Федор Сологуб - Том 7. Стихотворения

Предметы предметного мира, —
И солнце, и путь, и луна,
И все колебанья эфира,
И всякая здесь глубина,

И всё, что очерчено резко,
Душе утомлённой моей —
Страшилище звона и блеска,
Застенок томительных дней.

От света спешу я в чертоги,
Где тихой мечтою дышу,
Где вместе со мною лишь боги,
Которых я сам возношу.

Бесшумною тканью завешен
Чертога безмолвный порог.
Там грех мой невинно-безгрешен,
И весело-светел порок.

Никто не наложит запрета,
И грубое слово ничьё
Не бросит внезапного света
На слово иль дело моё.

Я древних заклятий не знаю
На той стороне бытия,
И если я кровь проливаю,
То кровь эта — только моя.

В овраге, за тою вон рощей,
Лежит мой маленький брат.
Я оставила с ним двух кукол, —
Они его сон сторожат.

Я боюсь, что он очень ушибся,
Я его разбудить не могла.
Я так устала, что охотно
Вместе бы с ними легла.

Но надо позвать на помощь,
Чтобы его домой перенести.
Нельзя, чтобы малые дети
Ночевали одни на пути.

«Зачем возрастаю? —
Снегурка спросила меня. —
Я знаю, что скоро растаю,
Лишь только увижу весёлую стаю,
Растаю, по камням звеня.
И ты позабудешь меня».

Снегурка, узнаешь ты скоро,
Что таять легко;
Растаешь, узнаешь, умрёшь без укора,
Уснёшь глубоко.

Я любви к тебе не знаю,
Злой и мстительный Дракон,
Но, склоняясь, исполняю
Твой незыблемый закон.

Я облёкся знойным телом,
Зной лучей твоих во мне.
Раскалён в каленьи белом,
В красном часто я огне.

Маленькие кусочки счастья, не взял ли я вас от жизни?

Дивные и мудрые книги,
таинственные очарования музыки,
умилительные молитвы,
невинные, милые детские лица,
сладостные благоухания,
и звёзды, — недоступные, ясные звёзды!

О, фрагменты счастья, не взял ли я вас от жизни!

Что же ты плачешь, мое сердце, что же ты ропщешь?

Ты жалуешься:
«Кратким,
и более горьким, чем сладким,
обманом промчалась жизнь,
и её нет».

Успокойся, сердце мое, замолчи.
Твои биения меня утомили.
И уже воля моя отходит от меня.

Лепестками завялыми
Ветер усеял дорожки в саду.
Медленно, шагами усталыми,
Отгорев, я иду.

Пламя таится в крови, копится,
Скоро опять оно будет сжигать,
И теперь мечта торопится
Сладкий аромат впивать.

О, мечта запоздалая,
О, моя безумная сестра,
Ты, как я, усталая, —
Прошла, отошла пора.

Если хочешь позднего счастия,
Обмани себя, зажги свой взор, как и я,
И сквозь холод бесстрастия
Вползёт огневая змея.

Свободный ветер давно прошумел
И промчался надо мною,
Долина моя тиха и спокойна, —
А чуткая стрела
Над гордою башнею возвышенного дома
Всё обращает своё тонкое остриё
К далёкой и странной области
Мечты.
Уже и самые острые,
Самые длинные
Лучи
Растаяли в мглистом безмолвии.
Туман поднимается
Над топкими берегами реки.
Усталые дети чего-то просят
И плачут.
Наступает
Моя последняя стража.
Дивный край недостижим, как прежде,
И Я, как прежде, только я.

Невинный цвет и грешный аромат
    Левкоя
Пленительным желанием томят
    Покоя.

Так сладостно склоняться в полусне
    Под тенью
К желанному и радостному мне
    Забвенью, —

Простивши всё, что было в жизни злом
    И мукой,
Стереть и память даже о былом
    Разлукой.

Столкновение бешеных воль,
Сочетание воплей и стона…
Прокажённого радует боль,
Как сияние злого Дракона.

Он лицо поднимает к лучам,
Острупелые тянет он руки,
И смеётся жестоким бичам,
И приветствует дикие муки.

Утешает несносная боль,
Голос бешеной жизни отраден, —
И просыпалась жгучая соль
На сплетенье бесчисленных ссадин.

Злой Дракон, горящий ярко там, в зените,
Протянувший всюду пламенные нити,
Опаливший душным зноем всю долину, —
Злой Дракон, победу ты ликуешь рано!
Я из тёмного, глубокого колчана
Для тебя стрелу отравленную выну.

Пред тобою с луком стану без боязни
Я, свершитель смелой беспощадной казни,
Я, предсказанный и всё ж нежданный мститель.
Лук тугой стрела покинет с медным звоном.
Ты на вызов мой ответишь тяжким стоном,
Ты померкнешь, ты погибнешь, злой губитель!

Два солнца горят в небесах,
Посменно возносятся лики
Благого и злого владыки,
То радость ликует, то страх.
Дракон сожигающий, дикий,
И Гелиос, светом великий, —
Два солнца в моих небесах.

Внимайте зловещему крику, —
Верховный идёт судия.
Венчайте благого владыку,
Сражайтесь с драконом, друзья.

Печальный ангел земле принёс
И розы крови, и жемчуг слёз.

Печальный ангел, зловещий взгляд!
Ты здесь не медли, — вот твой наряд.

Надень из злого земного ткань
Ты сам, — а нам сердец не рань.

Из роз кровавых надень венок, —
С тобой, не с нами разящий рок.

И жемчуг в бармы свяжи, сплети,
И в Божье небо лети, лети.

Кто на воле? Кто в плену?
Кто своей судьбою правит?
Кто чужую волю славит,
Цепь куя звено к звену?

Кто рабы и кто владыки?
Кто наёмник? Кто творец?
Покажите, наконец,
Сняв личины, ваши лики.

Но, как прежде, всё темно.
В душных весях и в пустыне
Мы немотствуем и ныне,
Цепь куя к звену звено.

Нет великого Владыки.
Празден трон, и нем дворец.
Опечаленный творец
Дал личины, отнял лики.

Зелёный изумруд в твоём бездонном взоре,
  Что зеленело на просторе,
  Замкнулось в тесный круг.
 Мерцает взор зелёный, изумрудный, —
  Мне кажется, что феей чудной
  Прокинешься ты вдруг.

 Уже не дева ты, — Зелёная царица,
  И смех твой — звон ручья,
И взор зелёный твой — лукавая зарница,
   Но ты — опять моя.

 И как бы ты в траве ни затаилась,
  И чем бы ты ни притворилась,
   Сверкая и звеня, —
 Везде найду тебя, везде тебя открою,
  Зеленоглазая! Ты всё со мною,
   Ты вечно для меня.

Я к ней пришел издалека.
  Окрест, в полях, прохлада.
И будет смерть моя легка
  И слаще яда.

Я взоры тёмные склонил.
  В траву роса упала.
Ещё дышу. Так мало сил.
  Так жизни мало.

Туман восходит, — и она
  Идёт, так тихо, в поле.
Поёт, — мне песнь её слышна, —
  Поёт о воле.

Пришёл. Она ко мне близка.
  В её очах отрада.
И смерть в руке её легка
  И слаще яда.