Михаил Цетлин (Амари) - Цельное чувство
Помимо обычного рифмования конечных слов — «смутное» — «умерли», «лирности» — «вечернести», которое опирается лишь на частичные звуковые соотнесения, можно говорить о некоем «симфонизме» строфы, построенном на перекличках и корреспонденциях разных звуковых рядов: градация субстантивированных эпитетов-прилагательных в 1-й строке «нежное», «тихое», «смутное»; рифмовка двух однокоренных и грамматически однородных глаголов во 2-й: «излиться» — «пролиться»; поддержка «слабой» рифмы 1-й и 3-й строк («смутное» — «умерли») также неточным, но близким им по звучанию словом «муки», не говоря уже о повторе (синтаксическом параллелизме): «чтобы чувства все замерли, чтобы чувства все умерли», сопровождающимся «внутренней рифмой»: «замерли» — «умерли», как бы воспроизводящей предыдущую модель «излиться» — «пролиться»; отсутствие точной рифмы в 4-й строчке компенсируется присутствием рифмы точной, не вынесенной, однако, в конец, но вполне сохраняющей рифменный баланс: «лирности» — «всемирности» — «вечернести». То же относится к последней строфе в стихотворении «Особым знаком отмечает кровь», где вторая и четвертая строки зарифмованы не путем точного звукового повтора, а посредством некоего структурного сходства слов:
Пусть безнадежный в стан борцов придет,
Но приведет его не безнадежность,
А раненой души больной полет,
Кровавый знак, мрачащий белоснежность.
Встречаем мы в стихах Амари-Цетлина и разнообразные рифменные узоры, как, скажем, в стихотворении «Кубок вод» из сборника «Лирика», шестистишия которого заплетены рифмами по схеме abcabc:
Море — полная до края чаша,
Вод упругость вольную тая,
Напряженно, полнозвонно плещет,
Пенится, как радость, радость наша.
Вот заблещет, яро затрепещет
И переплеснет через края.
Разнообразна ритмическая палитра цетлинских стихов. Ограничимся для иллюстрации ритмической чуткости поэта указанием его цикл «Танцы» из сборника «Лирика» («Венгерка», «Вальс», «Полька», «Па д’эспань»), где к каждому танцу подобран соответствующий стиховой — ритмо-мелодический — эквивалент.
Не стоит, разумеется, впадать в преувеличенный тон и относить Амари-Цетлина к стихотворцам, для кого, говоря словами В. Ходасевича, «звуки правдивее смысла», но нельзя не признать, что в некоторых случаях он демонстрирует в своих стихах подлинное владение аллитерационным искусством, включая создание анаграмматических кодов, служащих, по Ф. де Соссюру, выразительным доказательством «семантической» связи означающего и означаемого. Так, например, в зачине стихотворения «Бегство» (сб. «Кровь на снегу») –
Бежали…
Дул сырой, морской
Ветер с такой тоской… —
скрывается слово «декабрьский» («декабрьской»): декабристская тематика приобретает своего рода «фонический ореол», воплощается в самом звуковом строе стиха.
* * *
Тема «Цетлин-переводчик» относится к разряду малодебатируемых, чтобы не сказать — фактически неразработанных. Налицо явная недооценка этой стороны таланта Цетлина, хотя факты свидетельствуют пусть не о самом крупном и значительном, но достаточно интересном явлении переводческого творчества.
Переводчик, в особенности переводчик лирической поэзии, по выражению С. Георге, не столько знакомит с иноязычным поэтом, сколько возводит за его счет монумент себе. Цетлин в этот разряд, как кажется, не попал хотя бы по той простой причине, что его переводы с трех языков — английского, французского и немецкого — не только его не увековечили, но остались практически неизвестны. В цетлинской переводческой коллекции представлены такие поэты, как И.Х.Ф. Гельдерлин, П.Б. Шелли, Г. Гейне, Е.Б. Браунинг, П. Валерии, Э. Верхарн, Р.М. Рильке. С двумя последними он был знаком лично еще со времен своей первой парижской эмиграции (см. отмеченное выше посещение ими дома на 91, avenue Henri Martin). С Рильке, одним из его самых любимых и фаворитных европейских поэтов, который продолжал бывать в доме Цетлиных и в начале 20-х гг., уже на 118, rue de la Faisanderie (см. упоминание его имени в приводившемся мемуарном очерке Б.К. Зайцева) отношения продолжались и в дальнейшем. Цетлину принадлежат несколько известных нам переводов стихотворений Рильке: три из них («Господь, пора! Окончен летний день…», «О, как я знал, что значит расставанье…» и «Ангелы») включены в подготовленную его дочерью А. Цетлин-Доминик книжку «Малый Дар», упоминавшуюся выше. Судя по всему, однако, переводов было значительно больше — по крайней мере, из сообщений в печати еще в 20-е гг. известно, что он готовил книгу переводов Рильке и антологию новой английской поэзии[109].
