Олег Малевич - Поэты пражского «Скита»

За нами город вдалеке
Вертел ночные карусели,
В овражном дымном молоке
Костры веселые блестели;
Звенели песни, и подчас
Рождалось эхо, кликам вторя,
И, опоясывая нас,
Текли негаснущие зори.

Над туманными росными влагами,
Над дымящимися оврагами,
Над костром стоим на горе,
В полуночной горим заре.
Вот ножами-мечами высокими
Голубой поднялся огонь,
Облизал серебристые локти.
Укусил золотую ладонь.
Я тебе говорю, земля:
«Эту ночь меня взять нельзя, —
Весь я — влаги и тьмы игра.
Эту ночь ты — моя сестра».
И тебе говорю, огонь:
«Эту ночь ты меня не тронь, —
Я от светов и зноя взят.
Эту ночь ты — мой милый брат».

           Узловат и черен,
           Роет землю корень,
           Светел и лучист,
           Ищет солнца лист;
           Ночи середина —
           Жизни половина.

           Я построил для сестры
           Великанские костры.
           Ты приди, сестра, ко мне —
           Встало пламя, как во сне.
           Воздух тепел, тих и мглист,
           Пахнет тленьем старый лист.
           На дыбах мой верный конь,

           Я склоняюсь — как сквозь сон,
           То же делает и он;
           Вправо, влево, вслед за мной;
           Я вскочил, и он — прямой.
           Я кружусь — и в тот же миг
           Мечет искры мой двойник,
           Весь пылая. И по мхам
           Белки скачут здесь и там.
           Прячут в кочки и кусты
           Ярко-рыжие хвосты.

Ты не примешь ли, сестрица, от меня
Золотого, вороженного коня!

           Свой облачный невод
           Колышет белок,
           И дышит сквозь плеву
           Лучистый желток;
           И плывет, плывет яйцо,
           Плоское, сквозистое.
           В темноте зовет лицо,
           Жаркое и близкое.
           Благослови, Господь,
           Светлую плоть
           На радость, на справу —
           Одол над отравой
           Зрачка косого
           И ждущего.
           Соска стерегуще
           Тугого.

Смолкли игры и зовы,
И свершилися краткие ловы;
Только прозрачные моря
В розоватом пару горят.
И шумят, шумят дожди
Рдяно-солнечные,
И растут хвощи
До подоблачья;
Золотит их слизь,
И ползущая
Шевелит их жизнь.

И еще ресницы в нитях сна
Путались. Над черными домами.
Испита колючими снегами.
Индевела мерзлая луна.
Утренело… но взыграли тени
Жемчугом и хрупкой бирюзой,
И, сверкнув сапфирною звездой,
Из страны недавних сновидений
Куколка фарфоровая тонким,
Ласковым скользнула башмачком.
Хрустнуло крылечко, и смычком
Повела далекая поземка.
У калитки, скрипнувшей едва.
Звякнуло кольцо, и все умолкло;
Только, охорашиваясь, елка
Отряхнула иней с рукава.
Бубенец поет. Во льдистой стуже,
В бельмах наплывающего дня,
Лебединой жалобой звеня,
Девушка коней ласкает вьюжных.
И взметнулись на полях белесых
Пряжи кос и сгибы горьких рук.
И бормочут быстрые полозья
Песенку о вечности разлук.

Маленький я, маленький
По ельнику хожу,
В моховых проталинках
На рыжики гляжу;
Хрупенькие крышечки
Чутеньки торчат,
Закрывают рыжики
Деток и внучат.

Сойки оголтелые,
Споря, пронеслись.
Хвойка отлетела
На брусничный лист…
Стану сам я крошечным,
Тихий и простой.
Сяду у лукошечка
Под березой той;

Тонкой паутинкою
Обовьюсь, и пусть
Ладаном полынным
Льется с поля грусть,
Схимою целительной
Никнет тишина,
Светлые обители
Выросли со дна.

Вон, гляди — узорами
Хрупко истонясь,
Веет над озерами
Рощ иконостас;
Сны золотодремные
Ронит, рогозя,
Темные, огромные,
Скорбные глаза.

Сегодня влага, блеск и зной
Слились во мглистый хмель,
Смеется озеро в окно.
Заводит сад качель.
Медлительно — прилив, отлив —
Качает угол тень,
И занавеску шевелит
Иной какой-то день;
И пахнет горница моя
Смолистою сосной,
И странный слышу голос я
За тонкою стеной.
Вот сердце — льдинкою в груди —
Знакомый шаг, и вдруг
Дверь настежь… С солнцем… О, войди.
Войди, мой нежный друг.
Но двери этой нет в стене
(О, холод пустоты…).
В какой нездешней глубине
Меня коснулась ты.
Ужели напрягалась вновь,
Чтоб в этот мир войти?
Иль знак дает твоя любовь
Мне об ином пути?
Не знаю… Комната глуха,
День груб и шумно дик…
И все спадет, как шелуха,
В какой-то вечный миг…

Низкие быстрые тучи
Над перезябшими избами,
С черной соломы колючими
В лужу ударило брызгами.
Морщится лужа, и слякоть
Густо ползет во все стороны…
Что же нам злиться и плакать —
Жили, любили, а все равно
Сгинем; и будет с издевкой
дергаться дикими взмахами
из-за плетня на веревке
мокрая чья-то рубаха…

За болотиной бор —
На бугре бугор.
В нем (кто бывал?)
Ель да увал.
Ушастою рысью
По чаще прысни,
Векшею цепкой
С ветки на ветку,
По камню —
Мышью —
На самый кряж.
Всех выше
Горюч и сед.
Над ним — сосна
Тысячу лет.

Соколий лёт —
Сто верст размёт
С кряжа.
На ветер
Синий,
В озерью пряжу,
В речную петель
На бурой глине.

Встал от морей
Широковей.
Галочьей рябью,
Чешуйной зябью.
Сверкнул и дунул
Над миром Божьим.
Что струны.
Напружил вожжи.

В лохмотьях туч
Разжал ладони, —
С круч
Под обрывы
Помчались кони
Косматогривы,
Сереброзубы
Подковами —
В озерью звень,
Взбуровили
Осенний день.

Эй, гей, — я жалобы деревень,
Где мужики сидят, что грузди.

Проследилась, перевилась.
Звездной пылью пропылилась
На земной коробочке
Человечьей тропочки.

Все мы бродим и не знаем,
Что тропинки проминаем,
Чья в росе слезиночка
У моей тропиночки.

Миленький, а ты не ведал,
Что пройдешь со мною следом
По моей тропиночке,
У моей слезиночки.

Как на снежном на юру.
На железном на ветру
Встала вьюга на хвосты.
Смяла черные кусты,
Перекрутами дымится.
Кто-то в поле мчится, мчится.
Через ветер, через ночь.
Колокольчику невмочь:
Захлебнулся, закружился,
Оторвался, покатился
По опушке на сумёт,
Там и сгинет, пропадет.

Сразу станет тишина,
Глянет байная весна,
Зацветает сон-трава.
И в лазоревом тумане
На далеком океане
Поднимаются со дна
Золотые острова.

Вдоль по гребню катится телега.
Пыль струится из-под колеса,
И уходят с вольного разбега
Вниз поля, овраги да леса.

И плывут широкие просторы.
Льется в них упругих зноев ток;
Льнет ко мне, тихонько с ветром споря,
С легких плеч струящийся платок.

Милый друг, ведь счастье вот такое:
Чуть грустя, любить издалека.
Долгий день в торжественном покое
К вечеру готовит облака.