Илья Сельвинский - Улялаевщина
У которой лошади шишка, подпежье,
Язва, лизуха, або так мокрец,
Хуторяны сменивали на сухих и свежих,
Купоросью пичкали, аж пока окреп.
Ехала банда по тому по березаю;
В бубен тарахтел передовой головорез.
А подле атамана, попригнувшись, как заяц,
Под галоп проходил подговор главарей.
Маруська тянула непременно на Царицын
(Там у ней любовник завалялся - ей бы с ним.)
Дылда был против: на город не зариться.
Князь Кутуз-Мамашев: обождать до весны.
Маруська тянула: "Да разве ж это жизнь?
Что мы тут такое? Воришки, тьфу!
А там - мы крестьянское движенье, анархизм,
Попадем в историю - это вам не фунт".
"Зуб" надвинул свой апашский берет- .
Он мечтал о городе, как о Джиоконде:
Слямзить - стырить - сдонжить - сбондить
Слящить-стибрить-спурить-спереть1.
Дылда, гениальный молодой галчонок?
Никак не старше 19 лет,
Имевший на поясе турецкий пистолет,
На совести десяток удавлых ополченцах,
Дылда, бесшабашный, забубенный, горький,
В наклеенных усах, по Улялаеву "тэмнiй",
Зимой и летом носящий на темени
С хвостиком донышко арбузной корки,
Дылда был против: "Тута ворон-знакомый,
До чорта маманек, тачанок, кобыл.
Чуть понапрут - мы айда и дома,
Пойди разбери-на, хто у банде-то, был".
Князь Кутуз-Мамашев, хищный и мудрый,
Ус по-китайски лысый кусал.
Тайною мыслью ощурилась мурда
И потно под ним прокипел кайсак.
- Джирайда. Сугласен. Набег на город,
Там укрепиться, а пустепенно
В кантарах2 грузить по аулам порох,
Стягивая в банду киргизлар из степей.
А пусле. Ночью. Выползть-и чжур!
(Загнать гиньджял Улялаеву в сердце.
У руских перерэзить, как бараний гурт,
И податься под знамя Турции и Персии.
____________________
1 Все 8 слов означают - украсть (воровск.).
2 Кантара - мешок для шерсти.
Уй-баяй. Сам он будет хан,
Сорвав мурун-дук1 российского ига.
И шлапачок наездника наизнанку прыгал,
По брюхо проваливаясь в бархан.
А сам гайдамак развалывся та таяв;
Трясця ii матери - дiвка права:
Вождь анархыстив Серга Улялаев
Идэ на войну за народни права.
Вин нэ допустыть ныяких безобразьев,
Три дни на грабеж, а тамо - цыц. Ны гу-гу!
И уже расплывались Пугачев и Разин
Под улялаевщины гул...
Капая солнцем, закартавила труба,
Заливая уши расплавленной медью,
И долго было звонить и греметь ей,
Пока собиралася рада рубак.
Тут были гунны - верблюжники из Азии,
Крестьяны с онучами и козьей шкурой.
Суровые Дюма-отцовцы южных гимназий,
Керенские прапоры и волки Шкуро.
Пока труба - тарирора - грасировала тра-тара"
И разбухался облаком под лошадьми снег,
Вылез пейзанин с жестами оратора
С затертыми подтеками от лапок пенснэ.
_______________
1 Мурун-дук - деревянный гвоздь, который продевается
верблюду в ноздри и служит для управления.
"Братва! Мы сейчас выступаем в поход.
В поход, если хотите - крестовых рыцарей.
Мы должны устроить бойню пехот
Красной республики - Царицына.
Какая вам разница, где вам слечь?
Днем поздней или ранее.
Вы умрете! Но помните: вашу честь
Почтят в Учредительном собрании".
Улю-лю! Го-го! Долой! Подавысь!
Геть к чертям! На чурбан его!
По стрибожьим низинам языческий свист
Мизинца и безымянного.
Растопырив ковбаски своей пятерни,
Батько, да гавкнув: "Цыц" он.
"Сынки. Як я бачу, нема вжэ дурных, .
Щоб за смэртью пойты на Царицын.
Ни. Я гадаю -не худо було б
По карбованци в ту полосу иты,
Только хто боится може пули у лоб
Хай сидэ пид юбкой. Голосуйтэ".
Папахи на пиках тысячами пугал
Замотались мохнатой горой.
И опять по отрядам во всю степугу
Выдробил банду барабанный горох.
И таборы двинулись.
На ветру выгоря,
В храпе задаваясь перед полком,
Под оуркой Дылды крылатый от вихря
Голубой в яблоках екал конь.
И вдруг лопнул. С визгом железо
Запело-и, ввинчиваясь в мороз,
Стеклянным звоном в рощицу врезалось,
Корчуя петушьи лапы берез.
Улялайцы сдрейфили. Отдали повод я.
Задние в шпоры - ау! Лататы.
Улялаев спокойно ухи поводит:
Смотрит-сакли аула та тын.
Смотрит: воинская кухня, телеги.
А на горизонте погромыхивает бой.
