печальный и простой,
И забывая блеск лазурный, Рожденный нашим новым днем, Мы в мире светлом и безбурном Припомним что-то - и вздохнем. 1953 г.
НеизКяснимым и чудесным Пленен наш разум с давних пор. Чей горизонта кругом тесным Не тяготился жадный взор?
Числом вселенную измерив, Твердит нам трепетная мысль, Что есть таинственные двери Из мира времени и числ.
Пророк, астролог и халдей Бормочут нам от века к веку О скрытой сущности вещей, Двойной природе человека,
Рожденного с его душой Частицей временного мира, А в синей вечности Нфира Незатухающей волной.
Но темных пирий лепетанье Уже не трогает умы. Высокой горечи познанья Вкусили слишком много мы.
Мы не умеем больше верить, Теперь хотим мы только знать, Неисчислимое - измерить, Непостижимое - понять,
Всех тайн меж звездами и нами Покров мистический сорвать И неземное увидать Земными смертными глазами.
Не для того ли сфер хрустальных Уютный купол был разбит? Наш путь трагический и дальний Куда теперь еще лежит?
Найдем ли вновь простор чудесный Мы там, за гранью новых сфер, Иль мраком хлынет неизвестность Для нас в распахнутую дверь,
И только хаос изначальный, Круговорот стихийных сил,Расскажет о судьбе печальной Живых созданий и светил,
И мысль - бесцельное движенье, Случайности бродячий свет,Шепнет в последнем достиженьи О безнадежности побед?
Ну, что же! В горький час прозренья, Наш тяжкий и высокий час, Души мятежной утешенье Одно останется для нас:
Сказать неведомому:"Знаю", Проститься с лживою мечтой, И твердо, глаз не опуская, Взглянуть в безликое Ничто.
IV-1953 г.
В лесу.
Ты входишь в лес - и вот над головой Деревья чуткие сомкнулись легким сводом, И кажется тебе, беседуют с тобой О мире, тишине и солнечной свободе.
Как вольно вкруг тебя порхают птицы! Как беззаботна их живая трель Простой напев бесхитростной синицы И золотистой иволги свирель!
Ты думаешь:"Нет, в мире есть покой; "Не все живет, враждуя и страдая; "Тем, кто обКят зеленой тишиной, "Не меркнет свет утраченного рая".
Но ты не верь, мой легковерный друг, Покоя нет, не верь своим мечтам, Не все светло и радостно вокруг, И здесь, у них, все то же, что и там.
Приходит ночь, и беззащитна птица, И каждый трепет листьев страшен ей, В ночи ей снится филин и куница И блеск зеленых глаз в тени ветвей.
Она дрожит, вытягивая шею, Расширив свой невидящий зрачок, И коготки сжимают, цепенея, Холодный, скользкий липовый сучок.
И вдруг слетая в темноте ночной Она об ствол шарахнется с размаха, Гонимая слепым безумьем страха, Окутанная ужасом и тьмой.
А в тот же час в стальном капкане бьется Пушистый хищник - полуночный гость, И зубу крепкому, скрипя, не поддается Железо и своя живая кость.
Так жизнью всюду правят Страх и Боль, С ней рядом смерть, как верная подруга; Миллионы лет и миллиарды воль Не разомкнут безрадостного круга.
За сладким запахом расцветшей анемоны, За гармоничным шелестом ветвей Повсюду стон бесчисленных агоний И хруст ломаемых костей.
И если б голос дан был всем незримым ликам, Пчеле, жучку, травинке и листу То вся земля одним была бы криком, Летящим в ледяную пустоту.
VII-1953 г.
Старая лошадь.
Старую лошадь вели на бойню, Привязав к телеге, по дороге большой. Тянула веревка, и лошадь невольно Бежала усталой неровной рысцой.
Лошадь хромала сбитым копытом (Незачем было подкову менять) Припадала тяжко на асфальте разбитом И, спотыкаясь, бежала опять.
Лошадь смотрела скорбно и кротко. В глазах стоял безмолвный вопрос. На мохнатой щеке, на шерсти короткой Узко темнела дорожка слез.
Никто не глядел на старую лошадь, Никто из идущих не поднял лица. Своя на спине у каждого ноша, Жестки дороги и жестки сердца.
О чем раздумывать? Кляча есть кляча. Таков на свете порядок вещей Ей Господом Богом удел предназначен Быть бессловесною вещью людей.
Но думала я - если б в Нто мгновенье Мне просиял несказанный свет, Нам озаривший огнем просветленья И судьбы людей и судьбы планет
И если бы в громе и блеске гуда Сверху раздался Господень глас То все для меня перечеркнуто будет Безмолвным вопросом плачущих глаз.
VII-1953 г.
x x x
О нет, мой друг, не верь, что в старости - покой, Что мудрый холодок скует твои желанья, И светлой осенью над тихою рекой Ты будешь слушать звон волны воспоминанья.
