Владислав Холшевников - Мысль, вооруженная рифмами

Я погибал…
Мой злобный гений
Торжествовал!..
Отступник мнений
Своих отцов,
Враг угнетений,
Как царь духо́в,
В душе безбожной
Надежды ложной
Я не питал
И из Эреба
Мольбы на небо
Не воссылал.
Мольба и вера
Для Люцифера
Не созданы, —
Гордыне смелой
Они смешны.
Злодей созрелый,
В виду смертей
В когтях чертей —
Всегда злодей.
Порабощенье,
Как зло за зло,
Всегда влекло
Ожесточенье.
Окаменен,
Как хладный камень,
Ожесточен,
Как серный пламень,
Я погибал
Без сожалений,
Без утешений…
Мой злобный гений
Торжествовал!

Между 1826–1828

Вот мрачится
Свод лазурный!
Вот крутится
Вихорь бурный!
Ветр свистит,
Гром гремит,
Море стонет —
Путь далёк…
Тонет, тонет
Мой челнок!

Всё чернее
Свод надзвездный,
Всё страшнее
Воют бездны.
Глубь без дна —
Смерть верна!
Как заклятый
Враг грозит,
Вот девятый
Вал бежит!..

Горе, горе!
Он настигнет:
В шумном море
Челн погибнет!
Гроб готов…
Треск громов
Над пучиной
Ярых вод —
Вздох пустынный
Разнесет!

<1832>

У меня ль, молодца,
Ровно в двадцать лет
Со бела со лица
Спал румяный цвет,
Черный волос кольцом
Не бежит с плеча;
На ремне золотом
Нет грозы-меча,
За железным щитом
Нет копья-огня,
Под черкесским седлом
Нет стрелы-коня;
Нет перстней дорогих
Подарить мило́й!
Без невесты жених,
Без попа налой…
Расступись, расступись,
Мать сыра земля!
Прекратись, прекратись,
Жизнь-тоска моя!
Лишь по ней, по мило́й,
Красен белый свет;
Без мило́й, дорогой
Счастья в мире нет!

<1832>

Он был поэт: беспечными глазами
Глядел на мир и миру был чужой;
Он сладостно беседовал с друзьями;
Он красоту боготворил душой;
Он воспевал счастливыми стихами
Харит, вино, и дружбу, и покой.

Блажен, кто знал разумное веселье!
Чья жизнь была свободна и чиста,
Кто с музами делил свое безделье,
Кому любви прохладные уста
Свевали с вежд недолгое похмелье,
И с ним — его довольная мечта!

И в честь ему на будущие лета
Не худо бы сей учредить обряд:
Порою звезд и месячного света
Мы сходимся в благоуханный сад
И там поем любимый гимн поэта,
И до утра фиалы прозвенят!

Пусть видит мир, как наших поминают,
Как иногда свирели звук простой
Да скромный хмель и мирт переживают
Победный гром и памятник златой,
И многие, уж заодно, познают,
Что называть мирскою суетой.
1831

Что мечты мои волнует
На привычном ложе сна?
На лицо и грудь мне дует
Свежим воздухом весна,
Тихо очи мне целует
Полуночная луна.

Ты ль, приют восторгам, нежным,
Радость юности моей,
Ангел взором безмятежным,
Ангел прелестью очей,
Персей блеском белоснежным,
Мягких золотом кудрей!

Ты ли мне любви мечтами
Прогоняешь мирны сны?
Ты ли свежими устами
Навеваешь свет луны,
Скрыта легкими тенями
Соблазнительной весны?

Благодатное виденье,
Тихий ангел! успокой,
Усыпи души волненье,
Чувства жаркие напой
И даруй мне утомленье,
Освященное тобой!

1831

Берегись! берегись! над бургосским путем
     Сидит один черный монах;
Он бормочет молитву во мраке ночном,
     Панихиду о прошлых годах.
Когда Мавр пришел в наш родимый дол,
     Оскверняючи церкви порог,
Он без дальних слов выгнал всех чернецов;
     Одного только выгнать не мог.

