Демьян Бедный - Том 2. Стихотворения 1917-1920

«Экая вышла невпорушка, –
Плачется дядя Викторушка, –
Что-то мне плохо эсерится,
Что-то в успех мне не верится,
В партию ль встать мне кадетскую,
Власть ли признать мне советскую?
Кончив совсем с Учредилкою,
Крест водрузить над могилкою?
Только денек поэсерили,
Как уж тебя и похерили.
Дай мне, голубка, ответ,
Что ты, жива или, нет?»
«Умерла, родименький, умерла,
Умерла, Викторушка, умерла».

Мы ждали, в даль вперяя очи,
Когда ж откликнутся они?
Мы шли одни во мраке ночи,
   Мы шли одни.

Но, веря в близкий час рассвета,
В один сомкнувшися порыв,
Мы ждали братского ответа –
   На наш призыв.

И вот горит заря пожаром,
Зажглися братские огни.
Друзья! Боролись мы недаром!
   Мы не одни.

«Единство» взяв случайно в руки,
Читатель умирал со скуки,
И вдруг нежданный камуфлет:
Читатель жив – «Единства» ж нет.
«Единство» кончило работу,
Почив под общую зевоту.
Рыдает «Новый луч» в тоске –
Жизнь и его на волоске.
И «Новой жизни» слышны вздохи.
Там то ж делишки очень плохи,
Ни взад, бедняжка, ни вперед, –
Видать, придет и ей черед
Почить при равнодушье общем.
Жалеем очень, но не ропщем.

Везут меня иль сам я еду,
Но знаю, сидя на возу,
Что рано праздновать победу,
Что гады ползают внизу,
Что воздух весь насыщен ядом
И что свободно мы вздохнем,
Когда в бою с последним гадом
Ему мы голову сdернем.

Друзья, в великом, как и в малом,
Есть заповедная черта:
Перед последним перевалом
Дорога более крута.
Напрячь должны мы все усилья,
Чтоб после схватки боевой
С вершин в Долину изобилья
Войти семьею трудовой!

Мы – пожара всемирного пламя,
Молот, сбивший оковы с раба.
Коммунизм – наше красное знамя,
И священный наш лозунг – борьба.
Против гадов, охрипших от воя,
Пожиравших все наши труды,
Для последнего страшного боя
Мы сомкнем трудовые ряды.

   Кто честен и смел, пусть оружье берет,
   Свергай кабалу мироеда!
   Нас ждет или смерть, иль победа,
   Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед!

Наших братьев погибших мильоны,
Матерей обездоленных плач,
Бедняков искалеченных стоны –
Скажут нам, где укрылся палач.
Пусть же знает, укрывшись в палаты,
Кто служил золотому тельцу,
Что настал час жестокой расплаты
Кулаку и банкиру-дельцу.

   Кто честен и смел, пусть оружье берет
(и т. д.).

Всем насильникам воли народной,
Всем кормившимся нашим трудом,
Всем, кому был статьею доходной
И завод и молитвенный дом,
Всем, чьих прибылей ради разбойных
Наша кровь и текла и течет, –
Умиравшие, гнившие в войнах,
Неоплатный предъявим мы счет.

Нам грозят еще гнусные гады,
Но уж пробил последний их час,
И не будет в бою им пощады,
Им, не знавшим пощады для нас.
Пусть не знают бойцы состраданья,
Чтобы враг обмануть нас не мог.
На развалинах старого зданья
Возведем мы наш светлый чертог.

Никакая на свете работа
Для мозолистых рук не страшна.
Но ничья от народного пота
Не разбухнет уж больше мошна.
Хищный плут будет жадничать втуне,
Не набьет он своих сундуков.
В трудовой пролетарской коммуне
Нет богатых и нет бедняков!

Против общего злого вампира,
Против шайки попов и господ
Встаньте, все пролетарии мира,
Обездоленный черный народ!
Встаньте, рыцари нового строя!
Встаньте, дети великой нужды,
Для последнего страшного боя
Трудовые смыкайте ряды!

   Кто честен и смел, пусть оружье берет,
   Свергай кабалу мироеда!
   Нас ждет или смерть, иль победа,
   Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед!

Вот это строгий суд! Суда не надо строже:
Народная им власть обходится дороже,
Чем власть – какая же? Ну, что стесняться зря!
Чья власть милей вам и дешевле?
Не ваши ль это предки древле
Пред Зевсом квакали, чтоб дал он им царя?

