KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анатолий Гейнцельман, "Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

ПАЛЛАНЦА

1


Пока вакхического танца
Не утомляет душу прыть,
Нам берегов твоих, Палланца,
Жемчужно­сизых не забыть,
Где незабвенных трое суток
Ты в синей зыбочке своей
Для двух доверчивых малюток
Взметала пенистых коней,
Где без досадных диссонансов
Впервые Вечный Дирижер
В одном божественном кадансе
Слил жизни несогласный хор. 

2

Жарко­розовые стены
Нависали у Лавено,
И зеркально­синий глаз
Свой серебряный экстаз
В неба голубые залы
Просветленно излучал.
Задымленные кораллы
Упоенных солнцем скал
Без вопроса, но серьезно
Отражаются в воде.
Домодоссолы лишь грозно
Синей не достать гряде
До мечтательного глаза,
Как у Богу обреченной
Катерины Бенинказа,
Содомой запечатленной.
Поскорее же на шканцы,
Ждет нас старый «Бернардин»,
Переправимся к Палланце,
Нынче я уж не один.
В волнах отразимся вместе
Мы, как древняя камея,
Остров покажу невесте
Я прелестный Борромея,
И средь стриженой аллеи,
Средь богов и нимф безруких
Поцелую я лилеи,
Вожделенные в разлуке. 

3

Камердинеры в синих ливреях
Золотой подняли паланкин,
Кружевные накидки на шеях
У лазурных Нептуна детин.
Парики их напудрены пышно,
Церемонны они, как девицы,
Говорят, так чуть­чуть только слышно,
А проворны как хищные птицы.
Паланкин, как червонная рыбка,
Как остро заостренный палаш,
Рассекает жемчужную шибко
Мальвазию лазоревых чаш.
Дремлет тихая Isola Bella;
Алебастры и лапис­лазули,
Феерично слиясь в ее тело,
В час творенья как будто заснули.
Из эмали алмазные весла
Я сложил умиленно на борт,
Все земные я презрел ремесла
И надежнейший бросил я порт
За мечтателя титул неверный.
И сорвала мне жизнь венок,
И смеялися скалы и серны,
Не смеялся один лишь челнок,
Не смеялась и ты, моя Пери,
Над убогим своим женихом,
И раскрылися многие двери
Пред закованным в латы стихом. 

4

Солнце раскаленное
В озеро бездонное
Закатилось.
Долгожданное,
Век незнанное
Сбылось.
Риз червонных
И червленых
Орнаменты,
Прошвы, ленты
У воскрылий
Снежных лилий
Альп склоненных,
Просветленных,
Блещут заревом великим,
Как в Палермо мозаики.
Синим, синим кашемиром
Божии покрыты нефы,
И повсюду барельефы,
Всюду вставлены метопы,
Где могучие циклопы
С кем­то бьются озлобленно.
Чисто, ясно, упоенно
Отражает глаз зеркальный
Бешеное аллилуйя
Солнечного поцелуя.
Небо сверху, небо снизу,
Лишь по дальнему карнизу
Гор виднеется едва
Дымчатая синева.
Небо в сердце, небо в пальцах,
Всюду алые шелка.
Вышивай скорей на пяльцах
Душу райского цветка! 

5

На колени склоненный, в колени
Опустился я к тихой голубке,
И наитья предельного гений
Посетил нас в убогой скорлупке.
И в потоке червонном Данаи
Ослепительней не было блеска,
И видение Дантова Рая
Было скромною лишь арабеской
Перед тем, что в очах у невесты
Я в мгновение это прочел,
И испуганно Тайны с насеста
Разлетелись, как облачко пчел.
И сжимая горячие ручки,
И целуя блаженно уста,
Я вился, как атласные тучки
У вершинного где­то креста,
Я вился, изливаясь в любую
Из безбрежности звездных аорт,
И я душу имел голубую
И ликующий солнца аккорд. 

ТОПОЛИ 

Высокие тополи, рыцари важные
          В заката золоченных латах,
          На страже в червонных палатах
Степенно качаются с песнею шпажною.

