Луиш де Камоэнс - Лузиады

На кораблях он отдыху предался,
На время все надежды возлагая,
Людскому лицемерью удивлялся,
Деянья Катуала вспоминая,
И горьким убежденьем проникался,
Что сила денег, все превозмогая,
И бедняков убогих развращает,
И богачей навечно подчиняет.

Фракийский царь, сокровищем
прельщенный,
Обрек на смерть младого Полидора.
Юпитер, в дождь блестящий
превращенный,
Проник к Данае через все затворы.
Тарпее, блеском злата развращенной,
Так золотой туман окутал взоры,
Что в град родной врагов она впустила
И жизнью за безумство заплатила.

Да, злато покоряет цитадели,
В предателей героев превращает,
Коварно садит корабли на мели
И девственниц невинных развращает.
Ему в угоду от великой цели
Ученый с легким сердцем отступает,
И правосудье перед ним немеет,
И честь, его завидя, цепенеет.

Кто текст, прельстившись златом,
так толкует,
Что в нем не сыщешь правды и следа,
Кого оно настолько очарует,
Что извратит закон он без труда.
Презрев для злата истину святую,
Король тираном станет навсегда.
И даже к тем, кто век свой служит Богу,
Найти успело золото дорогу.

На берегах враждебных подвизались
Без пользы два бывалых морехода.
Увы! Товары их не продавались.
Давно в глазах и знати и народа
Их оболгать неверные старались
И задержать - ведь по индийским водам
Из Мекки корабли уже спешили,
Которые б армаду погубили.

Чтоб память сохранить об Арсиное,
Царь Птолемей, супруг ее примерный,
Могучий город в честь жены построил,
Суэц, в веках прославленный безмерно.
А недалече силой роковою
Вознесся Мекка-град, кумир неверных.
К источнику там мавры припадают
И лживого пророка почитают.

Близ Мекки порт огромный процветает,
Что Джиддой испокон веков зовется.
Султан им богатейший управляет,
В порту торговля бойкая ведется.
И каждый год от Джидды отплывает
И к Малабарским берегам несется
Торговый флот; и пряностей запасы
Потом привозит маврам с каждым разом.

И этот флот, как мавры полагали,
Потопит лузитанскую армаду,
И гибель португальцев предвкушали,
В их смерти видя для себя отраду.
С такою злобой этого желали,
К своим гостям не ведая пощады,
Что правдой и неправдою старались,
Чтоб гости в Каликуте задержались.

Но повелитель неба и народов
Иначе их судьбой распорядился.
Прошла пора суровой непогоды,
И небосклон печальный прояснился,
Желаниям всевышнего в угоду,
К ним на армаду Монсаид явился
И так старался, Гаму наставляя,
Что заслужил себе блаженство рая.

Ему, как мавру, мавры доверяли
И, собственным коварством не смущаясь,
Его в свои интриги посвящали,
Во всем единоверцу открываясь.
Такие козни мавры замышляли,
Мечтаньям самым злобным предаваясь,
Что честный Монсаид неоднократно
Звал Гаму в путь отправиться обратный.

Волнуясь, он поведал капитану,
Что должен флот из Мекки появиться,
И смогут мусульмане невозбранно
За все с дружиной Луза расплатиться,
И молнии зловещие Вулкана
Заставят португальцев покориться.
И мусульмане с гордым наслажденьем
На христиан свое обрушат мщенье.

Но капитан и сам не ждал посланья
От короля, что маврам потакает.
Он знал, что промедленьем на закланье
Бесстрашных мореходов обрекает.
Он Алвару с Диогу приказанье
Отдал и объяснил, что подобает
Им на армаду срочно возвращаться,
Но так, чтоб сарацинам не попасться.

Но вскоре слух дошел до капитана,
Что моряков неверные схватили,
Издевкам их подвергли невозбранно
И плыть им на армаду запретили.
И Гама, ярым гневом обуянный,
Велел, чтобы под стражу заключили
Купцов, что на армаде пребывали
И самоцветы морякам сбывали.

