Сергей Юрьев - Осколок зеркала (сборник)

Осторожные жители тихих предместий
И чадящих столиц
Ждут пришествия новых последних известий
Из-за стёртых границ.
И народ прославляет своих конвоиров,
От Кремлёвской стены
Тянет запахом нового Старого мира
И гражданской войны.
И летят в небесах золотые химеры
Коренных перемен,
А в сердцах остается усталая вера
В послезавтрашний день.
Кто к сомненьям своим, кто к надеждам прикован,
Вою праздничных труб…
Так и жизнь пролетит, как костёр тростниковый
На холодном ветру.

Вселенский бомж, услужливый пророк,
Един во многих задницах и лицах.
Строитель рифм, любитель длинных строк,
Чтоб распирало книжную страницу.
Любитель муз и нюхатель цветов.
Хранитель самых тех семи печатей,
За коими – никто не знает что,
Ревнитель непорочности зачатий.
Бесполый дух, гранитный монумент,
Даритель прав на отдых и работу,
Смиренный раб и видный диссидент,
Изгой, тюремщик…
Кто ты? Кто ты? Кто ты?

Не боясь ни зверья, ни пугал,
Что воздвиг для себя народ.
Мы не прячемся в пятый угол
От своих неземных свобод.
Мы не ранены, не убиты,
Мы идем через дым и тлен –
Отраженья небесной битвы
На качающейся земле.

У нас не будет времени на споры
О смысле и бессмысленности жизни,
Нас не заманят золотые горы
И липкие объятия Отчизны.
А где-то вновь восторженно дерутся,
Над горизонтом кто-то поднял знамя,
Но мир уже устал от революций,
Придуманных великими вождями.
Кого-то вновь восславят, обессмертят,
Кого-то вновь – живого – на иконы,
Из чьей-то фразы, брошенной на ветер,
Родятся непреложные законы.
Да будет так! Да будет всё иначе…
И нас несет течением по свету,
А мир опять торопится и плачет,
И в этот мир приходят наши дети.
У них не будет времени на споры
О смысле и бессмысленности жизни,
Их не заманят золотые горы
И липкие объятия Отчизны.

Это будет в конце осторожного времени суток –
Молодая Венера покинет созвездье Весов,
Мир, живущий всерьез, позабудет всего на минуту
Направленье полета обоих своих полюсов.
И какой-нибудь век, не Серебряный и не Железный,
Перепишет сначала свое исчисление лет,
И озерами лав поплывет раскаленная пемза,
И веселые ящеры мясом оденут скелет.
Мир к истоку придет, но с надеждой на то, что когда-то
Человеческий мир не начнется с грехов и утрат
И что Каин уже не поднимет оружье на брата,
Божий Сын человеками снова не будет распят.

В квадрате рамы – Ленин и печник,
В Квадрате Черном – пустота и вечность,
А пара глаз художника Дали –
На противне пустыни раскаленной.
Ван-Гог – безухий, он уже привык,
Что лучше видно, если слушать нечем,
А теплокровный камень сердолик
Лежит на сердце каждого врожденно.
Как важно знать, что 2×2 – не 5,
И то, что Е = МС², но
Не трожьте землю – ятаган войны
Великие моголы там зарыли.
Обременен возможностью молчать
Любой оратор, понятый превратно,
И всё, что не дороже тишины,
Способен каждый взять с собой в могилу.

На том и на этом свете кто верует – тот и свят.
Молчит придорожный камень, трещит скорлупа вселенной.
Живущие не заметят, а мертвые не простят
Молящихся не во храме, плывущих не по теченью.
Счастливые крестоносцы, окованные броней,
Наверное, точно знают, куда и зачем им надо…
Восток разбавляет веру имбирем и тишиной,
Восток укрепляет веру молчанием и джихадом.
Они рождены в неволе, им страшен лишь Страшный суд,
Впотьмах торжествует Ирод, смерть делает их свободней.
Им надо лишь убедиться, и после они уйдут,
Что тело и кровь Господни покинули Гроб Господень.
Глаза поглощают дали, под сталью сердца стучат,
Хоругви вздымает ветер, ниспосланный провиденьем.
На том и на этом свете кто верует – тот и свят.
Молчит придорожный камень, трещит скорлупа вселенной.

