Эдуард Лимонов - К Фифи

Вижу я международно
(в злые губки не целуй!)
Что в тебя вошел свободно
Итальянский красный уй.

Что, его не вынимая,
В задик вдруг вошел другой,
Что пипи твоя ночная
Вдруг подернулась слезой

Что и в ротик твой шершавый
Засадили третий, злой.
Издевались всей оравой
Итальянцы над тобой

Чтоб, униженная, тихо
Ты сидела бы потом
С писькой красной, как гвоздика,
Пахнув спермой и котом.

И тебя по бледной коже
По шарам тяжелых век
Облизал бы вдруг похожий
На меня вдруг человек…

Ты любишь твой желтый берет,
Ты любишь твой желтый берет,
В кафе никого больше нет
Нам танго играет квартет.

В кафе не пришел никто
Сегодня. Где Жан Кокто?
Где друг его Жан Марэ?
Здесь дело не в ноябре…

Ты любишь твой желтый берет
Он лихо, берет надет
За ним, за окном Paris
Смотри на меня, умри…

Какой же я был молодой…
Сидел там в кафе с тобой
Веселый и пьяный был,
Твой желтый берет хвалил…

На площадь! Родина! На площадь!
Где стяги северный полощет
Тревожный ветер колесом
Мы их ряды собой сомнем
И будет жить гораздо проще…

Мы будем Родину беречь
С ее горящими глазами
И берега ее стеречь
И расширять родную речь
Над казахстанскими степями…

Мы Русь, уверен, заберем,
Поэтому беги на площадь!
Под проливным беги дождем
Где стяги северный полощет.

Россия хочет перемен!
Беги, хватай друзей за руки,
Не будет больше серых стен
И серых лиц, режима скуки.

Полковников пинком под зад
Да здравствует живая площадь!
Ты рад? И я безмерно рад!
И мы стоим единой рощей.

Собою ветер шевеля
Прекрасны и разнообразны
Страны печали утоля
И все места отмывши грязны…

«Подвиньтесь! Мы, народ, тут встанем!»
И из-под наших хмурых век
Всю площадь огненно оглянем
Народ-хозяин. Человек…

Эх, из чайничка-кофейничка,
Я тебя бы поливал
Чтобы ты росла бы веничком,
Ну а я бы ликовал…

Ты, Фифи, Фифи моя цыганочка,
Ты жидовочка моя,
Есть в тебе, подружка, раночка,
Что люблю тревожить я.

Я люблю, люблю ее растягивать
Часть себя в нее влагать,
А ты любишь, девка, вздрагивать,
Когти в спину мне вонзать…

Эх из чайничка-кофейничка
Поливал тебя бандит,
Ты расти, расти мое растеньичко,
Мой подружек Афродит…

Я полон гулов детства моего
Народа бесшабашного и злого,
Орущего прекрасно бестолково,
О, пьяного народа торжество!

Безногие мордатые орлы
На пьедесталах бюстов вдруг ансамбли!
Летящие за водкой (им до баб ли?!)
Подшипники визжат как кандалы…

Теперь вас нет. Смирились под землей,
Но я, ваш младший современник дикий,
Вам подношу кровавые гвоздики
С упавшими: слезинкой и соплей…

Пейзаж желтеет. Набухают
На деревах московских почки
Уже в колясочках катают
Младенцев, самки-одиночки…

А я корплю над текстом «Мозес»
Над египтянином тружусь
И в запах горных алых roses,
То погружусь, то окунусь…

Поеду что ли, в Вавилон,
А то бои идут в Багдаде,
Греми, обшарпанный вагон,
Сидят вокруг арабы-дяди.

Рябит от фесок и бейсболок
И в полотенцах на плечах,
Мужчины свешивались с полок…
Поеду в Вавилон на днях.

Там по тропинкам Вавилона,
Где овцы протоптали путь
Ходили же во время оно,
Пророки же, чтоб словом дуть.

Чтоб обличать царей, и овцы
Смотрели мирно из-под век
Адепты Ганди и толстовцы
Зачем безумен человек

Исайя, что кричишь, Исайя?!
Ведь все равно придет Христос
И по волнам ступня босая…
Дорога свяжет, не бросая
Нас с Вавилон, под стук колес.

Ветер. Вечер. Свет линейный
Перспектива нулевая
Он сидит ввиду бассейна
Силуэт сидит у края.