Выше уже упоминалось имя переводчика А. Биска, с которым Цетлин был многие годы в приятельских отношениях[110]. Свое первое издание переводов из Рильке Биск напечатал в Одессе в 1919 г.[111]; второе — значительно дополненное, вышло почти через 40 лет, в 1958 г., когда Цетлина уже не было в живых[112]. Трудно представить, чтобы занимаясь переводами Рильке на русский язык, они не вели профессиональных бесед и не делились друг с другом результатами своей переводческой деятельности. Хорошо известна та высокая оценка, которую выставил переводам Биска Б. Пастернак, прочитавший его парижское издание «Избранного из Рильке» и выразивший ему восхищение в личном письме от 24 февраля 1958 г. («Я прежде никогда не видел Ваших переводов. Если бы я знал их раньше, я бы расстался с убеждением, что Рильке еще не знают по-русски и не имеют о нем представления»). Разумеется, переводы из Рильке Цетлина не претендуют на столь триумфальное признание, но в них есть своя мера мастерства, более скромная, нежели у Биска, но, равно как и в оригинальных стихах, выводящая его, без сомнения, за пределы унылого графоманства. В той или иной степени то же самое можно сказать о цетлинской переводческой деятельности в целом.
Предлагаемое издание, как мы надеемся, найдет отклик в сердцах любителей поэзии и привлечет внимание как к Цетлину-поэту, так и к самой этой крайне интересной исторической фигуре.
Составитель от всей души благодарит Владислава Резвого, оказавшего существенную помощь в подготовке книги.
Комментарии
Как уже отмечалось в послесловии, Амари-Цетлин явился авто пяти опубликованных при жизни поэтических сборников: «Стихотворения», «Лирика», «Глухие слова», «Прозрачные тени. Образы» и «Кровь на снегу». Последний, шестой сборник, «Малый дар», который остался в рукописи и представлял собой в своем роде итоговую книгу избранного был опубликован благодаря стараниям дочери поэта Ангелины Цетлиной — Доменик уже после его смерти. Подробнее о каждом из названных сборников стихов говорится далее в соответствующих разделах.
Кроме стиховых массивов, составивших вышеперечисленные книги, имеется некоторое количество текстов, которые остались за их пределами, — они составили в данном издании особый раздел «Стихи не вошедшие в опубликованные сборники».
Помимо переводных текстов, существующих в составе сборников стихов Амари-Цетлина, ему принадлежит книга переводов «Португальских сонетов» английской поэтессы Элизабет Баррэт Браунинг, которые он осуществил в соавторстве с И. Астровым, — мы сочли закономерным также включить ее в настоящее издание. Следующий за ними раздел составили несколько цетлинских переводов, публиковавшихся в периодической печати или, как перевод стихотворения Х.-Н. Бялика «Перед закатом», вошедших в «Еврейскую Антологию» (1918).
В последнем поэтическом разделе «Dubia» публикуется стихотворение «Не по вкусу мне и по нраву…», авторство которого не установлено, но которое с известной долей вероятности может принадлежать Цетлину.
При дальнейшем комментировании сначала указаны страницы в настоящем издании, а затем, после названия стихотворения, страницы источника.
Принятые сокращения:
МД— Амари (М. Цетлин). Малый Дар. М.: Праминко, 1993 (через дв06 точие указаны страницы).
Стихотворения 1906
Первый поэтический сборник Амари-Цетлина «Стихотворения» и в московском книгоиздательстве «Молодая Россия» в 1906 г. (дозволено цензурой 10 ноября 1905 г.); в том же году издание пришлось повторить. По свидетельству современника, стихи поэта-дебютанта пользовались необычайной популярностью в среде революционно настроенной молодежи. Эта небольшая книжка, писал Г. Аронсон в некрологе М. Цетлина,
произвела тогда настоящую бурю и создала ему большую славу — в кружках студенчества и революционной молодежи. Эта книжка поистине прозвучала новым словом, удачно сочетавшим темы революционной поэзии с приемами поэзии символистов[113].
