Юрий Верховский - Струны: Собрание сочинений

Мой верный поэт,
Напишите красивый сонет –
Обо мне,
О цветах, соловьях и луне.

– Королева моя!
Ведь и муза сама не своя,
Если ты
Поглядишь на нее с высоты.

Я – звезда,
И упасть я могу иногда.
Ты, упрямый певец,
Запоешь ли теперь, наконец?

– Падать ниц
Пред тобою, царица цариц!
В силах ли я?
Здесь – царица, где ж муза моя?

Был турнир великолепен.
Жарко бились кавалеры –
И герольды возгласили
Многих храбрых имена.
Кто же первый? Чей же рыцарь
Победитель всех бесстрашных,
Славных рыцарей кастильских,
Слуг Филиппа короля?
Он явился на арену
Весь покрытый чешуею
Из серебряных реалов –
И блистая, и звеня.
Вот уже в пыли и в славе
За наградой к королеве
Он идет — и смотрит смело;
На щите – его девиз.

Mis amores son reales [1] –
Королева прочитала;
Перед ней стоял, склоняясь,
Храбрый граф Вилламедьяна.

Где была еще на свете
Ослепительней картина –
Торжество в Аранхуэсе
В честь четвертого Филиппа?

Но всего прекрасней – сцена.
Здесь – гирлянды стройных дам.
С ними роза – королева
Льет созвучий аромат.

Чье искусство в монологе
Остроумном, томном, страстном?
Кем же, кем он создан, Боже?
Элегантным, нежным графом.

И веселым, гордым взглядом
Граф на сцену посмотрел.
Он пером владел как шпагой,
Наш изящнейший поэт.

Грациозна Изабелла
Утомленная, одна…
Проходила королева
Галереями дворца.

Кто-то вон – за нею следом.
Миг – погоня уж близка –
Две ладони взмахом смелым
Вдруг закрыли ей глаза.

Не смутилась королева –
И с улыбкой на устах
Молвит весело, напевно:
«Полно! Что такое, граф!»

Уж не держат. Светом белым
День блеснул ее очам.
Обернулась – с ликом гневным
Перед ней король стоял.

Кавалер, поэт и рыцарь –
Стройный, смелый, горделивый –
В яркий день, с толпой веселой
Шел по площади столицы.
Вдруг он видит справа, слева,
Впереди – иные люди:
Трое в черных полумасках…
«Смерть во имя короля!»
И сверкнули три кинжала –
И смертельно пораженный
Он упал на мостовую;
А убийцы, а злодеи –
Трое в черных полумасках –
Скрылись тотчас же, мгновенно
Поглощенные толпою.
И толпа стоит над ним.

И, к земле уже склоняясь,
Произнес спокойно, ясно:
Mis amores son reales –
Верный граф Вилламедьяна.

Звезда, звезда!
Приди
Среди
Золоторунных
Облаков,
Огней,
Теней
И тихострунных ветерков.

С тобой,
С одной
Священнобрачный
Солнцебог.
Горе,
В заре,
Полупрозрачный
Твой чертог.

Внемли
Земли
Проникновенным
Полуснам
И ввысь
Стремись
По вдохновенным
Небесам.

Гряди
Среди
Золототканых
Опахал!
Ясней
Теней
Благоуханных
Гимн – хорал –

Заря, заря!

В синеву вознесся белый храм
И века горит слепящим блеском
В зное солнца нежащем и резком,
Благосклонный праведным дарам –
И с мирами спорит вечный храм.
Ниспадают на фронтоны.

Бурей славы трепеща,
Ярко-темные фестоны
Винограда и плюща.
И колонне этой белой
Не прильнул ли сын времен –
Плющ, взлелеянный Кибелой, –
И с мольбою оробелой
Той колонне смежно-белой
Что он шепчет – опален?

Да, он шепчет. Только те ли,
Для нее ль его слова? –
И узорной капители
Он касается едва.
«О, зачем я не колонна!
Нежной доли я ищу.
В блеске солнца непреклонна,
В лунной дреме благосклонна,
Нежно-белая колонна,
Стройный дар царю – плющу!»
И колонна, залитая
Морем блеска и тепла,
Неподвижно как бы тая,
От мечты изнемогла.
«Для чего я не всевластный
Царь веков – зеленый плющ,
Жарче солнца – сладострастный,
В лунном холоде – прекрасный;
Я, раба – не царь всевластный
С вещим шумом темных кущ».

Ниспадают на фронтоны,
В блеске солнца трепеща,
Ярко-темные фестоны
Винограда и плюща.
И сияет белый мрамор;
Окрыленная душа
Зрит на храме надпись: “Amor”;
Вечный Amor, светлый Amor!
Недвижим, безмолвен мрамор,
Плющ качается, шурша.

И века взнесенный белый храм
В синеве горит слепящим блеском.
В зное солнца, нежащем и резком,
Благосклонен искренним дарам –
И мирами правит вечный храм.

Мой нежный, милый брат,
О месяц молодой,
От светозарных врат
Воздушною чредой,
Долиною оград
Над облачной грядой
Плывешь ты грустно-рад
За тихою звездой.
О месяц, ясный брат –
Любимый, молодой.

Сестра моя – заря,
Красавица сестра,
Стыдливостью горя,
Из тихого шатра
В лазурные моря,
Когда придет пора,
Идешь встречать царя,
Чтоб гаснуть до утра,
О томная заря,
Прелестная сестра.

Ты, светлая жена,
Звезда вечерних снов,
Пленительно нежна
В немом потоке слов,
Любовью возжена,
Свершаешь страстный лов,
Душой отражена –
И свет твой вечно нов,
О светлая жена,
Звезда вечерних снов.

О благостная мать ,
Лазурь небес благих,
Молю тебя внимать
Священный, светлый стих;
Да пьет он благодать,
Величествен и тих,
Чтоб в гимне передать
Безбрежность благ твоих,
О благостная мать.
Лазурь небес благих.

О ясный мой отец,
О Гелиос любовь,
Начало и конец,
Огонь, вино и кровь.
Воздвигни свои венец!
Слепящий рай готовь
Для пламенных сердец,
Блаженных вновь и вновь!
О светлый мой отец,
О Гелиос – любовь!

Светлое имя твое
Не овеется мрачностью;
Нежное имя твое
Сочеталось с Прозрачностью.

Утренней лаской горит,
Пурпуровою, синею;
Ты низошла меж харит
Непорочной богинею.

Легкие ткани надев,
Ты над пашнями, водами
В лике ликующих дев
Пронеслась с хороводами.

Ты вдохновляла свирель
Над живой Иппокреною;
Пела – в ночи, на заре ль –
Полуптицей – сиреною.

Ты ль меж харит названа
Гегемоной – харитою?
Здесь названа ты одна
Меж сирен Маргаритою.

Нежное имя твое
Не овеется мрачностью;
Светлое имя твое
Сочеталось с Прозрачностью.