Тимур Кибиров - Стихи
К сожалению, никакой надежды на то, что все потенциальные читатели знают и помнят стихи Хаусмана, нет. Поэтому в левой части каждого разворота помещен его текст, в правой – моя вариация.[3]
Я очень надеюсь, что сама откровенная наглость этой затеи и простодушная беззащитность моих стихов убедят благожелательного читателя в том, что книга вдохновлена не постмодернистским нигилизмом и не манией величия, а любовью к замечательным стихам и уважением к их автору.
Когда я уже дописывал это предуведомление, меня посетила страшная догадка: а вдруг я, как и многие другие современные поэты, и раньше, и всю жизнь только и делал, что писал на чужих полях, а сейчас взял да и раскрыл этот секрет Полишинеля? Есть все основания подозревать, что это именно так.
Кроме того, перечитав эти стихи, я понял, что мой лирический герой является двойником той Ахматовой, которую воображал себе Жданов, и, подобно этой странной поэтессе, мечется «между молельней и будуаром», впрочем, так и не опадая в эти желанные помещения. Тем не менее, как сказал онтий Пилат и повторила настоящая Ахматова, «еже писах – писах!»
Мне остается только поблагодарить Е. Борисову, К. Гадаева, Ю. Гуголева, А. Докучаева, Е. Каменскую, М. Кукина, А. Немзера, К. Поливанова, прочитавших мою книгу в рукописи, за ценные советы и замечания и особенно за одобрение и ободрение. Во многом благодаря им я и решаюсь предать тиснению эти неожиданные для меня самого тексты, а чтобы в новой книге была хоть одна строка, не вызывающая у автора сомнения, я посвящаю эти стихи все тем же двум «цацам» —
САШЕ И НАТАШЕ.А эпиграфом, долженствующим упредить возможные насмешки, я выбрал следующую цитату из Пушкина:
«Предвижу улыбку на многих устах. Многие, сближая мои калмыцкие нежности с черкесским негодованием, подумают, что не всякий и не везде имеет право говорить языком высшей истины. Я не такого мнения. Истина, как добро Мольера, там и берется, где попадется».
– I-
1887
From Clee to heaven the beacon burns,
The shires have seen it plain,
From north and south the sign returns
And beacons burn again.
Look left, look right, the hills are bright,
The dales are light between,
Because 'tis fifty years to-night
That God has saved the Queen.
Now, when the flame they watch not towers
About the soil they trod,
Lads, we'll remember friends of ours
Who shared the work with God.
To skies that knit their heartstrings right,
To fields that bred them brave,
The saviours come not home to-night:
Themselves they could not save.
It dawns in Asia, tombstones show
And Shropshire names are read;
And the Nile spills his overflow
Beside the Severn's dead.
We pledge in peace by farm and town
The Queen they served in war,
And fire the beacons up and down
The land they perished for.
'God save the Queen' we living sing,
From height to height 'tis heard;
And with the rest your voices ring,
Lads of the Fifty-third.
Oh, God will save her, fear you not:
Be you the men you've been,
Get you the sons your fathers got,
And God will save the Queen.
– 1-
1999
Это ничаво, барин. Это ничаво.
ХармсПо НТВ, по ОРТ,
По «Радио-Шансон»,
По всей российской мутоте
Идет-гудет трезвон!
Эфир струит поток цитат,
Ведущий чушь несет,
Поскольку двести лет назад
Родилось наше всё!
«Неужто всё?!» – безумец рек.
Но я ответил: «Да!»
«Навек?» – «Как минимум – на век,
Но лучше бы на два».
«Не много же у вас всего», —
Граф Нулин произнес.
И впрямь – всего-то ничего,
Всего-то с гулькин нос!
Архивны юноши кривят
Брезгливые уста,
Уже два века норовят
Сместить его с поста.
Мне ж Мандельштам не йдет на ум
И Бродский не хорош,
Лишь он моих властитель дум
И чувствований тож.
Пусть он не написал «Муму»,
Пускай промазал он,
И все же памятник ему
Над нами вознесен!
Оспорить трудно дурака,
А убедить нельзя…
Но славен будет он, пока
Живу хотя бы я.
– II-
Loveliest of trees, the cherry now
Is hung with bloom along the bough,
And stands about the woodland ride
Wearing white for Eastertide.
Now, of my threescore years and ten,
Twenty will not come again,
And take from seventy springs a score,
It only leaves me fifty more.
And since to look at things in bloom
Fifty springs are little room,
About the woodlands I will go
To see the cherry hung with snow.
– 2-
Полвека уже, пять седьмых пути
Я худо-бедно сумел пройти.
Но снова черемуха – вот те раз! —
Слезит и мозолит усталый глаз.
Она повторилась – и я повторюсь,
Поскольку уже никого не боюсь.
И некому больше доказывать мне,
Что я, как черемуха, молод вполне.
Ах, этот черемуховый холодок,
Он лжив, как прежде, но в нем намек
На те места, куда мне идти
Осталось всего две седьмых пути.
– III-
THE RECRUIT
Leave your home behind, lad,
And reach your friends your hand,
And go, and luck go with you
While Ludlow tower shall stand.
