Федор Сологуб - Том 7. Стихотворения

  Не плачь, утешься, верь,
Не повторяй, что умер сын твой милый, —
Не вовсе он оставил мир постылый.
  Он тихо стукнет в дверь,

  С приветными словами
Войдёт к тебе и станет целовать
Тебя, свою утешенную мать,
  Безгрешными устами.

  Лишь только позови,
Он будет приходить к тебе, послушный,
Всегда, как прежде, детски-простодушный,
  Дитя твоей любви.

О полночи с постели
Молиться ты сошла.
Лампады пламенели,
В углах дрожала мгла.

И ангел легкокрылый
С таинственной судьбой,
Неведомою силой
Повеял над тобой.

Склонила ты колени,
И ангел осенил
Тоскующие тени
Отрадной сенью крыл.

День туманный
Настаёт,
Мой желанный
Не идёт.
  Мгла вокруг.
На пороге
Я стою,
Вся в тревоге,
И пою.
  Где ж мой друг?

Холод веет,
Сад мой пуст,
Сиротеет
Каждый куст.
  Скучно мне.
Распрощался
Ты легко,
И умчался
Далеко
  На коне.

По дороге
Я гляжу,
Вся в тревоге,
Вся дрожу, —
  Милый мой!
Долго стану
Слёзы лить,
В сердце рану
Бередить, —
  Бог с тобой!

Если б хотел я любить,
Если бы мог я желать, —
В мире кого полюбить,
В жизни чего пожелать?

Только Отец мой да я,
Больше и нет никого.
Жизнь без хотенья — моя,
Воля без жизни — Его.

Туманный день глядит в окно,
В душе и пасмурно, и строго.
Воспоминания давно
Стоят угрюмо у порога
Изнемогающей души,
Не появляясь, не скрываясь, —
О днях, когда в немой глуши
Я жил, восторгами питаясь,
Далёкий призрак возлюбя,
Мечтою обнимая тени,
И жизнь недужную губя
Под гнётом страстности и лени.

В молчаньи звёзд, в дыханьи ветра с полуночи
  Улики явственные есть.
  О, духи зла! Закройте очи
И не мешайте мне безропотно отцвесть.

Меня и вас одна объемлет неизбежность,
  Ненарушим всемирный строй.
Всё должно быть: для жизни — радость и мятежность,
  Для смерти — тленье и покой.

  Недотыкомка серая
Всё вокруг меня вьётся да вертится, —
То не Лихо ль со мною очертится
Во единый погибельный круг?

  Недотыкомка серая
Истомила коварной улыбкою,
Истомила присядкою зыбкою, —
Помоги мне, таинственный друг!

  Недотыкомку серую
Отгони ты волшебными чарами,
Или наотмашь, что ли, ударами,
Или словом заветным каким.

  Недотыкомку серую
Хоть со мной умертви ты, ехидную,
Чтоб она хоть в тоску панихидную
Не ругалась над прахом моим.

Был широкий путь к подножью
Вечно вольных, дальних скал, —
Этот путь он злою ложью,
Злою ложью заграждал.
То скрывался он за далью.
То являлся из могил,
И повсюду мне печалью,
Он печалью мне грозил, —
И над бедной, тёмной нивой
Обыденных, скучных дел.
День тоскливый и ленивый,
День ленивый потускнел.

В полумраке я томился
Бездыханной тишиной.
Ночь настала, и раскрылся,
И раскрылся мир ночной.
Надо мной у ночи крылья
Вырастали всё темней
От тяжёлого бессилья,
От бессилья злых огней.
И печально, и сурово,
Издалёка в мертвый край
Повелительное слово
Веет, слово: «Умирай».

Месяц встал, и пламенеет
Утешеньем в сонной мгле.
Всё далёкое светлеет,
Всё светлеет на земле.
Отуманенные дали
Внемлют сладкой тишине,
И томительной печали,
Злой печали нет во мне.
Всё томленье, всё страданье,
Труд, и скорбь, и думы все, —
Исчезают, как мерцанье,
Как мерцанье на росе.

На распутьи злом и диком
В тёмный час я тихо жду.
Вещий ворон хриплым криком
На меня зовёт беду,
А на небе надо мною
Только грустная луна,
И тоскует ночь со мною,
И томится тишина.

От луны мерцанье в росах,
И белеет мгла вокруг.
Тихо чертит верный посох
По земле волшебный круг.
Сомкнут круг, — и нет печали
В тесной области моей, —
Позабыты все печали
Утомленьем горьких дней.

Он из мглы выходит, — друг ли
Мне он тайный, или враг?
У него глаза, как угли,
Тёмен лик и зыбок шаг.
Я за дивною чертою
Для него недостижим, —
И стоит он за чертою
Тёмный, зыбкий, весь как дым.

Он смеется и не хочет
В тёмный час признать меня.
Он томленья мне пророчит,
Взор свой пламенно склоня, —
И во мглу с недобрым словом
От меня отходит он, —
Я его зловещим словом,
Вражьим словом не смущён.

Мне под солнцем горе мыкать
День за днём не привыкать.
Ночь придет, — я буду кликать
В тёмный час его опять,
Чтоб за дивною чертою
Погадать, поворожить, —
Только здесь лишь, за чертою,
Мне, усталому, и жить.

Мне сегодня нездоровится:
Злая немочь ли готовится
  Одолеть меня?
С торопливой лихорадкою
Поцелуюсь ли украдкою
  На закате дня?

Но не страшно мне томление, —
Это лёгкое кружение
  Я уж испытал.
Забывается досадное,
Вспоминается отрадное,
  Кроток я и мал.

Что велят мне, то и сделаю:
То сиделка ль с банкой целою
  Горького питья,
Или смерть у изголовия, —
Всем готов без прекословия
  Покоряться я.

Всё почивающее свято,
В смятеньи жизни — зло и грех.
Томила жизнь меня когда-то
Надеждой лживою утех.

Её соблазны были многи,
И утомленья без числа.
В великолепные чертоги
Она мечты мои звала,
И на жестокие дороги
Меня коварно увлекла.

Но близость кроткой смерти чуя,
Уснули гордые мечты.
Я жду смиренно, не тоскуя,
Благой и вещей темноты.

И если жить мне надо снова,
С собой я жизни принесу
Успокоения святого
Невозмутимую красу.

Грудь ли томится от зною,
Страшно ль смятение вьюг, —
Только бы ты был со мною,
Сладкий и радостный друг.

Ангел благого молчанья,
Тихий смиритель страстей,
Нет ни венца, ни сиянья
Над головою твоей.

Кротко потуплены очи,
Стан твой окутала мгла,
Тонкою влагою ночи
Веют два лёгких крыла.

Реешь над дольным пределом
Ты без меча, без луча, —
Только на поясе белом
Два золотые ключа.

Друг неизменный и нежный,
Тенью прохладною крыл
Век мой безумно-мятежный
Ты от топпы заслонил.

В тяжкие дни утомленья,
В ночи бессильных тревог,
Ты отклонил помышленья
От недоступных дорог.