Глубокою ночью воздух морозный
Прорезал призыв твой тревожный и грозный:
   «Вставай, поднимайся, рабочий народ!
   Смертельный твой враг – у ворот!»

Твой голос, стозвучным подхваченный гудом,
Звучал, как набат, над трудящимся людом:
   «Вставай, поднимайся, рабочий народ!
   Насильник стоит у ворот!»

Твой клич повторил пролетарий всесветный,
Доносится к нам его голос ответный:
   «Проклятье злодеям, творящим разбой!
   К оружью, народ трудовой!»

Услышав твою боевую тревогу,
К нам рать трудовая спешит на подмогу,
И, слыша ее сокрушительный шаг,
Трепещет зарвавшийся враг.

Священные храмы труда и свободы,
Застыли в суровом молчанье заводы,
Проходят пред ними в щетине штыков
   Ряды пролетарских полков.

Гуди же, гудок! Всему миру поведай,
Что все мы умрем иль вернемся с победой!
   «Вставай, поднимайся, рабочий народ!
   Смертельный твой враг – у ворот!»

Язык мой груб. Душа сурова.
Но в час, когда так боль остра,
Нет для меня нежнее слова,
Чем ты – «работница-сестра».

Когда казалось временами,
Что силе вражьей нет числа,
С какой отвагой перед нами
Ты знамя красное несла!

Когда в былые дни печали
У нас клонилась голова,
Какою верою звучали
Твои бодрящие слова!

Пред испытанья горькой мерой
И местью, реющей вдали,
Молю, сестра: твоею верой
Нас подними и исцели!

     Мой ум – мужицкой складки,
Привыкший с ранних лет брести путем угадки.
Осилив груды книг, пройдя все ранги школ,
Он все ж не приобрел ни гибкости, ни лоска:
Стрелой не режет он воды, как миноноска,
Но ломит толстый лед, как грузный ледокол.
И были для него нужны не дни, а годы,
Чтоб выровнять мой путь по маяку Свободы.

Избрав, я твердо знал, в какой иду я порт,
И все ненужное, что было мне когда-то
     И дорого и свято,
Как обветшалый хлам я выбросил за борт.
Душа полна решимости холодной –
Иль победить, иль умереть свободной.
Все взвешено. Пути иного нет.
Горят огни на маяке Свободы.
Привет вам, братья, с кем делю я все невзгоды!
     Привет!

Ты играй, моя дуда: ду-ду, ду-ду,
   Ду-ду, ду-ду!
А я, старенький, иду, я все иду,
   Я все иду, –
По дорожкам, по проселочкам плетусь,
   Плетусь, плетусь…
Приюти меня, прими, родная Русь,
   Родная Русь!
Побреду я от деревни до села,
   И до села,
Зазвоню я, дед, во все колокола,
   Колокола.
Ой ты, медь, ты, медь певучая, гуди,
   Гуди, гуди,
Всю Расеюшку набатом разбуди,
   Да разбуди.
Как я гряну во все сорок сороков,
   Да сороков, –
Как я крикну на Москве всех батраков,
   Всех батраков:
Гей, ты, черный люд, рабочий, трудовой,
   Люд трудовой,
Встань за вольную отчизну головой,
   Встань головой!
Лютый ворог стал ногой в родной земле,
   В родной земле!
Гей, не быть – не быть нам, братцы, в кабале,
   Да в кабале!
Не потерпим вновь татарской злой поры,
   Лихой поры.
Гей, точите-ко вы, братцы, топоры,
   Да топоры!
А чтоб вышли ваши косы все остры,
   Да все остры, –
Чтоб готовы были вы зажечь костры,
   Зажечь костры,
И по первой по тревоге боевой,
   Да боевой,
Заградить себя стеною огневой,
   Да огневой.
То-то вороги заскачут! Их-ха-ха!
   И эх-ха-ха!
Как мы красного им пустим петуха,
   Да петуха!
Гей, ты, Русь, ты, Русь родная, вольный край,
   Наш вольный край,
Боевую свою силушку сбирай,
   Да собирай!
Ты дуди, моя дуда: ду-ду, ду-ду,
   Ду-ду, ду-ду!
А я, старенький, проселками иду,
   Иду, иду!..
   Ге-ей!..