Юсуп Хаппалаев - Чеканное слово

Вы все без меня проживете,
А я не могу без вас.
Как воздух орлу в полете,
Мне нужен родной Кавказ.

Нужны для опоры мне горы,
А для чистоты – снега
И женщина та, которая
Воистину дорога.

Я в шуме и гвалте майдана
Улавливал шаг времен —
Тяжелый и неустанный —
Мне нужен, мне нужен он!

И мне не прожить без неба,
Без ясного родника.
Пить вечно его бы мне бы —
И я бы прожил века.

Вы все без меня проживете,
А я не могу без вас
Как солнце орлу в полете,
Мне нужен родной Кавказ.

Кровлю вновь заменит небо,
А перину – вешний луг,
Только мне бы,
Только мне бы
Горы виделись вокруг.

Не нужна вода из крана,
Были б только родники
И, как горы Дагестана,
Были б мысли высоки.

Рдеет пусть огонь в камине,
А беседы – вьется нить,
Так в горах
Живу я ныне,
Так и впредь хотел бы жить.

Напоминают мне аул Кули
Плывущие по небу журавли.

Пред ним Барт – Hex – молочная река,
Которая струится по долине.

Она, как полоса небесной сини,
Привычно отражает облака.

В какую б даль мои пути ни шли,
Забыть едва ль смогу тебя, Кули!

От белых крыш твоих с далеких лет
Исходит впрямь благословенный свет.

Привет, кулинцы!
Пусть из года в год
Тучнеют ваши знатные отары,
И здравствуют воскресные базары,
И свадеб не кончается черед.

В трудах пусть будет ваша жизнь долга,
Как на вершинах вечные снега.

Я за кулинских женщин не один
Рог осушил в кругу лихих мужчин.

Кулинских не забуду шоферов.
Возглавленные Длинным Рамазаном,
Наперекор обвалам и туманам,
Они машины водят – будь здоров!

Привет, кулинцы!
Я на камне высечь
Могу слова, что вас уже пять тысяч.
И к тем словам строку прибавлю я:
«Здесь не теряют времени мужья!»

Моя бы давно закатилась звезда,
Когда б не имел я родного гнезда,
Словно кукушка в горах.
Когда бы для меда у горных высот
Я не лепил бы старательно сот,
Был бы подобен слепню.

Небо голубое,
Голубое море.
Будто бы соперничают
Счастьем чистоты.

И сады,
В апрельском, ласковом уборе,
И на Тарки – Тау первые цветы…

Только что случилось?
Горец плачет.
Плачет горец.
Хоть на слезы скуп!
В бороду седую
Неумело прячет
Светлую улыбку
Повлажневших губ.

Говорит:
– Дождался,
Вьется в космос стежка! —
Говорит:
– Гагарин! —
Вглядываясь в даль.
Говорит, что стоит
Обождать немножко,
И заменит стежку эту —
Магистраль!
Да, уж так случилось:
Плачет горец.

Горец плачет,
Не прикрыв глаза.
В бороде улыбку
Неумело прячет
И летит по радуге
Каждая слеза!

Деревья, как солдаты в наступленье,
Берут в бою нелегком высоту.
А у подножий – буйное цветенье,
И рвет поток ущелья тесноту.

Одолевают скалы – единицы,
Для них нелегок край передовой,
И, охраняя зелени границу,
Здесь дерево стоит, как часовой.

Лишь самые отважные когда – то
Стояли на горах, как на посту,
Но новые деревья, как солдаты,
И умирая, рвутся в высоту!

Зрелость расходует силу.
Дерзок и смел молодой.
Держат вершины Вацилу
Весь небосвод над собой.

Все это верно, как то, что
Все перед жизнью равны,
И не с другой, —
а с восточной
Солнце встает стороны.

Так же, как стенам опорой
Должен фундамент служить,
Стены – поддержка, которой
Можно ль стропила лишить!

Да, мы фундамента камни,
Молодость – стройность колонн,
К звездам поднявших над нами
Купол грядущих времен.

Когда человек улыбнулся впервые
В своей деревянной прадедовской зыбке,
Земля расплескала цветы луговые
Навстречу бесхитростной, тихой улыбке.

