Владимир Сосюра - Стихотворения и поэмы

Уж холод осени я в теплом ветре чую,
и в листьев лепете, и в солнечном огне,
что льется к нам сквозь даль, сквозь черноту немую,
где мчат и мчат миры в бездонной тишине.

Дыханье осени я в теплом ветре чую…
С чего ж так радостно, легко и сладко мне?
С чего ж я, взяв тетрадь, хожу, не зная горя
и нежный весь во вдохновенном милом сне,
что мир весь отразил в души спокойном море,
в его задумчивой и строгой глубине?

Уже от хмурых туч, от грома даль не рвется
и молнии не блещут в вышине.
Вот почему так ровно сердце бьется,
дыханье осени, ты жизнь приносишь мне…

Я успокоюсь думами и кровью,
что в жилах у меня не так тревожно бьет.
Да, я люблю весну болезненной любовью,
а осень исцеленье мне дает.

Расстелешь на полях ты белые постели,
чтобы зерно в земле не мерзло до весны,
когда под небосвод польются птичьи трели
и тучи поплывут по сини, как челны.

На стеклах гений твой так наведет соцветья,
что их красу никто не сможет передать,
хоть будет на земле он жить тысячелетья…
И я не петь не смог про эту благодать!

Ласточки в полете, в солнца позолоте,
даль так безмятежна, как любовь моя…
Нес я через годы в сердце радость, горе,
и явился с песней я в твои края.

Долго для меня ты как заря сияла
и сиять мне будешь посреди степей.
В сердце у меня ты светлой песней стала,
что поет и плачет для родных людей.

Дни и ночи полон я одной тобою,
с небом Украины взор твой слился в них,
а когда глаза в последний час закрою,
будет песня плакать — вся в строках моих;

плакать и смеяться, с ветром целоваться,
о тебе, родная, петь в твоем краю,
где деревьев ветви клонятся в привете,
в проводах звенеть ей про любовь мою.

Они завладели всей юной душой,
те скрипки и «солнечны очи»,
когда я сквозь тьму гайдамацкую шел
и сердце терзали мне ночи…

И вышел из ночи я к счастью. И Вас,
учителя юности, встретил!
Учиться послал меня батька Донбасс,
как стихли бои на планете.

Мы бились за солнце… Из сумрачных хат
мы вышли, из мрака в подвале,
когда под орудий кровавый раскат
Вы красный рассвет воспевали.

Вы статью — стремительным птицам сродни,
в зеленых глазах — пламя света.
Рвались Вы душою в те бурные дни,
как это и должно поэту.

Парите же вечно над ширью годов
на крыльях мечты исполинской
и пойте о счастье вишневых садов,
Вы, гений земли украинской!

Под солнцем перегрелся
июльский день в огне,
и убегают рельсы
к далекой стороне…

Там, где бродил я, юный,
шумит, гремит Донбасс…
Сердец и рельсов струны
соединяют нас.

Они летят сквозь ветви,
как солнце в высоте…
И нашей жизни ветер
колеблет струны те.

О, как он грозен в горе,
когда идет война!
И сердце эхом вторит
тогда ему сполна.

А нежным он бывает —
и сердце в те часы,
как георгин, играет
алмазами росы…

От счастья он взметнется
в надзвездные края,
когда тех струн коснется
любимая моя.

Вновь голосу кукушки вторит эхо…
А соловьи? На то они и соловьи,
ведь им ничто не может быть помехой,
так, как и вам, о песни вы мои!

Я помню, как под грохот беспрестанный
тяжелых пушек я шагал в строю…
Вдруг песню соловьи в кустах как грянут
про молодость далекую мою.

И вспомнились мне… житницы… девчата…
И в лунном свете те уста твои,
что берегу в своем я сердце свято;
а соловьи?.. О, песни вы мои!

И нынче, если радуюсь я, если
я болен или горем я объят,
всегда моя душа светлеет в песне,
о соловьи!.. Я ваш родимый брат.

Я соловей, хоть в рощах не летаю
за соловьихою, а по земле
хожу и вечно песни распеваю, —
о соловьи мои, вы братья мне,
как нашу землю, вас я обожаю!

Как весной из почек рвется лист зеленый,
так из сердца песни рвутся что есть сил,
чтоб тянуться к солнцу… Их во мне мильоны,
а народ мой — солнце, с ним я душу слил.

Вместе с ним встречал рассветы и закаты
от цветущих весен и до седины,
в нем мои надежды и любовь… Когда-то
за него я юность нес в огонь войны.

Всей душой я песни пел ему, родному,
и сейчас пою их, как певал давно…
Старому, седому, словно молодому,
лишь его любить мне на земле дано.

Как будто в тучах кто, играя,
кнутом захлопал — гром такой…
И рельсы без конца и края,
и шлак повсюду заводской.

«Володя!» Кто меня там кличет?
Чьих нежных губ дыханье пью?..
Я над Донцом иду в Лисичье,
как будто в молодость мою…

Я там любил смотреть на зори
на фоне доменных огней.
Я там в траве — в зеленом море —
читал Шевченко с юных дней.

И отвечали сердца струны
его большим мечтам сполна.
И был тогда я юным-юным,
и кожа щек была нежна

и бархатиста… Кари очи
светили мне в пути огнем.
Я сердцем чувствовал их ночью,
я ими любовался днем.

О, как те очи чаровали
красой земной и неземной.
Они меж звездами сияли
и были каждый миг со мной.

Там будка под горою где-то
и рельсы, что горят огнем…
Как часто мимо будки этой
я шел в Лисичье над Донцом,

чтоб лишь услышать милый голос,
глубокий, ласковый такой,
чтобы упавшей пряди волос
поправить бережно рукой.

Донец! Ты вот, передо мною
течешь, а там — мое село…
О, сколько милых лет с водою
куда-то в дали утекло!

Тут всё не так!.. С железной силой
над шахтами ревут гудки.
Но по тебе, как прежде было,
в челнах шныряют рыбаки.

Я слышу, как играют воды…
Навек я этих мест певец!
И лишь немного от завода
ты отклонился, мой Донец.

Стою в раздумье над тобою…
Ты малость обмелел сейчас,
но всё же сладкою водою
еще ты поишь весь Донбасс.

О мой Донец, я жив тобою,
с тобой лечу я до высот…
Тебе поить Донбасс водою,
мне песнями — родной народ!

Я люблю тишину, когда море спокойно так дышит
и во сне затихает до самого темного дна,
когда осень кругом, а в полях наступило затишье —
всё, что было у них, они отдали людям сполна.

В море — даль, в поле — даль… И в единстве их сила,
их великая мощь, как в единстве земли и воды.
Вот стою я над морем… Оно в синей дымке застыло,
а за мною Одесса — и камни ее, и сады.

Вы, о камни, как сплав, что вулкана жерло извергало,
чем так дороги мне вы, что в памяти вас я сберег?..
Здесь моя боевая, далекая юность шагала
и качался мой штык — друг далеких и грозных дорог.

Здесь юнец кареглазый свой путь начинал. Здесь ночами
он набрасывал первые строки «Червонной зимы».
Тут мои и Ковиньки шаги прозвучали,
как и тысячи тысяч таких же, как мы.

Мы взошли на хребты, что нам снились в боях беспрестанных,
в бесконечных холодных снегах, и в горячих песках,
и в кровавых, несущих погибель буранах,
когда небо желанное меркло в глазах.

За вершинами вновь поднимаются снежные горы
и зовут нас… Над нами сияют вовсю небеса.
И вдали, как всегда, багрянеют знамена «Авроры».
Мы на горы взошли, чтоб бессмертья творить чудеса!