Иван Бахтин - Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1

На левый бок повернулся медведь.
На убыль идет зима.
А мне все так же в окно смотреть
И ждать твоего письма.
А писем нет.
Затерялся след.
Выжжен твой след огнем.
Тысячу раз без тебя рассвет
Вставал за моим окном.
Но верю в счастье!
Ручьям звенеть,
Свиданью быть.
Всему свой срок.
Пусть злится зима, но уже медведь
Повернулся на левый бок.

Живу я в глубине России,
В краю озер и рудных скал.
Здесь реки — сини,
Горы — сини,
И в синих отсветах металл.
Милы и дороги до боли,
Да так, что глаз не оторвать,
Мне брови лиственниц собольи
И сосен царственная стать.
Тайга, тайга…
Берет отсюда
Начало изумрудный цвет,
А зеленее изумруда
Ни дерева, ни камня нет!
По красоте,
По скрытой силе
Мне не с чем мой Урал сравнить
Иной здесь видится Россия,
Суровей,
Строже, может быть.
А может, здесь она моложе…
Свежей тут времени рубеж.
Но сердце русское —
Все то же.
И доброта.
И песни те ж!
И лица те же, что в Рязани,
И так же звучны имена.
Как солнце в драгоценной грани
В Урале Русь отражена.

Ты говорила, что теперь земля
Весенней силой будет наливаться
И что днепровские густые тополя
Тебе опять, наверное, приснятся.
Что где-то там лирический восход
Багровым лебедем плывет над садом.
Что лег металлургический завод
Непонятой и черною громадой.
Цех был тебе до жути незнаком —
Кругом высокие нахмуренные стены.
…И вот три года ярким языком
С тобою говорят мартены.

Ты вровень поднимаешься с бригадой,
Вниманием дыханье захватив.
И стала черная заводская громада
Тебе понятной, точно трепет сада
И как пшеничное волненье нив.
Такая жизнь не вышла на авось,
Она взята в движении кругом.
Ценой ночей, продымленных насквозь
Потрескивающим табаком,
Ценой часов, оторванных от сна,
Ценою глаз, которых не смыкали,—
Взошли посеянные где-то семена
Потоками высокосортной стали.

И слышу я взволнованную речь,
И вижу тонких губ волненье:
Мы будем эту сталь беречь,
Как молодость, любовь и вдохновенье.
Седой чугун ты снова будешь плавить
В багровую, клокочущую кровь,
Чтобы в поля незабываемой Полтавы
Пришли колонны мощных тракторов.

Еще о мае думать рано,
С сибирским ветром заодно
Еще косматые бураны
Приходят в полночь под окно.
Но зори бредят об апреле,
Шумят в коричневом саду.
Сегодня первые капели
Упруго прыгали на льду.
Звезда несмело загорится
Над грустью сонных тополей.
У звезд такие же ресницы,
Как и у девушки моей.
Я жду ее. И тихой речью
Звенят капели тут и там.
И этот непонятный вечер
За мною ходит по пятам.
Она, задумчива немного,
Сидит, наверное, одна.
И у скрипучего порога
Ей тоже чудится весна.
И перед ней снежинки тают,
Темнеют сонные пути.
И книжку девушка читает,
Все описанья пропустив.
И, потеряв сюжет романа,
Она рассеянно пойдет
Туда, где ветер полупьяный
Скандалит у чужих ворот.
Она придет. И радость встречи
Протянет в розовой руке,
И принесет на шубке вечер
И седину в воротнике.
К кому, несмелая, немая,
Весна не входит по пути?
Так дай же руку, дорогая,
Чтоб было радостно пройти
По лужам робким и наивным
И мимо сада, где кусты
Волнуются и ждут густых,
Апрельских, откровенных ливней,
Туда, где чуть закат дымит
И пролетает над домами,
Где наша молодость шумит
Еще невнятными ручьями.

