Федор Сологуб - Том 7. Стихотворения

Преодолев тяжелое косненье
  И долгий путь причин,
Я сам — творец и сам — свое творенье,
  Бесстрастен и один.

Ко мне струилось пламенное слово.
  Блистая, дивный меч,
Архангелом направленный сурово,
  Меня грозился сжечь.

Так, светлые владыку не узнали
  В скитальце и рабе,
Но я разбил старинные скрижали
  В томительной борьбе.

О грозное, о древнее сверканье
  Небесного меча!
Убей раба за дерзкое исканье
  Эдемского ключа.

Исполнил раб завещанное дело:
  В пыли земных дорог
Донёс меня до вечного предела,
  Где я — творец и бог.

Любовью лёгкою играя,
Мы обрели блаженный край.
Вкусили мы веселье рая,
Сладчайшего, чем Божий рай.

Лаская тоненькие руки
И ноги милые твои,
Я изнывал от сладкой муки,
Какой не знали соловьи.

С тобою на лугу несмятом
Целуяся в тени берёз,
Я упивался ароматом,
Благоуханней алых роз.

Резвей весёлого ребенка,
С невинной нежностью очей,
Ты лепетала звонко, звонко,
Как не лепечет и ручей.

Любовью лёгкою играя,
Вошли мы только в первый рай:
То не вино текло играя,
То пена била через край,

И два глубокие бокала
Из тонко-звонкого стекла
Ты к светлой чаше подставляла
И пену сладкую лила,

Лила, лила, лила, качала
Два тельно-алые стекла.
Белей лилей, алее лала
Бела была ты и ала.

И в звонах ласково-кристальных
Отраву сладкую тая,
Была милее дев лобзальных
Ты, смерть отрадная моя!

Блаженный лик Маира
Склоняется к Ойле.
Звенит призывно лира, —
И вот начало пира
В вечерней полумгле.

По мраморной дороге,
Прекрасны, словно боги,
Они выходят в сад.
У старших наги ноги
И радостен наряд,

А те, что помоложе,
Совсем обнажены,
Загар на тонкой коже,
И все они похожи
На вестников весны.

У мальчиков цевницы
Звенят, поют в руках,
И голые девицы
Весёлые в полях.

Под мирный рокот лирный
Работа весела,
И ясный свет Маирный
Золотит их тела.

С весёлой песней смешан
Машины жнущей стук,
И ход её поспешен
Под властью нежных рук.

Часы работы краткой
Над нивой пролетят,
И близок отдых сладкий
Под сводами палат.

  Догорела свеча,
  И луна побледнела.
Мы одни, — ты светла, горяча, —
Я люблю твоё стройное тело.

  К загорелым стопам
  Я приникнул устами, —
Ты ходила по жёстким тропам,
Проходила босыми ногами.

  Принесла мне цветы
  Из высокого края, —
Ты сбирала святые мечты,
Над зияющей бездной играя.

Грустное слово — конец!
Милое слово — предел!
Молотом скован венец,
Золотом он заблестел.

Ужас царил на пути.
Злобно смеялась нужда.
Злобе не льсти и не мсти, —
Вечная блещет звезда.

Чем недоступней, тем прекрасней,
Чем дальше, тем желанней ты, —
И с невозможностью согласней
Твои жемчужные мечты.

Земное тягостное тело
Твоей святыни не одело,
Тебе чужда земная речь, —
Недостижимая богиня!
Земля — темница и пустыня, —
И чем бы ей тебя привлечь?

Забудь, что счастье ненадежно,
  Доверься мне,
И успокойся безмятежно
  В блаженном сне.

Мгновенья сладкие сгорели, —
  Но что тужить!
Для тайной и высокой цели
  Нам надо жить.

В обманах счастия земного,
  В кипеньи сил,
Ты прелесть таинства иного
  Уже вкусил.

Как часто хоронят меня!
Как часты по мне панихиды!
Но нет дня меня в них обиды,
Я выше и Ночи, и Дня.

Усталостью к отдыху клонят,
Болезнями тело томят,
Печалями со света гонят,
И ладаном в очи дымят.
Мой путь перед ними не понят,
Венец многоцветный измят, —
Но, как ни поют, ни хоронят,
Мой свет от меня не затмят.

Оставьте ненужное дело,
Направьте обратно ладью, —
За грозной чертою предела
Воздвигнул я душу мою.
Великой зарёю зардела
Любовь к моему бытию.
Вселенское, мощное тело
Всемирной душе создаю.

Ладью мою вечно стремите
К свершению творческих дел, —
И если найдёте предел,
Отпойте меня, схороните!

Никто не убивал,
Он тихо умер сам, —
Он бледен был и мал,
Но рвался к небесам.

А небо далеко,
И даже — неба нет.
Пойми — и жить легко, —
Ведь тут же, с нами, свет.

Огнём горит эфир,
И ярки наши дни, —
Для ночи знает мир
Внезапные огни.

Но он любил мечтать
О пресвятой звезде,
Какой не отыскать
Нигде, — увы! — нигде!

Дороги к небесам
Он отыскать не мог,
И тихо умер сам,
Но умер он как бог.

Иду в лесу. Медлительно и странно
Вокруг меня колеблется листва.
Моя мечта, бесцельна и туманна,
  Едва слагается в слова.
И знаю я, что ей слова ненужны, —
  Она — дыхания нежней,
  Её вещания жемчужны,
  Улыбки розовы у ней.
    Она — краса лесная,
    И всё поёт в лесу,
  Хвалою радостной венчая
    Её красу.

О лихорадочное лето!
То ветра холод, то солнца зной.
Холодной мглою земля одета,
Ручей смеётся в тени лесной.

Он притаился в долине тесной.
Ему забавно, что много туч.
Ему противен Змей небесный, —
Как меч разящий, — блестящий луч.

Благословлять губительные стрелы
И проклинать живящие лучи, —
Вот страшные и тесные пределы.
К иным путям затеряны ключи.

В мучительных безумствуя хуленьях,
В бессмысленной безумствуя хвале,
Живи в безвыходных томленьях,
Влачись на бедственной земле.

Отравленной стрелы вонзилось жало, —
Лобзай её пернатые края:
Она — твоя, она тебя лобзала,
Когда померкло солнце бытия.

Мы скучной дорогою шли
  По чахлой равнине.
Уныло звучали шаги
  На высохшей глине,
А рядом печально росли
  Берёзки на кочках.
Природа больная! Солги
  В колосьях, в цветочках.

Обмана мы жаждем и ждём,
  Мы жаждем обмана.
Мы рвёмся душой к небесам
  Из царства тумана.
Мы скучной дорогой идём
  Вдоль скудного поля.
Томительно грезится нам
  Далёкая воля.