Владимир Сосюра - Стихотворения и поэмы

Я люблю тишину, когда море спокойно так дышит
и во сне затихает до самого темного дна,
когда осень кругом, а в полях наступило затишье —
всё, что было у них, они отдали людям сполна.

В море — даль, в поле — даль… И в единстве их сила,
их великая мощь, как в единстве земли и воды.
Вот стою я над морем… Оно в синей дымке застыло,
а за мною Одесса — и камни ее, и сады.

Вы, о камни, как сплав, что вулкана жерло извергало,
чем так дороги мне вы, что в памяти вас я сберег?..
Здесь моя боевая, далекая юность шагала
и качался мой штык — друг далеких и грозных дорог.

Здесь юнец кареглазый свой путь начинал. Здесь ночами
он набрасывал первые строки «Червонной зимы».
Тут мои и Ковиньки шаги прозвучали,
как и тысячи тысяч таких же, как мы.

Мы взошли на хребты, что нам снились в боях беспрестанных,
в бесконечных холодных снегах, и в горячих песках,
и в кровавых, несущих погибель буранах,
когда небо желанное меркло в глазах.

За вершинами вновь поднимаются снежные горы
и зовут нас… Над нами сияют вовсю небеса.
И вдали, как всегда, багрянеют знамена «Авроры».
Мы на горы взошли, чтоб бессмертья творить чудеса!

Я знаю силу слова —
оно острей штыка,
быстрее даже пули,
не только ястребка.

Оно лучей быстрее,
в нем — чувств и дум полет.
Для жизни вековечной
оно идет в народ.

Коль слово то — оружье,
как день, что не остыл,
коль в нем живет с любовью
и ненависти пыл,—

как пуля, золотое
оружье то разит,
коль ненависть в том слове
любовь твоя растит.

Оно с восходом мчится,
и в нем живет напев
любви к Отчизне нашей,
к врагу священный гнев.

Оружье счастья, слово,
я жить с тобой привык!
В любви — цветок ты словно,
ты в ненависти — штык.

Жарища. Марево степное.
Даль голубого голубей..
От сильной жажды и от зноя
раскрыл свой клювик воробей.

Кричит над полем ворон в сини,
речные заводи блестят.
В болоте, словно на картине,
спят стаи уток и утят.

Всё спит. Былиночка любая.
И светлый луч к ресницам льнет.
И лишь душа моя живая
никак в тревоге не уснет.

Она в далеких днях блуждает.
И вновь прощальных слез огнем
ей небо юности сияет
там, где Лисичье над Донцом;

где поезда кричат за далью
еще не выжженных степей
и пахнет углем и печалью
моих, давно прошедших, дней;

там ветер камыши качает…
И вижу я, как вдалеке
волна спокойно заливает
следы ребячьи на песке…

Как мне услышать листьев шум
в те дни, когда я был счастливым,
когда неслись, как море дум,
по небу тучи белогривы?..

Как мне увидеть волны те,
что юной зеленью светились,
где головастики в воде,
нагретой солнцем, суетились?

И вновь, где шепчутся березы
при набежавшем ветерке,
почувствовать родные слезы
на зацелованной щеке…

Сияло небо надо мною —
и я бродить не уставал,
захвачен жизни красотою,
листву каштанов целовал.

Моя душа в себя впитала
всю радость в солнечном тепле.
И ласточка мне щебетала
о счастье жизни на земле.

Как хорошо в порывах пьяных,
когда небес синеет гать,
листву развесистых каштанов,
как губы милой, целовать.

В небе чудо-радуга сверкает,
в землю уперев свою дугу,
и ни на минуту не смолкает
тракторов гуденье на лугу.

Там далёко Киев за лесами,
там беда когда-то с громом шла…
Верба-свет зелеными глазами
смотрится в Славуты зеркала.

Что-то шепчет ей листва акаций,
а она от трав и от тепла,
чтобы дном речным полюбоваться,
по колена в воду забрела.

Дождь прошел над рощей, над рекою,
на листве оставил капли слез.
Но еще, не ведая покоя,
всё гремит небес электровоз.

Всё гремит… Как будто после боя
отсверкали сабли наголо,
и до неба тихой красотою
столько росяных цветов взошло!

Дальше, дальше грозный гром грохочет,
радостен и свеж умытый сад.
И всё шире неба сини очи
вниз, на землю юную, глядят.

Рыдает арфою Эола
вечерний ветер. Звезды. Сад.
И разливают маттиолы
свой тонкий, нежный аромат.

И тополя склонились долу,
не в душу ли глядят мою?..
Твои уста как маттиолы,
я аромат их сладкий пью.

Из сердца песня о тебе несется,
она не канет в вечность, я клянусь!
Как тянется всегда былинка к солнцу,
так всей душою я к тебе тянусь.

Клянусь твоим я именем, Мария,
сияньем звезд, что чище, чем кристалл, —
еще не все тебе сложил стихи я,
еще не всё с тобою отмечтал.

Пусть щеки у тебя бледны немного
и взгляд как синь осенняя дубров,
но даже годы песнь убить не смогут,
она бессмертна, как моя любовь.

Запылают огнем мои щеки,
сердце радостно в грудь застучит,
лишь к перрону из далей далеких
электрический поезд примчит.

И тогда, сединой убеленный,
но по-прежнему юный в любви,
я прижму в суматохе перронной
к сердцу нежные руки твои.

Синий взгляд твой задумчивый встречу —
сколько света и радости в нем!
И опять сотни птах защебечут
всё о сердце влюбленном моем.

Пусть в волосах твоих заметно
уже пробилась седина,
но для меня, как час рассветный,
ты и пригожа и юна.

Ничто с душой моей не сталось,
лишь ты одна, как прежде, в ней
еще с тех пор, как повстречалась
мне на Донетчине моей.

Пусть небо дней моих седеет,
пусть мчат минуты и года, —
песнь о тебе не оскудеет,
она всё так же молода.

Пойте, щелкайте, птахи! Пусть ваш радостный щебет
славит солнце, любовь как начало начал…
Я скажу: на земле побывал я и в небе,
но таких, как твои, я очей не встречал.

Я в исканьях такие прошел расстоянья,
столько долгих дорог миновал за года!
Край мой, краше, чем звезд твоих синих, сиянья
я в чужой стороне не видал никогда.

Блещет даль, словно камня бесценного грани,
словно поднятый в вечность трепещущий стяг.
Блещет день — и в серебряном птиц щебетанье
виден образ Отчизны в любимых очах.