Владимир Сосюра - Стихотворения и поэмы

Край родной, грозою опаленный,
за недавнее — страдаю и скорблю.
Я люблю тебя любовью миллионов,
всей душой и сердцем я люблю.

Я за нынешнее — славлю звонкой песней,
что горит, как солнце на крыле.
Я люблю тебя, мой край чудесный,
пока буду жить я на земле.

За грядущее, что мне дороже жизни,
сквозь огонь любовь я свято нес, —
я люблю тебя, весна-отчизна,
так люблю, что не скрываю слез.

Сплошь цветы… Идут дорогой люди…
Край родной, полна тобою грудь,—
и когда меня уже не будет,
ты о песне этой не забудь.

Цветка не сорву — нету средства
живую в нем боль притушить.
Цветку, как и нам, мое сердце,
под солнцем так хочется жить.

Рожденный в суровое время
под пушечный гул канонад,
любуюсь цветком и добрею,
вдыхая его аромат.

И ты — как цветок в чистом поле,
и мне ли тебя не любить?
Не огорчу тебя болью,
чтоб сердце свое не разбить.

Люблю я море в шумный час прибоя,
когда стремит оно волну к волне.
Но в ясном и задумчивом покое
оно еще стократ милее мне.

Люблю тебя, когда ты говорлива,
когда ни чувств, ни мыслей не таишь.
Скажу тебе, русалке шаловливой:
еще сильней люблю, когда молчишь…

Как будто сон. И кровь лучей
и кровь сердец — едина.
Кричит в плену у палачей,
рыдает Украина.

Всё жду и жду. Сверкнет в очах
день, словно весть от сына.
Проснусь… Увижу: вся в цветах
сияет Украина.

Там на западе глубоко
пушки землю роют вновь…
Мать на подвиг на высокий
сына шлет, родную кровь.

И морщинистые руки
на плечах его лежат.
И в суровый час разлуки
слезы жемчугом дрожат.

А вокруг — мой край крылатый,
голубая даль бежит…
На затворе автомата
смуглая рука лежит.

Шепчет мать: «Ты смелым будешь»,
и глаза в глаза глядят.
А на западе орудья всё
гудят, гудят, гудят…

В тумане слез — любимой очи,
моя душа — в тумане слез…
Дыханье холода и ночи
разлуки ветер нам принес.

Смертельным лезвием металла
пронзили сердце… Дни… Года…
Я слышал: ты во сне вздыхала,
рыдала так, как никогда…

Я в день приду из мрака ночи,
от крови, от железных гроз.
И синие засветят очи
в тумане радости и слез…

Пыли, ветра я добыча… Где Донец, сады, Лисичье,—
там меня Украина кличет на кровавый, смертный бой.
Я лечу туда бессонно. Перегоны, перегоны,
край степной башкирский тонет в грезах дымки голубой.

Где вы, вербы, вспомню, что ли, вечера в родимом поле,
песен дальнее раздолье на закате в тишине?..
Незнакомы в небе птицы, словно сон проклятый снится,
и душа моя — зарницей — утопает в этом сне…

Не представить всех убитых, вражьи кони топчут жито,
и звучат, гремят копыта в разоренных городах…
Там прошла безумцев сила, где росли, любили милых,
в селах — братские могилы, кровью залит счастья шлях.

Тени улиц, тихих самых… Боль гвоздит, и в сердце шрамы.
Я иду на крики мамы, чтоб укрыть от змей собой…
Миг с веками здесь граничит… Дыма я, огня добыча,—
то меня Украйна кличет на последний, смертный бой.

В сердцах отваги дух орлиный
и к хищным ордам лютый гнев.
Лети к Отчизне, песня сына,
грома войны преодолев.

Година гроз, година славы
сливает жизнь и смерть тесней.
Под пушек гром, под гул кровавый
пусть песнь стоит на страже дней.

Мой край в огне, в борьбе жестокой.
Мне ль равнодушным быть, друзья?
Как воин в каске, кареокий,
ты будь бесстрашной, песнь моя!

Прославь свой край, лети к лазури,
где пуль трассирующих град.
И пусть не скажут — ты средь бури
спала под грохот канонад.

Башкирского неба прохлада,
октябрьские росы в пути.
Не надо, родная, не надо
печальную песню вести.

На Запад, сквозь изгородь хмури,
дорога в туманах идет.
Замолкнут над Родиной бури,
и в песнях она расцветет…

И станет малиновой снова
косынка твоя на заре.
И волны Славуты седого
сверкнут куполам на горе…

Раскинется город пред нами
в певучих, душистых ночах.
Заблещет Крещатик огнями
в твоих неповторных очах.

Зеленеет край, край,
еще будет май.
Будет травами одето
на земле родимой лето.
Эй, труба, играй!

Всё светлеет день, день,
слышу марша звень…
А вокруг всё дорогое,
сердце чует всё родное,
отгоняя тень.

И в широкий свет, свет,
где земли расцвет,
всем, чье сердце отзовется,
кто за край любимый бьется,
я пошлю привет.

Наше солнце, грей, грей,
победим скорей.
Штык разить врага умеет,
нет, никто не одолеет
нас, богатырей!

Нас не сломит ночь, ночь,
ворон, не пророчь.
Станет мир еще чудесней,
у меня на сердце песни,
злая сила, — прочь!

Счастье в новом дне, дне,
в вольной стороне.
Видишь, светит солнце юга,
руку дай свою, подруга,
улыбнись ты мне.

Настанет час расплаты, —
мы в буре мировой
отбросим супостатов
на Запад огневой.

Возрадуется всякий
в раскатах канонад,
где наших танков траки
победно прогремят.

Я жду вас, дней воскресных,
чтоб стяги расцвели,
вам поклоняюсь в песнях,
чудесные мои.

Небес шелка синеют,
как росы на стерне,
и пушки всё слышнее
в родимой стороне.

В окна смотрят рыдающим строем
дни осенние, хмурится лес.
Океанским кровавым прибоем
Украина шумит до небес.

Там — враги, там — великое горе,
хочет враг в этот дикий поход
погасить наши ясные зори,
загрязнить зеркала тихих вод.

Там трава под копытами вянет,
тяжко стонет Славута-река,
черный танк землю ранит и ранит,
птица черная рвет облака.

Там орудий огонь над рекою,
прямо в сердце огонь этот бьет,
и Донетчина милая к бою
для расправы с врагами встает.

И от Черного моря до моря,
где синеют извечные льды,
мы встаем и, по-воински споря,
бьем врага и смыкаем ряды.

Не страшит нас пожарищ завеса,
защищаем мы землю свою,
и стоят Ленинград и Одесса,
как твердыни, в кровавом бою.

Час придет, и в степях Украины,
как давно, в восемнадцатый год,
враг узнает рубеж свой единый —
он могилу свою здесь найдет.

Будут вишни, акации снова
звать в просторы, в счастливую даль…
Неба ширь, не смотри же сурово
сквозь заплаканных окон печаль!