Евгений Евтушенко - Счастья и расплаты (сборник)

Тот, кто счел, – все средства хороши,
чтоб не слишком совести пугаться,
платит за хвастливое богатство
выпендрежной нищетой души.

Книжки мои от меня разбежались,
Может, за что-то разобижались.
Книжки мои – беззащитные сироты,
Так потеряешь и дочку и сына ты,
если у сердца ты их не удержишь,
не защитишь от обид, не утешишь,
но и не выживут книжки, как дети,
в этом, не для беззащитных,
столетьи, —
не защитив себя сами на свете.

Не до поэзии поэтам,
что друг на друга ополчились,
не в лад младым своим портретам
ожесточились, оволчились.

Мы прыгаем по скользким граням,
то ли свободны, то ли в найме.
Не мы в политику играем —
политика играет нами.

Что вырывается наружу?
Лишь зависть, что постыдно гложет.
Поэт, в политику нырнувший,
обратно вынырнуть не может.

Россия такая большая,
          что можно не встретиться вовсе.
К невстречам,
          а не ко встречам,
                    Ахматову помня, готовься.

Ты можешь не встретить любимой,
          не встретить любимого друга.
Но не охладей при встречах —
          от каменного испуга.
И не впадай в недоверье,
          как при нежданном ударе,
от самовнушенного страха
          при каждом нечаянном даре.

Когда-нибудь неведомый поэт
создаст и антологию газет.

Он выцарапает изо всех подшивок,
из всех страниц пошлейших и фальшивых,
из оскорблений или скользкой льстинки
неистребленной совести светинки.

Как из газет слагается и повесть,
так из людей слагается и совесть.

Долг журналистов – нынешних, грядущих —
усовестить народ и власть имущих.

Любви не меньше, чем в письме Татьяны,
в попытках кровь остановить статьями.

Да вот усовещающих любовью
в отместку останавливают кровью.

Простить ли неразумную толпу,
когда она, в раздумье не помедлив,
к позорному лишь для себя столбу
ученых волокла или поэтов?

Что толку после в покаяньях лбом
в пол биться?
          Запоздалая сумятица.
Позорный столб становится столбом
истории…
          Когда она спохватится.

Политика – разлучница людей.
Своих, чужих порой не различает.
Нельзя ли без вбиваемых гвоздей
друг другу в руки?
          Вот что разлучает.

Мы рабочие сцены истории,
но когда нам покажут спектакль,
тот, который смотреть бы нам стоило,
и все то, что идет, испытать?

Один болярин – врать не стану,
кто и когда, каким царем —
однажды послан был к султану —
так проще врать, когда не врем.

Но был предупрежден заранее,
допрежь далекого пути,
что даже наши христиане
должны ко трону подползти.

Таков обычай сей, к несчастью,
что не дозволит в той стране
нам вертикаль султанской власти
быть вертикальными вполне.

«Так где же выход для посольства?» —
болярин вопросил царя.
«А ты как русский не позорься…
Но чтобы съездил ты не зря…»

«Царь-батюшка, ни телефона
и ни е-мейла в той глуши». —
«А ты, болярин, углубленно
самостоятельно реши».

Такая участь в дрожь бросала.
С таким понятьем незнаком,
все повторял он «само… само…
стоятельно… Но как ползком?»

Перед врученьем своих грамот
верительных был омрачен
и принял столько лишних грамм от
страха вместе с толмачом.

И говорил ему: «Ванюша,
ну как же я вползу, стоймя?
Гудбай, боярский сан, валюта,
спиночесалки и семья…

Нет, я войду им всем на зависть
и в полный рост – не на позор
погибну, но пускай узнают,
что значит русский наш посол!»

Но в той стране была подслушка
не меньшая, чем на Руси,
и те ушастики послушно
все, что слыхали, донесли.

Прием посла попридержали,
дабы султана честь спасти.
Кряхтя тоннель сооружали,
чтоб можно было лишь вползти.

Но был не промах наш болярин
и спас лицо без лишних поз,
когда с лукавым обаяньем
к султану вполз, но задом вполз.

Вот вам без всяких украшений,
как нас унизить ни грози,
самостоятельность решений
дипломатической Руси.

А может,
          фривольность,
                    прикольность,
и есть просто-напросто
                    самонадеянная самодовольность?
И если в руках твоих ловких —
          красавицы,
                    миллионеры,
                              калеки сирые,
ты можешь запутаться в них,
          словно бабочек, хладно коллекционируя,

и странный служака природы,
          вроде ее чекиста,
сам попадешься в сачок,
          а потом на иголочку бабочкиста.

Где медведи в бруснику
          сластенными мордами тычутся,
я родился в тайге у сибирской Оки,
а начать с моих предков,
          то генетически
у реки по имени Вопреки.
Мой прапрапольский шляхтич
          просил у найкращей одной украинки руки.
Удалось ее выкупить, барину вопреки,
и когда все равно
          для себя тот потребовал первую ночь,
только «красный» петух
          молодым смог помочь.
Барский дом был сожжен,
          а жандармы в отместку сожгли все село,
и село в наказанье
          со звоном в Сибирь побрело —
вот каков был над ежиком бритых голов
этот свадебный звон государственных кандалов,
но казалось влюбленным,
          слезам вопреки,
что их пыльные цепи почти что легки.
Впрочем, все вопрекислые мрачные маски
          и ржущие морды не нравятся мне.
Я хочу жить не в мрачной,
          но умно прозрачной стране.
Я люблю свою родину,
          вам вопреки,
и дороги российские,
          и дураки.
Пошлость в уши вбивают,
          но ей вопреки
Пастернак и Чайковский
          играют в четыре руки.
Нам не нужно тирана – вождя,
          никакого не нужно царя.
Все, что лучшее в нас, —
          вопреки, а не благодаря.

У мира все слезы повытекли,
да только течет еще кровь,
но, к счастью, повыше политики
Есть все-таки совесть, любовь.

И если мы ожесточаемся,
Не видя, кто враг, а кто друг,
то мучит меня от отчаянности
за совесть с любовью испуг.

Любовь или совесть стреляются,
расстреливают их без слез,
а все же они распрямляются
травинками из-под колес.

Любовь – это высшая собственность.
Всех денег, всей власти сильней
бесценность несдавшейся совести
с незримой всевластностью в ней.

Мне шепчут облака, поляны, чащи,
черемуха у стареньких ворот:
Не бойся полюбить. Не бойся счастья,
и даже если горе принесет.
Не бойся полюбить – ромашки шепчут.
Не бойся полюбить – журчит вода.
Ну что же за судьба у русских женщин —
где счастье, там и горькая беда.
Ты не бросайся в омут с головою
и жизнь жестоким словом не обидь.
Не потеряй господний дар любови
и никому не дай его убить.

Я упаду березам в белы ноги,
я попрошу у малых мурашей
любви и слез, и грусти, и тревоги,
но без любви нам жить еще страшней.

Не бойся полюбить – ромашки шепчут.
Не бойся полюбить – журчит вода.
Ну что же за судьба у русских женщин:
где счастье, там и горькая беда.