Друг от друга ни ближе, ни дальше
Протянулись столбы и столбы,
Верстовые отметки судьбы –
Те же самые – всем проходящим.
Мы идем, кто угрюм, кто беспечен,
Мимо знаков небесных светил…
И со всеми, кто здесь проходил,
По пути – хоть бы кто-то навстречу…
Позади – разноцветные флаги,
Торжества, катастрофы, а тут
Есть один лишь не пройденный путь,
Беглецы, проходимцы, бродяги…
Только здесь – избавленье от споров
И спасенье от вечного сна,
Как бы память была ни тесна,
Как бы ни было время просторно.
Мы идем, дай нам Бог, если к Богу,
Находя только из года в год
Утешение в том, что пройдет…
Всё пройдет – даже эта дорога…

А в собранье многогрешном –
Треск свечей, кадильный дым
По безвременно ушедшим
И по временно живым.

Время тыльной стороной пролетело – не задело,
Ваше имя – под язык, нет, не льдинкой – леденцом…
Как хотелось нам вчера беспокойного удела,
Как хотелось нам найти ветра в спину и в лицо.
И нескучные миры безалаберных застолий,
И мистические сны о воскресшей красоте,
И отчаянная боль по живой и грешной воле
Не терялись в пустоте ежесуточных вестей.
Но в надежде обменять суету на постоянство
Кто-то запер на засов дверь и память изнутри…
Время щиплет по листу календарь григорианский,
В день – всего по одному, помня правила игры.

Стеною камни из камней растут
На истинной окраине окраин…
Из прошлого не вспомнится ни дня.
Тот берег беден, неприютен, крут
И с трёх сторон обложен океаном.
Лохмотья пены сохнут на камнях…
Здесь камень не шершавей языка,
Но не болтливей стражника у входа
В покои королевы… Видит Бог,
Что мимо нас проносятся века,
А здесь почти ничто не происходит –
Наш берег неподвижен как лубок.
В обход идут живые времена,
Галеры, клипера и пароходы –
Здесь встретились начало и предел.
Вчера была Троянская война,
Тильзитский мир, Октябрьская свобода –
Случились и остались не у дел.
Всё отошло… Не то чтоб без следа,
А как бы невзначай и не нарочно.
Здесь кладбище великих перемен.
И будущее, не произойдя,
Становится обыкновенным прошлым,
Безмолвным достояньем этих стен.
И вечно чья-то тень за косяком,
И что ни день – не радость и не горе.
Вновь умирает на квадратах плит
Принц датский с окровавленным клинком…
Напрасно воют трубы Эльсинора –
Никто не знает: быть или не быть?
И снова – ни к чему любой вопрос,
О чем вы, люди, господи, о чем вы…
К чему величье дел и благость дней?!
И призрак, бледен, немощен и бос,
Идет с неоплывающей свечою
В просветах меж зубцами на стене.

Нас некому будет спасать от веры почти безнадежной,
Нас некому будет спасать от наших утраченных дней,
И тысячи тысяч дорог сливаются вновь в бездорожье,
И тысячи тысяч молитв не делают время добрей.
Хрипела от боли земля, и рыцари в траурных латах
Сражались со злом и добром во имя погибшей любви,
И зоркие наши сердца совсем не хотели возврата
К чужому теплу городов и к шелесту вечной травы.
Какой-то случайный пророк дарил нам случайного бога,
И нам отпускали грехи во имя торжественных дат,
И Слово творило миры, не знавшие правды былого,
И Слово вело за собой в придуманный рай или ад.
И нас ослепляли на миг рассказы о блеске сокровищ
Лежащих в воде Атлантид, кочующих в космосе звезд,
И к подвигам звали ветра с волнующим запахом крови,
И слава за ними плелась, груженный подачками воз.
У женщин, не знавших цены себе и всему остальному,
Мы раны лечили свои, скрываясь от криков вождей,
Зовущих от века любви к безумному веку стальному,
В пучину земных катастроф во славу каких-то идей.
В дома приходила война, у власти стояли герои,
Горячее тело Земли сжигало подошвы сапог,
Горели костры городов, народы, идущие строем,
Своей и соседской судьбе уже подводили итог.
Мы будем смеяться и петь на нашей Земле небезгрешной,
Покуда планетная ось не бросит свои полюса…
От наших утраченных дней, от веры почти безнадежной
Нас некому будет спасать, нас некому будет спасать…