Когда засмеялся он громко и гордо
И смех подхватило, размножило эхо,
Обвалами вздрогнули древние горы,
Земля задрожала от дерзкого смеха.

Балхарец – гончар за работу спокоен:
Сделан кувшин не простой.
В ауле такой наполняться достоин
Лишь родниковой водой.

А сердце – сосуд, обожженный искусно
Нерукотворным огнем,
Хранить даже капельку мутного чувства
Не полагается в нем.

Счастье не купить на шумном рынке,
И в какие дали ни пойдешь,
На туманном лезвии тропинки
Счастье под ногами не найдешь.

Страх отвергнув, не приемля лести,
Вызвав всех противников на бой,
Счастлив тот, кто преисполнен чести,
Оставаясь век самим собой.

У времени – мудрейшие часы,
У времени – точнейшие весы,
И на его весах гора порою
Не тяжелее капельки росы.

Пусть даже подлость в роковой черед
Владельца своего переживет,
Переживут нас
доблесть, честь и разум,
Затем, чтоб время двигалось вперед.

Разбить фарфоровый сосуд —
Не труд. Создать – как трудно!
И друга завести – не труд,
А сохранить – как трудно!

Слепой не видел дня ни разу,
Но если сердце зорче глаза,
То видит в темноте оно.

А если сердце слепо, значит,
Не обладает зреньем зрячий
Ему и в ясный день темно.

Друг, на внешность не смотри:
Храбрецу – стрелку под стать
Гордо носит газыри
Не умеющий стрелять.

Зеркалом души, мой друг,
Я улыбку бы назвал,
Если б не было вокруг
Дюжины кривых зеркал.

Друг, на внешность не смотри:
Ведь случается и так —
Шкаф побит жучком внутри,
А снаружи – блещет лак.

И на веру все подряд
Стерегись ты принимать.
«Мягко стелет, – говорят, —
Да бывает жестко спать».

Друг, на внешность не смотри:
Иногда обманчив вид —
Яблоко алей зари,
А попробовал – горчит.

Кто лучший воин – даст ответ война,
Разлука скажет, чья верней жена,
А горная неторная дорога
На лучшего укажет скакуна.

Года проверят истинность заслуг,
И выявит беда, кто лучший друг.
И оценить, как жизнь вокруг прекрасна
Всегда заставит роковой недуг.

Многих баловней судьбы,
Что в веках не убывают,
Руки мягкими бывают,
Словно губы лошадей.

И тверды в горах всегда
В окружении утесов
Руки всех каменотесов,
Как морщинистый базальт.

Многих баловней судьбы,
Что в веках не убывают,
Души черствыми бывают,
Как морщинистый базальт.

Но мягки в горах всегда
В окружении утесов
Души всех каменотесов,
Словно губы лошадей.

Когда бы не была крута,
Как бровь Кавказского хребта,
Людской судьбы тропинка
И не являла высота
Подобье поединка, —
Идя все выше напрямик,
Ничтожен он или велик,
В клубящемся бальзаме,
Вершины всякий бы достиг
С закрытыми глазами.

Когда бы знал любой из нас,
Где упадет в недобрый час
На каменистой грани,
На этом месте бы матрас
Он положил заране.
День прозорлив, и ночь слепа,
Темна холодных скал толпа,
И мне, брат, не в новинку,
Что жизни горная тропа
Подобна поединку.

Поддельный перстень
или золотой?
Не станет ювелир
гадать напрасно,
К металлу прикоснется
кислотой,
И станет все
через мгновенье ясно.
И время чем – то
схоже с кислотой,
Дает ответ оно, вращая
стрелки:
Правдиво слово
или звук пустой,
Души порывы
глубоки иль мелки?

Как ни сравнивай, а все ж
Мир на мельницу похож.

Оба жернова не прочь
Золотой молоть ячмень.
Черный жернов – это ночь,
Белый жернов – это день.

Меж собой связав века,
Мчится время, как река.

Вечности родная дочь
Крутит приводной ремень.
Черный жернов – снова ночь,
Белый жернов – снова день.

И, как раньше, будет впредь
Всем помолом жизнь владеть.

И до жизни я охоч,
Шапку сбивший набекрень.
Черный жернов – здравствуй, ночь!
Белый жернов – здравствуй, день!