Для добра или зла (я слыхал не один,
     И не мне бы б том говорить),
Когда возвратился тех мест господин,
     Он никак не хотел уходить.
Хоть никто не видал, как по замку блуждал
     Монах, но зачем возражать?
Ибо слышал не раз я старинный рассказ,
     Который страшусь повторять.

Рождался ли сын, он рыдал в тишине,
     Когда ж прекратился сей род,
Он по звучным полам при бледной луне
     Бродил и взад и вперед.

1830

Зачем я не птица, не ворон степной.
     Пролетевший сейчас надо мной?
Зачем не могу в небесах я парить
     И одну лишь свободу любить?

На запад, на запад помчался бы я,
     Где цветут моих предков поля,
Где в замке пустом, на туманных горах,
     Их забвенный покоится прах.

На древней стене их наследственный щит
     И заржавленный меч их висит.
Я стал бы летать над мечом и щитом
     И смахнул бы я пыль с них крылом;

И арфы шотландской струну бы задел,
     И по сводам бы звук полетел;
Внимаем одним, и одним пробужден,
     Как раздался, так смолкнул бы он.

Но тщетны мечты, бесполезны мольбы
     Против строгих законов судьбы.
Меж мной и холмами отчизны моей
     Расстилаются волны морей.

Последний потомок отважных бойцов
     Увядает средь чуждых снегов;
Я здесь был рожден, но нездешний душой…
     О! зачем я не ворон степной?..

1831

     Чисто вечернее небо,
     Ясны далекие звезды,
     Ясны, как счастье ребенка;
О! для чего мне нельзя и подумать:
Звезды, вы ясны, как счастье мое!

     Чем ты несчастлив? —
     Скажут мне люди.
     Тем я несчастлив,
Добрые люди, что звезды и небо —
Звезды и небо! — а я человек!..

     Люди друг к другу
     Зависть питают;
     Я же, напротив,
Только завидую звездам прекрасным,
Только их место занять бы хотел.

1831

Как землю нам больше небес не любить?
     Нам небесное счастье темно;
Хоть счастье земное и меньше в сто раз,
     Но мы знаем, какое оно.

О надеждах и муках былых вспоминать
     В нас тайная склонность кипит;
Нас тревожит неверность надежды земной,
     А краткость печали смешит.

Страшна в настоящем бывает душе
     Грядущего темная даль;
Мы блаженство желали б вкусить в небесах,
     Но с миром расстаться нам жаль.

Что во власти у нас, то приятнее нам,
     Хоть мы ищем другого порой,
Но в час расставанья мы видим ясней,
     Как оно породнилось с душой.

1831

Спи, младенец мой прекрасный,
     Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный
     В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
     Песенку спою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
     Баюшки-баю.

По камням струится Терек,
     Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
     Точит свой кинжал;
Но отец твой старый воин,
     Закален в бою:
Спи, малютка, будь спокоен,
     Баюшки-баю.

Сам узнаешь, будет время,
     Бранное житье;
Смело вденешь ногу в стремя
     И возьмешь ружье.
Я седельце боевое
     Шелком разошью…
Спи, дитя мое родное,
     Баюшки-баю.

Богатырь ты будешь с виду
     И казак душой.
Провожать тебя я выйду —
     Ты махнешь рукой…
Сколько горьких слез украдкой
     Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
     Баюшки-баю.

Стану я тоской томиться,
     Безутешно ждать;
Стану целый день молиться,
     По ночам гадать;
Стану думать, что скучаешь
     Ты в чужом краю…
Спи ж, пока забот не знаешь.
     Баюшки-баю.

Дам тебе я на дорогу
     Образок святой:
Ты его, моляся богу,
     Ставь перед собой;
Да готовясь в бой опасный,
     Помни мать свою…
Спи, младенец мой прекрасный,
     Баюшки-баю.

1838