Юрий Верховский - Струны: Собрание сочинений

Глаза – лиловые фиалки
Цвели в тени твоих ресниц.
Под взором любящей весталки
Душа безвольно пала ниц.

Высоко плыли облака —
Цвели, пронизанные светом.
Но им вослед влеклась тоска,
Дышала грозовым обетом.

Заворожен волшебным словом,
Я безвозвратно изнемог.
Перед твоим огнем лиловым
Я пламень жертвенный зажег.

На беломраморном челе
Святая тень лежала грозно,
Глася поникнувшей земле,
Глася душе безгласной: «Поздно».

Уедешь – и север
Помянешь добром.
Малиновый клевер
Разостлан ковром.

К калитке садовой
Скорей подойди.
Как запах медовый
Отраден груди!

От нас недалеко
До первой межи.
Зарывшись глубоко,
В траве полежи.

Дыша и мечтая,
Лицо запрокинь;
Вон – быстрая стая
Уносится в синь.

Следя за полетом
Родных журавлей,
О юге далеком
Мечтай – не жалей.

Как сегодня зарницы светлы.
Странно душу они шевелят –
Только встретишь из облачной мглы
Проглянувший мелькающий взгляд.

Всё живое таится вокруг.
И такая стоит тишина.
Вот – собака пролаяла вдруг,
Из далекой деревни слышна.

И молчит. И тревожен покой.
И зарницы играют сильней.
Странен свет – красноватый такой –
Их далеких и тихих огней.

Только чаще и шире огни –
Всё душнее и тише кругом –
Справа, слева мигают они,
Вот как будто послышался гром.

Потревоженный ветер вздохнул,
Тихо черную тучу ведя.
Снова дальний и медленный гул.
Вот застукали капли дождя.

Друг мой, молчишь ты? Молчи.
Издали песня слышна.
Звуков так много в ночи.
Только в душе – тишина.

Редкие капли дождя
С листьев стекают, шурша
В легкие сны уходя,
Кротко затихла душа.

И распускается в ней
Белый прозрачный цветок;
С каждым дыханьем нежней
Каждый его лепесток.

Ты ль эти звезды зажгла –
Слезы любви – надо мной?
С ними душа зацвела –
И расцвела – тишиной.

Друг мой, молчишь ты? Молчи.
Звездам и сердцу слышна,
Словно в душе – и в ночи
Кротко цветет тишина.

Ночь моя проходит мимо,
Уплывает прочь,
Побледнев неуловимо –
Ласковая ночь.
Рядом с белою колонной,
Свесив свой наряд,
Над решеткою балконной
Дремлет виноград.
Я над светлою ступенью
Тут стою один;
Уж уснула ты за тенью
Спущенных гардин.
Глубь небес давно поблекла,
Утру предана,
А внизу светлеют стекла
Твоего окна.
Я пройду тихонько мимо,
Вверив утру ночь;
Ночь моя неуловимо
Отлетела прочь.

Ты предстал над вечерней румяной зарей
Серебристою, тонкой ладьей –
И просила тебя молодая печаль:
«Ты ко мне, мой любимый, причаль».
И серебряный свет, и серебряный сон
Был тобой для меня принесен –
Для меня, для реки, для небес и земли
Ты светлел и вблизи, и вдали.
А теперь над рассветной зарей ты стоишь –
И кротка твоя светлая тишь.
Нежно тонок и бел запрокинутый серп,
Обреченный на тихий ущерб.
От меня и реки, от тоски, от любви,
Как бледнеющий парус, плыви;
И тебя провожает земная печаль:
«Тихо к алой деннице причаль».

Когда в вода х моих чернеющих колышется
Зеленая звезда,
Вон та, далекая, – неведомое слышится
И радостно тогда.
В порыве трепетном изгнанница небесная,
Волну мою пронзив,
Лучами острыми чертит уже, прелестная,
Сверкающий извив.
И радость светлая, холодная, блестящая
Поет в игре лучей.
Так лону сладостна за тьму огнями мстящая
Серебряность речей.
Во мне живет она – горящая, зеленая;
А там, на небесах –
Бездушно светится, как жертва опаленная,
Ее бездушный прах.

Задумчивый сатир играет на свирели.
И дальние стада, и птицы присмирели;
Пастух рассеянный о Хлое позабыл;
И в листьях ветерок дыханье затаил;
А звуки всё текут истомнее и слаще
Туда, где, притаясь в зеленой, влажной чаще,
Дриада юная раскинулась, бела –
И в упоении бессильно замерла.

Вижу я в кудрях березки
Затаившийся значок:
Богородицыны слезки –
Засыхающий пучок.

Кем он был сюда повешен
Тайну скромную беречь?
Кто-то плакал, неутешен,
После частых милых встреч?

И задумчивый букетик
Мне тебя напомнил вдруг,
Мой весенний милый цветик,
Отдаленный страстный друг.

Сердце шепчет: уж не ты ли
Здесь невидимо была –
Где так нежно мы любили,
Слезы грусти собрала?

Мечту мою они пленяют вместе –
Абид и Сест; прильнуло море к ним,
Лазоревым лобзанием своим
Их разделив как бы из тайной мести.

В Абиде кто тоскует по невесте?
Леандр один. А может быть – Селим
В ночной прохладе грезами палим?
Но вот блеснул огонь на башне в Сесте!

Кто факел тот зажег над морем бурным?
Зулейка? Геро? Он огнем пурпурным
Зовет пловца на тайный пир сердец.
Кто там плывет на пламя нежных оргий?
То не Леандр, а бурный тот Георгий,
В объятьях волн отважнейший пловец.

Когда уж ночь давно, когда неслышны мне
Тревожной жизни содроганья,
Люблю, задумавшись, в глубокой тишине
Читать душой твои созданья.
В полночном трепете яснеет мысль моя,
И сердце пламеннее бьется;
Ему понятнее тревоги бытия,
В него поток волнений льется.
Как близки, как томят в созвучиях твоих
Души тоскующей порывы,
Как сердце чувствует живую силу их –
И шлет на них свои отзывы.
Мне кажется тогда, что понял я тебя;
Моими грустными мечтами
Тебе я предаюсь; тоскуя и любя,
Твоими плачу я слезами.

Отрок

Кроткая муза, ты часто поешь мне о веке прекрасном
И о блаженной стране. Муза, сведи же меня
Нынче и к добрым твоим пастухам, и к веселым пастушкам,
К старцам премудро-простым, к милым стадам и ручьям.

Муза

Сколько веры невинной и в просьбе твоей, и в улыбке!
Мальчик, за мной торопись! Будь же таким, как сейчас!
Сладко и ныне сказать мне отрокам нежным и чистым:
Да, Аркадия есть; о, полетим же туда!