На плече его блик солнца,
Он сидит ко мне спиною
Молодого вавилонца
Светлый нимб над головою…

Молодой мессопотамец,
Арамеец ли, шумерец?
Плеск воды и света танец
Это мой единоверец, —

Мне не нужно поворота
И лица его не надо,
Я-то знаю, что он кто-то
Не из Рая, не из Ада…

Весна. Мир сетчат и салатов,
Пора уже сажать фасоль
И паучишек-акробатов
Видна дорожная бемоль

Из-под поверхности ребристой
Зимой там подоконник был
Колонной бледною туристов
Взвод паучишек проходил…

А ты? Ты брила свою щелку
И пела, отведя бедро,
Про Жанну, Жана и помолвку,
А бритву опустив в ведро…

Ты мне намеренно открыла
Рукою тонкой оттянув,
Все то, что лезвие не брило,
Собой, француженкой, взмахнув…

Какого цвета на тебе трусы?!
Поганая, несносная девчонка!
По тощей попе бы отшлепать звонко,
На пухлой попе ставя полосы,

Ремня военного, поскольку я полковник
Из войска грубого суровейших вояк
Не наказать нельзя тебя никак,
Мой нежный, мой капризный уголовник!

Иначе ты, своих не различая,
Себя раздашь кому попало вдруг
Желанию преступно потакая,
Беря пример с развратнейших подруг.

Иди сюда! Так, сиськи на колени!
В ромашках у тебя твои трусы
(Овальных поп прекрасных поколений
Украсили укусы бы осы!)

Сейчас вот я, угрюмый, многолетний
Тебя сомну в желающих руках
И пусть про нас с тобой распустят сплетню,
Моя Фифи, Марьям, моя Sarah!

Два задержаны студенты
Бомб при них ингредиенты
Провода и изоленты…
Все как водится, как встарь
Вот сейчас проедет царь…

И махнет рукой с канала
Дочь большого генерала
Полетит в канал фонарь
Торс жандарма, полкареты
О, российские сюжеты!
О, российский календарь!

Ничего не изменилось!
Так же хмур и зол тиран
Так же небо наклонилось
Почему, скажи на милость?
Русь за стилем обратилась
К вам, Багдад и Тегеран?

Меня просмотрят в интернете
Примером поражаясь «Ну?!»
Старушки, дамы, даже дети
Я прогремел на всю страну

Тем, что лежу на девке жирной,
Она же пятками сучит
Мне самому смотреть противно,
Что я мужик, не инвалид!

Я верю, вы меня поймете!
Зачем в Кремле Вам импотент?
Меня возьмете и наймете,
И стану я ваш президент!

Жорж Клемансо погиб в минете,
Жорж Помпиду любил партуз
А Клинтона с Левински (дети!)
Я превзойду в один укус!

Дети… Ну чего возьмешь с детей!
Каждый в бессознанье пребывает,
Бегает Богдан, как воробей,
Голову склоняет, поднимает…

Сашка, упоенная собой,
Словно червячок она стремится
А куда стремиться ей, малой?
Чтобы пожевать или напиться?

Дети – это глупые шары,
Ничего от них не ожидайте…
А скорее выйдя из игры,
Будьте равнодушны, не страдайте.

Катя, злобный, равнодушный мать,
ДНК с изъянами, банальна,
Красоту продолжит мать терять
По своей системе – пятибалльна…

Ваш отец – седой Ересиарх
На рассвете смотрит в глубь рассвета
Он – папаша Лир, ночной монарх,
Не боится написать про это:

Что любовь – родительская чушь,
Что живут отдельно и летают
Сонмы равнодушных сонных душ,
И они друг друга не узнают…

Ты часть моей драмы, ты часть моей жизни,
Ты, хочешь не хочешь, жена
Ты темная сила в которую (брызни!)
И бедер твоих белизна.

Ты узкий проход, ты ужастик-ущелье
Ты косточек с мясом набор.
Так буду сидеть на твоем чудо-теле я
Тебя пожирать как Бог Гор!

Начну тебя с трепетных губ между ног
И с львиных зубов бесконечно роняя
Столь вкусные нити тебя и трусов
Я тигром тебя загрызу, о родная!

Затем я раскрою твой тесный живот,
Запутав в кишках похотливые руки,
Я страстно вопьюсь тебе в мокренький рот
И будет священным съедание суки…

Она придет
И ляжечкой о ляжку
Потрет
И суковатого бродяжку
Взглотнет

И будет туго и спокойно
Язык и зубы: жернова
И так причмокивает знойно…
О, острова! О, острова!

Старик гуляет, заложив за спину руки,
Он на бульвар бежал, оставивши квартиру,
Здесь шумные ему не докучают внуки,
Гулять ушел, и хватануть эфиру,
Не слышать и не видеть театр Кабуки —

Его ужасной бабушки-жены…
На старике отглажены штаны
Начищены до блеска его туфли
И лишь глаза веселые потухли
При общем ликовании весны…