Владимир Нарбут - Стихотворения

С каждым днем зори чудесней
Сходятся в вешней тиши,
И из затворов души
Просится песня за песней…

Только неясных томлений
Небо полно, как и ты.
Голые клонит кусты
Ветер ревнивый, весенний…

Выйти бы в талое поле,
Долго и странно смотреть
И от нахлынувшей боли
Вдруг умереть…

Зима уходила, рыдая
В сияньи безбурного дня,
И следом Весна молодая
Пришла, все в лесу зеленя.

Овраги гудят и бушуют,
Ломая сквозь челюсти лед,
И ивы корявые чуют
И Пасху, и с ней хоровод.

А солнце лучи, точно струны,
К земле протянуло, чтоб петь,
И гусли играют так юно,
Как звонкая, звонкая медь.

А шляхом, как барышня с бала,
Фуфыря густой кринолин,
Уходит Зима. Ей опала —
Завявший в руке георгин!

На след осторожно ступая,
Уходит от юркой Весны
Обижено даль голубая,
Лишь банты от шляпы видны.

Отцвели гиацинты и розы…
И колокол плачет: по них?..
— Ах, цветы те убили морозы,
А невесту замучил жених!..

Лепестки — эти тонкие пальцы,
Что прикалывали к груди брошь…
Увяли под утро, страдальцы…
И по ком ввечеру ты вздохнешь?..

Золотая упала прическа,
Развинтились и кудри совсем…
И лицо оплывает: из воска!..
И замок нечаянно-нем…

Печаль по твоем гиацинте
С бледной розой во мне умерла…
Вечереющих снов не покиньте:
Слитки золота в тканях стекла.

Мшистые, точно зашитые в сетку
Дымно-зеленой тафты.
Камни мозаикой тянутся редкой
У золотистой воды.

Дремлет залив. И боярышник пестрый
В красном монисте звенит.
Отблеск полудня рассыпался остро
Гладью приморских ланит.

Степного ветра легковейней
Скользит по мягкому ковру,
И флейта грустная в кофейне
Поет и плачет, как в бору.

Надежда верная в несчастьях
Рабе — как вихорь здесь нестись.
И ноги смуглые в запястьях
Сверкают одаль, как и вблизь.

Но как сменить гарема клетку
Вновь на свободу вешних птиц?
Забыть ли пальмовую ветку
С листами острыми, как шприц!..

Граненый день пред падишахом
Под тамбурин, гремя, пляши.
И жемчуг вышит по рубахам,
По шелку желтому межи.

А там — оазис и цветенья
Кровавых кактусов зимой,
Там баобаб широкой тенью
Накрыл песок, в ветрах хромой.

Тут в волнах слабого тумана
Лишь лица видишь впереди,
И в струйках сладкого кальяна —
Кружись, греми, сверкай, лети.

Поет свирель про грусть в кофейне.
Как мхи махровые, ковры.
Степного ветра тиховейней
Скользит она — раба игры.

Море нежно-голубое
В золотисто-ярких блестках
Ходит гривами прибоя —
Балерины на подмостках!

Над обрывом — зонтик дачи.
Там фонтана зыбкий посох
Золотые будит плачи,
Там балкон алеет в розах.

В платье белом и кисейном
Вы прошли в свою беседку…
Тянет вздохом легковейным
Ветер морем солнца сетку.

И, сверкая, убегает
Гладь воздушно-голубая,
И в дали червонной тает,
Скалы-конусы купая.

Камни светят, как стеклярус,
На песчаных дна откосах.
И бессильно виснет парус.
И балкон весь в сонных розах.

По свежераспаханным грядам
Походкою важной идет
Заносчивый певень. Каскадом
Хвост радужный перья несет.

Потянется, станет, крылами
Захлопает вдруг, запоет.
И вновь, не спеша, к влажной яме,
Что вырыл сошник, он бредет.

Житье петушиное — воля.
У бабушки век коротай:
В присмотре, прикорме и холе
Рай птичьих созиждется стай.

Схилившись над ветхой криницей,
Стоит голубой голубец.
Старуха в оконце синицей —
С лиловою лентой чепец —

Глядится на вешние гряды.
И зоркий добреет глазок:
Как желтые ловко наряды
Красивый одел петушок!

А он выгнул длинную шею,
Как змейки упругой кольцо,
И что-то кричит все звончее
Морщинам хозяйки в лицо…

Ветер песенку неистовую
Тонким голосом насвистывает.

Мглу за окнами сиреневую
Тополь сеткой веток вспенивает.

Окаянней блещут таяния,
С каждым мигом все нечаяннее.

Бледно-синими излучинами
Ночь плывет над нахлобученными

Куполами серой жимолости…
Лампа светом тени вымела:
Стемнело!..

Под влажным ветром у забора
Лучились снежно тополя.
Но голубила тишь их скоро,
Ветвистой сеткою стеля.

Темнел амбар. И желтым мохом
Он с юго-запада оброс:
Так по неведомым дорогам
Ходили ливни, дождь, мороз.

А дальше: серая малина
Торчала хило-вырезной,
И лиловела, как долина,
В тени аллея глубиной.

И ветки хрупкие крестами
Кудрявил ясень и сплетал
Узоры кружева листами,
Что опахалами держал.

И снова тополь серебрился
Под ветром — ярко у стены,
И огород за нею длился,
И были дали уж видны.

Диск кровавый исподлобья
Смотрит. Зной — дыханье печек.
Но зернистой звонкой дробью
Рассыпается кузнечик.

Травы жестки: от сухменя,
Серо-бархатны: от пыли!
Долгоспинник к перемене
Бьет пружиною подкрылий.

Стрелкой двигается усик,
А глаза — агатов почки.
В паутине резких музык
Косогор — в сухой сорочке.

Как копье поднявший воин,
Желтый колос пепелится,
Но кузнечиков треск зноен:
Клонит к неге нивы лица.

И в дремоте тяжко-пьяной
Зреет мерный гуд прибоя:
Под горою из тумана —
Стрекотанье грозовое.

Налег и землю давит Зной,
И так победно, так могуче,
Что там, вверху, над крутизной
Застыли мраморные тучи.

И не идут, оцепенев,
И словно ждут в выси кого-то…
В лесу качает птиц напев
Зеленоокая Дремота.

Оса забилась под траву.
Кукушки зовы все ленивей.
И где-то там — в лесу? на ниве?
Звенит протяжное: ау…

По полю мчится, как синяя птица,
В ступе — без упряжки, гика, коней…
Будет звездами ли ночь золотиться?..
Травы в слезах поувяли за ней.

Следом — межой, детворою пробитой
В лес: землянику на стебли низать,
Въехала. Ржами запахло. Ракита
Стала без ветра ветвями качать.

Ближе, все ближе летит к чернолесью…
Вот и кустарник пошел под овраг.
Миг и — на посвист визгливую песью
Песню уныло завел жуткий мрак.

Плачет и стонет, хохочет, смеется,
Тихнет, рыдает, гремит и шипит.
Див ли в осине, запутавшись, бьется?
Топот гудит ли стоногих копыт?

Пляшет ли плясы на свадьбе Нечистый?
С Лешим кумится ль, сама — не кума?
В небе от звезд золотая мониста,
Темная душная ночь, как тюрьма.

Надо цветам под росою склониться:
Веет в кустах предрассветным теплом.
— Думаешь ты: то зарница, как птица,
Машет вдали огнецветным крылом.