Вот звезданула буденновка. Егерь.
Ага: это красный обоз.
И вдруг рябью пулемет татакнул,
И под-гору всего в какой-нибудь версте,
Прямо на обоз в рассыпную атаку
Чьей-то конницей палит степь.
Белые с тыла зашли на займище.
Вот из револьвера рвется дымок;
Вот уже сабли хищно хлыщут.
Баста. Не воротятся домой.
Батько к своим совам приладил бинокль
И карликами в круглый аквариум вплыли
Силуэты всадников, заостренный оклик,
Спирали ветра и пыли.
Обозная прислуга под обстреленный воздух
Порубила посторомки и пошла тупотиться,
Но туша битюжьего тяжеловоза
Не легкий аллюр кавалерийской птицы.
Медные монументы крупами качая,
Только распахивали землю зря,
И подкидываемые кашевары в отчаяньи
Дули бестолково берданный заряд.
Черные юнкера летели на голь,
Словно гарцуя в Петербурге на манеже,
И в школе отпущенной, влюбленно занеженной
Саблей настреливали синий огонь.
Но кое-кто вырвался. В роспыхе шинели
На миг мелькнуло золотое жерсе.
Тата. Татуся. А в сугробах келья,
Где на кровати распоротый корсет.
Там еще на столике лебяжья пуховка,
Глазастая сумочка из кожи змеи,
Там еще в зеркале - раскосенькие бровки,
Радужные зубы, губыньки мои.
Да еще в ноздрях его, как молоко крепкая,
Женской испарины неистовая даль;
Да еще на пальцах ускользающая лепка,
Упругая, как ветер, нежная, как вода.
При ней батрак. Он лупит коня ей
И что-то кричит, да видно охрип.
И вдруг свалился коню под махры
А сзади в упор гусар нагоняет.
Долго ли с девкой? Берут наповал их.
Вот перелапил к себе... На седло...
К лесу пошел теперь заморенный валах...
Целует, шкетюга... Отгибает ей лоб...
Эх-ма!
Улялаев був: выверчено вiко,
Дiрка в пидбородце тай в ухi серга.
Зроду нэ бачено такого чоловiка,
Як той батько Улялаев Серга.
"Айда, нашша!!"... Вылетал батька
Над желтым клыком рыжебривый рот.
Дулю ж вам, шайтани, нехай вашу мать-ка
Скрозь брюхо в рот и навыворот.
Жах! Врубился! С чортовых ног
Вздыбил над прапором гриву в дым,
Брызнул в горло лунный клинок
По самые никуды... Мм!..
Гривы, гривы. Ордынская банда
Лезла как попало в свой орущий базар,
Пока запрыгал горох барабана
В пыльный пех резервных казарм.
Черной блещью, в облаке марев
В дзазанге скакал канонадный парк
Як выйшла над гаем сизая хмара.
Сизая хмара, багровый пар.
Аул Урда (Ханская Ставка).
III-1924
ГЛАВА IV
Буранск - город сытый. Хлебный вывоз
3000000 пудов в год,
Кожье, джебага1, пушнина, грива,
Мясной и молочный скот.
По жилам рек пивоваренный солод,
Выкунев, стал подюже расти!
Жирные залежи голубой соли
В 300 верст по окружности;
Кони табунами пасутся в дикости,
Зем по-над берегом - плюнешь - растет;
Сочные поймы некуда выкосить
Их обжигает степной костер...
А рыбы-то, рыбы... Судак, жерих,
800000 севрюжки одной,
Черной икрою хлещется в берег
Яикушко - золотое дно.
Парус у этих. Багор у иных.
Дует моряна 2. И по моряне
На мытых расшивах плывут поморяне
Овчинниковых да Махориных.
___________________________________
1 Джебага - ордовая овечья шерсть.
2 Моряна - ветер с моря,
А утром раненько, в синий ковыль
Капают дегтем гужи на Саратов,
А их доглядает брюхатый старатель
Махориных да Овчинниковых.
Яицкие земли. Казачий почин.
Крепко жили станишные братцы
Все кулугуры - старообрядцы,
Все шепелявые бородачи.
Триста лет как барщинный смерд,
Ролейный закупа, холуй, челядь
Утек на Яик воевать смерть,
Позабыв на Руси, как и жамкать челюсть;
Триста лет, как эти края
Окармливал кровью до дна, до Иргиза
Харалугом поскребанным башку кроя,
Выхлещиваясь в дыры от копья киргиза;
Триста лет своевольный цуг
Войсковых атаманов, старшин, хорунжих
Оберегал свою вольницу
От орды, Петербурга и всяческой Унжи.
Триста лет. А теперь-вольготня,
Что ни казак-50 десятин,
Что ни хутор-голов до сотни,
До тысячи и до десяти.
Вот в силу причин каковых
В соленом золоте на благолепьи
Боем стояла казацкая крепость
Махориных да Овчинниковых.
И когда казакам объявили, что нехристь
Мордует Расею на жидовский шкиль,
И когда на форпост кавалеры наехали,
Кое-как подобрав кишки;
И когда над павшими грызлись волки,