Oh, come you home of Sunday
When Ludlow streets are still
And Ludlow bells are calling
To farm and lane and mill,
Or come you home of Monday
When Ludlow market hums
And Ludlow chimes are playing
'The conquering hero comes,
Come you home a hero,
Or come not home at all,
The lads you leave will mind you
Till Ludlow tower shall fall.
And you will list the bugle
That blows in lands of morn,
And make the foes of England
Be sorry you were born.
And you till trump of doomsday
On lands of morn may lie,
And make the hearts of comrades
Be heavy where you die.
Leave your home behind you,
Your friends by field and town;
Oh, town and field will mind you
Till Ludlow tower is down.
– 3-
НОВОБРАНЕЦ
Не вздумай косить от службы!
Вставай в поредевший строй!
Забудь, что только руины
Лежат за твоей спиной!
Забудь эту чушь и ересь,
Забудь этот вздор, солдат,
Не варварский и не верный,
А просто трусливый взгляд!
Пусть враг хитер и коварен
И, в общем-то, непобедим —
Но там, за спиной, не руины,
Пока мы еще стоим.
Иные уже изменили.
Да плюнь ты на этих иных!
Да лучше у нас быть салагой,
Чем стать генералом у них!
Да плюнь ты на эту погибель,
На эту вселенскую мразь!
И пусть князь этого мира
Из князей вернется в грязь.
Пусть только на эту минуту,
Пускай на минуту лишь,
Пока ты стоишь, солдатик,
Пока ты еще стоишь!
Не смей же косить от службы!
Шестая поет труба.
И там, за спиной, не руины —
Отеческие гроба!
– IV-
REVEILLE
Wake: the silver dusk returning
Up the beach of darkness brims,
And the ship of sunrise burning
Strands upon the eastern rims.
Wake: the vaulted shadow shatters,
Trampled to the floor it spanned,
And the tent of night in tatters
Straws the sky-pavilioned land.
Up, lad, up, 'tis late for lying:
Hear the drums of morning play;
Hark, the empty highways crying
'Who'll beyond the hills away?
Towns and countries woo together,
Forelands beacon, belfries call;
Never lad that trod on leather
Lived to feast his heart with all.
Up, lad: thews that lie and cumber
Sunlit pallets never thrive;
Morns abed and daylight slumber
Were not meant for man alive.
Clay lies still, but blood's a rover;
Breath's a ware that will not keep.
Up, lad: when the journey's over
There'll be time enough to sleep.
– 4-
ЗИМНЕЕ УТРО
Затрещал во мгле мобильник.
Не тревожься, дурачок, —
Это функция «будильник»,
А не чей-нибудь звонок.
Некому звонить так рано.
На хрен нужен ты кому?
Руку протяну с дивана,
Кнопку среднюю нажму.
Через семь минут повторно
Эти трели сон прервут
И опять замрут покорно
Все на те же семь минут.
И смотрю я на халяву
Сны такие – ого-го!
Нет, не то, что ты представил.
Впрочем, и не без того.
Ну еще на семь минуток!
Ну еще – в последний раз!..
Слишком темен, слишком жуток
Поздний пробужденья час.
Наступают триумфально,
Обступают дурака
Объективная реальность,
Субъективный день сурка.
– V-
Oh see how thick the goldcup flowers
Are lying in field and lane,
With dandelions to tell the hours
That never are told again.
Oh may I squire you round the meads
And pick you posies gay?
—'Twill do no harm to take my arm.
«You may, young man, you may.
Ah, spring was sent for lass and lad,
'Tis now the blood runs gold,
And man and maid had best be glad
Before the world is old.
What flowers to-day may flower to-morrow,
But never as good as new.
– Suppose I wound my arm right round —
''Tis true, young man, 'tis true.
Some lads there are, 'tis shame to say,
That only court to thieve,
And once they bear the bloom away
'Tis little enough they leave.
Then keep your heart for men like me
And safe from trustless chaps.
My love is true and all for you.
'Perhaps, young man, perhaps.
Oh, look in my eyes then, can you doubt?
– Why, 'tis a mile from town.
How green the grass is all about!
We might as well sit down.
– Ah, life, what it is but a flower?
Why must true lovers sigh?
Be kind, have pity, my own, my pretty, —
'Good-bye, young man, good-bye.
– 5-
Забытой весной идет выпускник
С очкастой училкой своей,
И солнышко ласково смотрит на них
Меж светло-зеленых ветвей.
И вместо музыки птицы несут
Такой веселый сумбур!
– Пойдемте в лесок, хотя б на часок!
«Ну что ж, пойдемте, Тимур».
Весна красна, зелена, желта,
Сиренева и голуба!
Не зря же лучится сия красота,
Конечно же, это судьба!
Нас соединяет Эдема творец,
А никакой не Амур!
Ах, все это знак, ну правда же так?
«Ну что ж, возможно, Тимур».
То в высшем совете давно решено,
Чтоб мы заключили брак!
Вкушая лобзаний твоих вино,
Твои осязая… Ах!
Ах, эта полуулыбка твоя,
Насмешливый твой прищур…
Запомним давай навек этот май!
«Ну что ж, давайте, Тимур».
Да что «давайте»! Да я бы дал,
Да ты-то. Простите, вы.
Последний рассудок я потерял
От вашей такой любви.
Так лучше уж вы давайте скорей,
Простите за каламбур!..
Ну хоть разочек! ну мой дружочек!..
«Ну что ж, прощайте, Тимур».
– VI-
