Владимир Булаенко - Стихотворения. 1937-1944

Идут дожди. Ночами тужит
В полоне вражьем осень где-то.
Война, как черный ворон, кружит
Над трупом синего рассвета.
И день и ночь в чертоги божьи
Плюют орудий гневных дула.
А мать в тулупчике сутуло
Стоит одна на раздорожье,
В тени седого ветряка
И слезы спрятала в рукав.

Донбасс.
              Летели груды листьев,
Ложась под ноги отрешенно.
В желтопылающем монисте
Обходит осень эшелоны.
            Ты вспомни, как поэт в шинели
Тебе вручил стихи несмело,
Как паутины вдаль летели
И без догляда рожь чернела.
           В дни испытаний,
                                        битв суровых,
Когда земля в огне курилась,
Тепло очей твоих терновых
Мне по ночам в траншее снилось.

Ты где-то средь людей бездомных
Блуждаешь с посохом дорожным,
И плач народов подъяремных
Несешь в своей душе тревожной.
А может, в вечер тополиный
Идешь средь хат, войной разбитых,
И ждешь ты,
                      онемев в молитвах,
Чтоб сын вернулся на порог
По серым колеям дорог.

Все пути, все дороги измерил,
Шел тропинкой и трактом суровым,
Но душа не утратила веры,
Словно конь среди поля подкову.
По забытым следам менестрелей
Все пройду, не колеблясь при этом,
В серой, пулей пробитой шинели,
Коммунаром-поэтом.

На мир, что проклят был стократ
Устами гневными голоты,
Слезами политый и потом,
Спустилась ночь. Седой ветряк
Под небом годы напролет
За половецкою горою
Сухою, черною рукою
Ведет минутам вечный счет.
Вот так и я, как тот ветряк,
Стою под небом одиноко
И до рассвета жду с востока
Прихода твоего, сестра!

Темнеет. Ворон славит лихо,
Объевшись трупом в поле чистом,
И тополя в тумане мглистом
Плачут тихо.
И вечер, весь в далеком звоне,
Вздымает синие ладони
Над этой всей неразберихой.
Как тот кобзарь, на струнах рокот
Рождает ветер вдоль дороги.
Поля,
            изрыты и убоги,
Прихода солнца ждут с востока.
Оно уже светло и зримо
Идет в крови и космах дыма…
Мечи лучей блестят жестоко…
А мать с серпом стоит щербатым
Вблизи копны, как на картине.
Собрались тучки при долине, —
Лебедушки, недалека та
Желанная стране минута, —
Ударит гром,
                        застонет ветер люто —
Придет РАСПЛАТА.

Отцветали сиренью рассветы,
Ночи серые в небыль ползли.
Мчались танки сквозь рвы и кюветы
По просторам родимой земли
          Зрело жито,
                               тянулись обозы,
Шли солдаты колоннами в бой.
И стояла одна у березы
Ты в косынке, как лен, голубой.
          Сквозь года мне лицо твое снится,
Привидением дивным встает.
В свою душу — как в холод криницы —
Уронила ты сердце мое.

Вот и вновь в голубую долину
Собирается аистов стая.
Вот и снова село я покину
И уеду из отчего края,
Хоть и знаю —
                      в чужом неуюте
Не забыть мне о наших каштанах,
Не забуду я мать на распутье,
В полушубке и чоботах рваных.
— Сын мой, сынку, расхристанный ветер… —
Все, что скажет она без упрека.
Слезы фартуком вытрет и этак
Простоит до утра одиноко.

Где падали, как слезы, зори
В ночей залатанный рукав, —
Под ведрами беды и горя
И я сгибался среди трав.
Где нивам серп щербатый снится,
Хребтам мужичьим — свист кнута, —
Как камень, брошенный в криницу,
Рассвет мой канул навсегда.
Где бунт гремел, и степь дымилась,
И разрывались цепи вновь, —
Ревнивою слезой умылась
Моя давнишняя любовь.
Где ветер рыжий, ветер нежный
У стрех печалился родных, —
Из-под камней тех дней мятежных
Бьет этот песенный родник.

Здесь вербы плавят над рекою
Листву,
               так топят воск девчата.
Ветряк засохшею рукою
Все крестит зарево заката.
Ветра сквозь зубы частоколин
Хихикают, подобно лешим,
Склонился горизонт над полем,
Немым, убогим, застерневшим.
И паутин рои плывут,
Сны над селом притихшим ткут.

День на дорогах умирает.
Над ним склонился сивый вечер.
В руках сжимает
Медный глечик.
Поет чинара над долиной.
Зарница грусть свою голубит,
Как дивчина,
Когда полюбит.

Наклонился журавль над криницею.
Двор крапивою весь пропах.
День мелькнул голубою лисицею
И пропал.
Белокорыми осокорями
Вечер юркнул в зеленый лог
И под зорями
Лег.

Вещает, дразнит и тревожит
То, что с годами отошло:
Пошла с граблями к сеностожью
Одна девчонка за село.
А я стоял, хоть очи звали,
Манил косы белесый дым.
Вот так всегда — зачем? — не знаю
Хочу быть гордым и немым.

Все дальше ты, неведомей,
За ветром и за тьмой,
С заснеженными веками
И детской красотой.
В знакомой шубке заячьей.
Приветлива, проста,
Задумалась, шагаючи
И сжав плотней уста.
Еще на щеках
                         милые
Две ямки снятся мне.
Ищу любовь по миру я,
Какой, наверно, нет.

Снова крик журавлей горластых
Позовет за собой меня.
Одолжу у товарища галстук
И уеду на станцию я.
Знаю, будешь писать без отсрочки,
Ревновать, снова ждать домой.
Ты пиши, я люблю твои строчки,
Что пропахли насквозь тишиной.
Где ни будь я и что ни делай,
Я припомню наше село,
Воротник твой заячий, белый,
Кари очи и губ тепло.

За сине море, холмы и взгорья,
В те бесконечные края,
Где тихи воды, где ясны зори,
Ушла навеки любовь моя.
А мне осталось совсем немного:
Ветряк крылатый, свет из окна,
В хлебах высоких судьба-дорога
И села, села, и ты — одна.