В то время как купцы, попав в оковы,
Своей судьбы решенья ожидали,
Велел немедля капитан суровый,
Чтоб для отплытья все приготовляли.
И вот, как прежде, мореходы снова
Уж якоря, натужась, подымали.
На кабестан всей грудью навалились,
Как будто расколоть его решились.

Другие же, вися на прочных реях,
Широкий парус развернуть стремились.
Меж тем на берегу, от слез немея,
Уже купцов их близкие хватились,
С детьми, от горя волосы развеяв,
Пред Саморином женщины явились,
Прося, чтоб повелитель всемогущий
Кормильцев спас от казни неминучей.

И Саморин, мольбам их уступая,
Отправил португальцев на армаду.
А с ними их товары, вызывая
У Катуала алчного досаду.
На борт своих героев принимая,
Их Гама встретил с ласковой отрадой,
Купцов освободил и в нетерпенье
Оставил чуждый брег без промедлений.

Томился Гама горькою кручиной:
Не смог он в Каликуте утвердиться
И с гордым самодержцем Саморином
Союза драгоценного добиться.
Тем утешался капитан безвинный,
Что в край Авроры он сумел пробиться
И мог, разведав путь к земле желанной,
Домой вернуться с вестью долгожданной.

Он нескольких индийцев задержал.
С Диогу те и Алвару явились.
Конвой им славный Саморин придал,
А конвоиры Гаме покорились.
С собой гвоздику пряную он взял
(Ей острова Молуккские гордились),
Взял перец, взял корицу - дар Цейлона
И взял орех, бандийцами взращенный.

Все Монсаид доставил на армаду,
Сторонник португальцев убежденный,
В словах Христа увидевший отраду
И ангелом на подвиг вдохновленный.
О славный африканец! Ты в награду
Взамен своей отчизны отдаленной
Обрел себе духовную отчизну
И отыскал дорогу к светлой жизни.

Носами волны мощные вздымая,
По морю дружно корабли носились,
И, южные просторы покоряя,
К Надежде Доброй рьяно устремились,
И, к Родине мечтою улетая,
Заране моряки приободрились,
Опасности легко одолевали,
Что волны непокорные скрывали.

Тянуло к дому моряков завзятых,
Все дружно предвкушали в нетерпенье,
Как явятся назад к родным пенатам,
Чтоб о своих поведать похожденьях,
Как будут все удачливы, богаты,
Получат за труды вознагражденье,
Так сердце в упоенье колотилось,
Как будто грудь пробить оно решилось.

Однако всемогущая Киприда
О чадах Луза помнить продолжала,
Взяв славных мореходов под защиту,
Юпитера наказы исполняла.
За все страданья, беды и обиды
Героев наградить она желала
И собиралась дать отдохновенье
Им от скитаний, бедствий и мучений.

И, вспомнив все несчастья и страданья,
Что уроженец Фив на них обрушил,
Все горести, болезни и метанья,
Что истерзали сих героев души,
И все судьбы свирепой испытанья,
Что ждали их на море и на суше,
Венера заспешила в нетерпенье
Им ниспослать земные наслажденья.

В хрустальном королевстве захотела
Она приветить путников усталых,
Дать отдых хоть на миг героям смелым,
Наградой увенчав их небывалой.
Чтоб взялся резвый Купидон за дело,
Прекрасная богиня пожелала.
Богов с небес сводил он, улыбаясь,
А смертных влек на небо, забавляясь.

По замыслу богини, мореходам
Должно предстать волшебное виденье:
Чудесный остров, где сама природа
Скитальцев бы манила к наслажденью.
Шелк изумрудный трав, леса и воды
Сулили бы любовь и вдохновенье.
Ведь за вратами мощными Алкида
Немало островов таит Киприда.