По тропинкам уходит лето.
Упадет запоздалый гром,
Называется месяц этот
По-осеннему — сентябрем.
Рядом с ветром, седым и низким,
Птицы грузно летят на юг.
Ты мне вспомнился, очень близкий
И далекий московский друг.
Я не знаю, какие закаты
Поднимаются над Москвой.
Может, тучи висят над Арбатом,
Осыпаются над тобой.
Тучи бродят. Ложатся тени.
Волны бьют о соленый гранит.
Мир, встревоженный и осенний,
Открывается и шумит.
Мы пришли, чтоб в горах лесистых
И в степи, отходящей ко сну,
По холодным хрустящим листьям
Рядом с песней нести весну.
Хлынет песня девятым валом,
И ее до конца пропоют
Города моего Урала,
Черноморский портовый юг.
В сотый раз багровым пожаром
Отплывает рябина в саду.
…Я не знаю, какая старость
Нам написана на роду.
Будем, может быть, знамениты,
Может, выстроим города,
У другого, у нашего Шмидта
Тоже вырастет борода.
Нас окружат большим почетом.
И уверенно и легко
Пролетят перед нами пилоты
В окружении облаков.
Зашумит эскадрилья бурно,
Стратонавты пойдут за ней,
Побывавшие на Сатурне
И гостившие на Луне.
Будет осень и паутина,
Синеватый мороз у воды.
Нам расскажут, как в лунных долинах
Расцветали земные сады.
Станет волосы путать ветер,
Наши волосы в серебре.
Мы поймем, что на этой планете
Нет возможности постареть.

Расцветает марьин корень;
Травы в поймах высоки;
В мглистом солнечном просторе
Тонут птичьи косяки.

И, гудя на всех наречьях
Славной Родины моей,
Наше дальнее Заречье
Провожает сыновей.

Отправляясь на разлуку,
Ты не хмурь крутых бровей,
Положи на руку руку,
Поцелуев не жалей.

Между елок, между сосен
Грянет ветер гулевой,—
И вернусь я в эту осень
Самой ближнею тропой.

А пока седые волны,
Закипая, как пурга,
Словно огненные молньи,
Бьют с размаха в берега,—

В светлом солнечном убранстве
Белоснежные плоты
Манят в дальние пространства,
В разворот большой воды.

Когда, волной ударя в камень,
Брезент сорвав над головой,
И над плотами, и над Камой
Застонет ветер штормовой —

Тогда средь выгнутых излучин,
Средь волн тяжелых и косых
Мы, словно азбуку, изучим
Аварий яростный язык.

Тогда, по волнам пролетая
И поднимаясь в облака,
Засвищет песня молодая,
Живая песня сплавщика.

Пусть эти синие зарницы
Качает шалая вода,
Мы можем надвое сломиться,
Но не согнемся никогда.

Пусть волны, грохнувшись обвалом,
Развеяв гривы на скаку,
Родного друга грозным валом
Смахнут в бурлящую реку,

Он крикнет, бурю огороша,
Заветной песней дорожа:
— Какая жизнь хор-рошая,
И Кама хороша!

Опять и в блеске, и в кипенье
Настигнет гулкая волна,
Но даже в тяжкие мгновенья
Затихнуть песня не вольна.

Между крутыми берегами
Гудит немолчный перекат.
И догорает за горами
Последний пламенный закат.

А он лежит в ногах у сосен,
И по нетоптаной тропе
Чужие девушки приносят
Цветы и вздохи о судьбе.

…Мы справим славные поминки,
Мы вспомним давние дела,
И вновь на бойкие тропинки
Падет предутренняя мгла.

И под седыми облаками
Мы песню дружную споем
О нашей жизни, и о Каме,
И о товарище своем.

Мы грянем, бурю огороша,
Заветной песней дорожа:
— Какая жизнь хор-рошая,
И Кама хороша!

Мои плоты плывут не уставая,
Плывут по тихой, ласковой реке;
Меж островов исчезла Чусовая,
И Гайва потонула вдалеке.

Прозрачной ночью или на рассвете
Когда замолкнет сонная река,
Рванется песня гулкая, как ветер,
Как звездные просторы, широка.

Рванется песня сквозь ночную стужу,
Как птица расстилаясь по воде,
И спутница случайная затужит
О вспыхнувшей предутренней звезде,

О дальних неисхоженных просторах,
О паводке, ломавшем берега,
О сплавщиках поющих, для которых
Ее печаль совсем не дорога.

А Каму сторожит угрюмый берег
И караулит камень-исполин,
Она теряет огненные перья
В разбеге знойных солнечных равнин.

Но бревна, словно в танце подбоченясь,
Плывут, не замечая берегов.
О молодость! О славное теченье!
Веселая работа сплавщиков!

Но тот рассвет запомнится надолго,
Когда, встречая птичий перелет,
Плотам навстречу медленная Волга
Просторы, как ворота, распахнет.