Им истины плевелы чужды бумажные,
          Истории сложной шахматы,
          Моральной Голгофы стигматы, –
Их шелест и шепот – идеи закряжные.

Сомкнитесь, обстаньте! Я первенец Божий,
          Стихии больной менестрель,
Я миг, на безбрежность творенья похожий.

          Хрупка, паутинна свирель,
И дует и плюет сатир толсторожий
В души голубой акварель.

ВОРОНЫ

Исполинской крылатой гребенкой,
Как тяжелые, острые бороны,
Бороздят сине­черные вороны
Над убогой родимой сторонкой.

Бледно­сини, как глазки ребенка,
Колеи, что в лазури проторены,
Но вороньи кар­кар чуть повторены,
Как заноет опять под печенкой.

Эти черные в небе горланы,
Это жизни обыденной жуть,
Это красные в мелях баканы.

Чуть услышишь, под мышкою ртуть
Закипит, и раскроются раны,
И на солнце тогда не уснуть.

ЧЕЛОВЕК

К беспредельности неба и к звездному чуду,
К многошумности моря, к ажурности трав,
Даже крайние розы в пути оборвав,
Я восторженным век свой недолгий пребуду.

К человека ж телесному, страшному блуду,
К аромату жестоких идейных отрав,
К всеизведавших грешных очей изумруду
Я останусь до смерти жесток и неправ.

Человек – омерзительная амальгама
Из угасшей в гниющей трясине кометы
И низверженных ангелов злобного гама,

Человек – марафонский посланец без меты.
И души не сложилась бы дивная гамма,
Если б в мир не явились зачем­то поэты. 

ОКО

Вчера в громадном терпеливом глазе
Измученной, худой, цыганской клячи,
Жевавшей мокрую солому в тазе
У низкого плетня убогой дачи,

Я отражался, как в хрустальной вазе,
Миниатюрный, созданный иначе,
С горами, лесом, тучами в экстазе,
Как иерогли/ф таинственной задачи.

Сегодня на плетне висела шкура
Кровавая, на глаза ж поволоке,
Меж мускулов раздутых, сине­бурых,

Рои жужжали оводов стооких,
И, такова уж у меня натура,
С недоуменьем думал я о роке.

В ТРЕУГОЛЬНОЙ РАМЕ 

Направо шест засохший ясенёвый,
Налево тень бросающий стожок,
Внизу бурьян с щетиною ежовой,
Вдали сухой за сливами лужок.

А в треугольной раме бирюзовый
Атласный фон и белый сапожок
Недвижной тучки, и деталью новой
Зачем­то узкий месяца рожок.

Какой он бледный в жаркие полудни!
Как дважды в чае выжатый лимон.
Куда его мечтательности чудной

Девался звезды затмевавший сон?
Такой и ты в нередкостные будни,
Скучающий на солнце Эндимион! 

CAMPOSANTO 

1

Когда я прихожу в непрошеные гости
Куда­нибудь впервой с котомкой и узлом,
Я второпях ищу в предместиях погосты,
И если красоты таинственным жезлом

Природа не дарит там отошедших кости,
Я прячусь, как могу, от Смерти за углом
Или бегу опять через поля и мосты,
Твердя до одури изведанный псалом.

Я смерти не страшусь, но новые постели
Меня еще гнетут и нищенский отель,
Или клоачная больницы где­то келья:

Там может зазвучать в последний раз свирель,
Когда еще не весь от страстного похмелья
Я отойду, познав загадочную цель.

2

Верую свято, что будут аканты,
Меч кипариса и царственных пиний
Митры мое окружать Camposanto
В небе, окрашенном в яспис и миний;

Верую свято, что купол гиганта,
Архистратига скульптуры, как синий
Будет мне ангел листы фолианта
Тихо до Божьего творчества линий

Раскрывать, поднимаясь на красных котурнах,
Что в классической Рима моей колыбели
Я покроюся звездной эмалью лазурной,

Что вихриться вокруг будут Фебовы шмели
И забьется вблизи под хрусталевой урной
Ароматное сердце эфирного Шелли. 

КОЛОННЫ ЭРОСА 

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*