Евгений Долматовский - Товарищ мой

Бетон, размолотый
Огнем и холодом.
Траву и ту скосило ураганом...
Один миндаль, осколками исколотый,
Остался над Малаховым курганом.

Один-единственный
Стоял и выстоял,
Хоть раны и сочились и болели.
Он в годы мирные оделся листьями
И оказался посреди аллеи.

Цветеньем радуя,
За юность ратуя,
Как памятник победе и природе,
Он встал за персональною оградою,
Мешая экскурсантам на проходе.

А рядом — новые
Ростки кленовые,
Посадки президентов и премьеров.
Для сада мира стал первоосновою
Миндаль, служивший мужества примером.

Когда бы тополя,
Березку во поле
Или дубы за подвиг награждали,
Миндаль я наградил бы в Севастополе;
Да, он достоин боевой медали!

Я знал, я знаю Вашего отца,
Могу и должен Вам о нем поведать.
Не в силах я забыть его лица:
Его черты — в чертах самой Победы.

Услышав первый грозовой раскат,
Он из села Нероновские Вески
В Калязинский ушел военкомат,
Не дожидаясь фронтовой повестки.

Мы отступали. Лил кромешный дождь.
В грязи, в крови мы долго отступали.
«Я так и не успел увидеть дочь,—
Сказал он мне однажды на привале.—
Вчера был бой, и завтра снова в бой,
Я должен заслонить ее собой».

Он ранен был — не помню, сколько раз,—
До срока убегал из лазарета
И снова шел, подбадривая нас,
Сквозь злой озноб промозглого рассвета.

Он был на Волге, дрался на Донце,
Стрелковых рот охрипший запевала.
О Вашем замечательном отце
Советское Информбюро писало,

Как Ваш отец непрошеных гостей
На запад гнал, отбросил за границу.
А дальше не было о нем вестей —
На то война. Ведь все могло случиться.

Но к нам сквозь фронт, сквозь орудийный залп
Еще в ту пору вести доносились,
Что средь героев итальянских Альп
 Есть партизан по имени Василий.

Домой он не вернулся... То есть как?
Ужель погиб в последней перепалке?
Нет! С девочкой спасенной на руках
Он встал теперь в Берлине, в Трептов-парке.
И в Вене он стоит, солдат простой,
На пьедестале, в каске золотой.

Еще хочу Вас попросить в конце,
Хотя пронзает сердце боль сквозная,—
Людмила, на вопросы об отце
Не отвечайте никогда: не знаю.

Это все началось не сегодня, а раньше —
В низком рубленом доме, в калужской глуши.
Небосвод был таинственен, грозен, заманчив,
Звездный путь приоткрылся для русской души.
Начался этот подвиг от залпа «Авроры»,
От огней в Ильичевых лукавых глазах.
Нашим стартом к неведомым звездным просторам
Были звезды на шапках и на картузах.
Мы прошли по дорогам суровым и лютым,
Не ища и не ведая легких побед,
Сорок пятого года стихийным салютом
Открывалась для мира эпоха ракет.
Древний край небоскребов в трясучке военной,
Пропустив свое время, не понял свой век.
От соломенных крыш до вершины вселенной
Самым первым советский взошел человек.
О герое, прошедшем сквозь звездные бури,
Лишь немногое миру известно пока,
Что он летчик, майор, что зовут его Юрий
И что утром апрельским взлетел он в века.
Вот уж пишутся песни о нем и поэмы,
Но дороже всего ощущенье одно —
Будто с ним к апогею приблизились все мы,
То, что видел он, всем нам увидеть дано.
Он открыл человечеству трассу к планетам.
Знал — вернется, но был ко всему он готов,
И вернулся на милую землю Советов
В день последних снежинок и первых цветов.

Весь день в музее областном
Спят экспонаты пыльным сном.
Грохочет кованый засов,
И крылья детских голосов
Трепещут в куполах веков
И монастырских потолков.
Но спят раскопок образцы,
Шеломов ржавые зубцы,
Святого безразличный лик,
Соха, и мамонтовый клык,
И утварь северных князей.
...Обычный областной музей,
Где, не успев осмотр начать,
Начнет экскурсия скучать.
Вдруг ток волненья пробежит,
И гости смолкнут: здесь лежит
Не просто память о былом —
Обрез кулацкий под стеклом.
Я долго перед ним стою.
Он в юность целился мою.
И это был тридцатый год,
Так объяснил экскурсовод.
Не буду говорить тебе
Речей о классовой борьбе.
Ты просто знай, что было так,
Что метил и в тебя кулак,
И этот старенький металл
Не сразу экспонатом стал.

Юный барабанщик, юный барабанщик,
Он стучит, как сердце,— тук-тук-тук.
Поднимает флаги пионерский лагерь,
Юный барабанщик тут как тут.
          Дальние дороги, близкие тревоги,
          Заклубились тучи впереди.
          Ты уже не мальчик, храбрый барабанщик,
          Сверстников на подвиг выводи!
Били — не добили, жгли — да не спалили,
Почему так рано стал ты сед?
По далеким - странам с верным барабаном
Мы прошли, оставив добрый след.
           Времечко такое — не ищи покоя,
           Взрослый барабанщик, взрослый век.
           Поднимай, дружище, мир из пепелища,
           Выручай планету, человек!
А вокруг кликуши, маленькие души,
И кричат и шепчут все они:
— Барабанщик старый, запасись гитарой.
Барабан не моден в наши дни.
         С арфою и лютней тише и уютней!
         Это нам известно с детских лет.
        Но покамест рано жить без барабана,
        Я его не брошу. Нет, нет, нет!
Младшим или старшим, дробью или маршем
Мы еще откроем красоту.
Старый барабанщик, старый барабанщик,
Старый барабанщик на посту.

Нет минуты, когда б не стреляли
На планете Земля.
Нет секунды, когда б не пылали
Города и поля,
Словно в доброй земной оболочке
Скрыты тайны войны
И все время в какой-нибудь точке
Прорываться должны.
Тридцать лет я стою в карауле,
На пороге огня.
Все ракеты, все мины, все пули
Снова ранят меня.
Снова смерть над землей прожужжала,
Снова метят в зарю.
Потому я так редко и мало
О любви говорю.

      Загадочная русская душа...
Она, предмет восторгов и проклятий,
Бывает кулака мужского сжатей,
Бетонные препятствия круша.
А то вдруг станет тоньше лепестка,
Прозрачнее осенней паутины.
А то летит, как в первый день путины
Отчаянная горная река.

      Загадочная русская душа...
О ней за морем пишутся трактаты,
Неистовствуют киноаппараты,
За хвост комету ухватить спеша.
Напрасный труд! Пора бы знать давно:
Один Иванушка за хвост жар-птицы
Сумел в народной сказке ухватиться.
А вам с ним не тягаться все равно.

Загадочная русская душа...
Сложна, как смена красок при рассветах.
Усилья институтов и разведок
Ее понять — не стоят ни гроша.
Где воедино запад и восток
И где их разделенье и слиянье?
Где северное сходится сиянье
И солнечной энергии исток?
Загадочная русская душа...
Коль вы друзья, скажу вам по секрету:
Вся тайна в том, что тайны вовсе нету,
Открытостью она и хороша.

Тот, кто возвел неискренность и ложь
В ранг добродетелей, понять бессилен,
Что прямота всегда мудрей извилин.
Где нет замков — ключей не подберешь.
И для блуждающих во мгле закатной,
Опавших листьев золотом шурша,
Пусть навсегда останется загадкой
Рассвет в апреле —
Русская душа!