О нет, мой друг!-Опять весна придет, И тронет сердце вкрадчивым дыханьем, И снова даль тебя лукаво позовет,Но позовет уже без обещанья.
И ясным вечером ты, выйдя на крыльцо, Вздохнешь о сказочном, несбывшемся, далеком, И снова будешь ты безумцем и глупцом,Но только больше одиноким.
И зову прошлого внимая в тишине, Бессонные глаза откроешь ночью лунной, И вновь в загадочной ты будешь глубине Перебирать глухие сердца струны,
И так же ты, тоскуя и скорбя, Заломишь руки, как и прежде,И только ко всему, что мучило тебя, Ты горькую добавишь безнадежность.
XI-1953 г.
x x x
Спросили вы: зачем поНты Всегда грустят, из века в век? У них не мудрого ль совета, Не сил ли ищет человек?
И почему печальной песни Однообразная свирель Все ж сердцу ближе и прелестней Чем звонких жаворонков трель?
- Когда Великий Зодчий мира Впервые бросил звездный свет В просторы темные Нфира Он первый в мире был поНт.
И волей, в нем самом рожденной, Мелодий и созвучий полн, ПоНму создал он Вселенной Из ритма бесконечных волн.
Он четкой паузой пространства Разбил спирали звездных строф, И влил в их светлое убранство Разнообразие миров.
Послушной рифмой тяготенья Замкнулась каждая строка, И повело свой счет векам Планет покорное движенье.
И мы - великой грезы тени В неполном творчестве земном, Как отраженье отражений Его мечты передаем.
Но в каждом творческом стремленьи Есть доля скорби для творца, Затем, что каждое творенье Не совершенно до конца,
И сам Создатель высшей силой Вовеки обречен творить, Не волен быть или не быть, Иль уничтожить то, что было.
Он в вечном холоде Нфира Всегда и всюду одинок, И потому так много в мире Печальных и жестоких строк.
И отраженного мечтою Как на земле нам не вздохнуть, Когда он сам грустит порою, Облокотясь на Млечный путь.
II-1954 г.
"Я памятник себе..."
Нет, памятник себе я не воздвигла в мире, И голос мой народу не звучал, Не потрясая сердца воинственною лирой, Неправедных не обличал.
Я лишь украдкою, в молчании глубоком, Без лести цезарю, без спора с палачом, Несла свой огонек дорогой одинокой, От ветра буйных лет прикрыв его плащом.
Историк будущий торжественным движеньем Не вынет томик мой из ряда пыльных книг, И ровных строк забытого значенья Не вызубрит усердный ученик.
И все же иногда задумчивой мечтою Я верю, что дойдет без подписи строка До тех, кто и теперь, невидимые мною, Живут и будут жить в грядущие века.
Какая б их не повела дорога, Какая б им не выпала судьба Мечта художника, мятежника тревога Иль только горькое молчание раба,
Но все ж они, не смешаны с толпою, Прикрыв свое лицо и опуская взгляд, Свой огонек несут своей тропою. И не пойдут с другими в ряд.
Друзьям моим безвестным и далеким, Непокоренности, тоске и страсти их, Всем, кто идет дорогой одинокой Я отдаю свой безымянный стих.
III-1954 г.
Потомку.
Ты будешь пролетать в Нфире Сквозь сеть серебряных лучей, Уйдя из маленького мира Земных рассветов и ночей.
И, погружаясь в неизвестность, Ты наше солнце за собой Увидишь из кабинки тесной Неяркой желтою звездой.
Но хоть в стремительном движеньи Часы иначе потекут, Все ж будешь ты считать теченье Твоих загадочных минут,
И до созвездия Овна Или до Альфы Козерога Чрезмерно ровная дорога Чуть-чуть покажется длинна.
Ведь звездному пилоту даже Порой становятся скучны Однообразье пейзажа И слишком много тишины
И чтоб застывшему мгновенью Вернуть текучесть бытия К минувших дней отображенью Рука протянется твоя
К старинной книге - дару друга, С тобой простившегося "там",И час невольного досуга Ты посвятишь ее листам.
И хоть из сумрака былого До вас немногое дошло, Хотя озвученное слово Уже в преданье отошло,
Хотя иное выраженье И слов, и образов, и числ, И в чуждом прошлому значеньи Себя высказывает мысль,
Но дольше вашей жизни годы, И больше мозг, и глубже ум, И больше силы и свободы Для многих чувств и разных дум.
И ты, различнейших вопросов Коснувшийся за двести лет, Ты будешь физик и философ, Слегка историк и поНт.
И старой книги осторожно Рукой перевернув листы, До смысла прежнего, возможно, Отчасти доберешься ты.
На миг прошедшее проснется, С тобой невнятно говоря, И мой потомок улыбнется Наивной грусти дикаря.
Далекий сын мой! В вашем мире Нет места робкой полумгле; Ты вольно странствуешь в Нфире, Ты вольно мыслишь на земле.
Струится кровь в тебе иначе,Когда в тебе осталась кровь,Твоя без зависти удача, Твоя без ревности любовь;
