Юрий Нестеренко - Стихи (2)

Ворон в клетке каркает зловеще.
Принц гоняет мух эфесом шпаги.
Королева-мать пакует вещи.
Генерал-фельдмаршал жжет бумаги.

Мебель, статуи, ковры, картины —
Бросить все! — какой удар по нервам!
Все из-за гофмаршала, скотины:
Клялся умереть, а смылся первым!

Королева-мать кряхтит с натуги:
Где теперь ливреи-позументы?
Во дворце — ни стражи, ни прислуги,
Только ветер кружит документы.

В сапогах на королевском ложе
Лейб-гусар с похмелья отдыхает.
Он следит за королевой лежа,
Стряхивает пепел и чихает.

«Что, мадам, не велико уменье
В наши времена стать ближе трону?
Я вот, например, спустил именье,
Ну а вы — профукали корону.»

Крыса пробежала по паркету.
Латы притаились в полумраке.
В галерее хмурятся портреты:
Генералы, рыцари, вояки…

Тот в мундире, тот закован в панцирь,
В жизни был тюфяк, а здесь — отважен…
Ворон в клетке — натуральный канцлер:
Точно так же стар, и глуп, и важен.

Принц, худой болезненный подросток,
Смотрит на портреты генералов.
Вырос он среди мишурных блесток
И тоски придворных ритуалов.

Ни друзей, ни игр, весь день в мундире —
Экспонат дворцового зверинца.
Нет несчастнее ребенка в мире,
И за что народ не любит принца?!

Входит кучер в сюртуке. «Проклятье!
Сколько можно ждать! Мадам, вы скоро?»
«Я еще не уложила платья
И сервиз китайского фарфора!»

«Платья! Чашки! Между прочим, эти
Всех нас могут запросто повесить!
Мне не надоело жить на свете,
Жду еще минут, ну скажем, десять.»

Выстрел раздается в переулке.
«Слышали? Вас встретят не свирелью!» —
Кучер спешно роется в шкатулке
И в карман пихает ожерелье.

Вновь палят. Уже внизу, у входа.
Дверь слетает с петель под тараном.
Слышен крик: «Да здравствует свобода!» —
Звон разбитых стекол — «Смерть тиранам!»

«Ч-черт!» — гусар срывает эполеты.
Кучер прочь бежит, ругаясь глухо.
Генерал хватает пистолеты,
Целясь правым в дверь, а левым — в ухо.

Звон стекла. Визг пули над карнизом.
Входят э т и — с вилами, с ножами.
Королева над своим сервизом —
Словно Архимед над чертежами…

Принц сползает на пол, удивленно
Глядя, как сочится кровью рана,
И сквозь прутья клетки полусонно
Ворон наблюдает смерть тирана.

1995

Пир Вавилонской Блудницы.
Груды дешевых даров.
Лоснятся сытые лица
Умных и хитрых воров.

В гаванях спущены трапы.
Тащат поклажу волы.
Знатно гуляют сатрапы,
Капает жир на столы.

Ловко обделано дельце —
Глупому не по зубам:
Крупные рабовладельцы
Брагу подносят рабам.

И до беспамятства рады
Данному дару судьбы,
Возле кирпичной ограды
Весело пляшут рабы.

Громче гремите, тимпаны!
Мчись, карнавал, под уклон!
Даже заморские страны
Славят тебя, Вавилон!

Храмы твои и гробницы,
Хватку твоих челюстей…
У Вавилонской Блудницы
Нынче немало гостей.

Сколько имен погубила,
Отпрысков лучших семейств!
Сколько племен пригубило
Чашу ее блудодейств!

Кровь превратится в чернила.
Сталь превратится в гнилье.
Скольких она соблазнила!
Сколько имели ее!

Пир Вавилонской Блудницы.
Звон золоченых оков.
Пусть охраняют границы
Сотни имперских полков,

Пусть полыхают рубины
В красной короне твоей,
Пусть изливаются вина
И истекает елей,

Пусть славословием слиты
Вместе альты и басы,
Пусть воспевают пииты
Щедрость продажной красы,

Пусть ты нарядно одета
Пурпуром праздничных дней —
Но уже слышится где-то
Ржание бледных коней.

Ложью фальшивых провидцев
Скрыт нарастающий стон
Из разоренных провинций,
От покоренных племен.

Как ни выщипывай брови,
Сколько даров не грузи,
Сталь заржавела от крови,
Поршни увязли в грязи.

В пышных садах беззаконий,
В блеске мишурных наград
Сквозь аромат благовоний
Слышится тления смрад.

Пир Вавилонской Блудницы.
Тосты и речи под стать.
Но до последней страницы
Книгу недолго листать.

Близится суд над тобою,
Время за все отвечать.
Нет, не архангел с трубою
Вскроет седьмую печать,

Жертвы не встанут из праха,
В небе не вспыхнут бои —
Нет, инструментами краха
Станут холопы твои.

Лившие столько елея,
Несшие столько даров
Завтра сорвут, не жалея,
Твой златотканный покров.

И растерзают на части,
И истребят на корню,
Сердце неправедной власти
Предано будет огню.

Ну а пока — в багрянице
Ты привечаешь гостей…
Пир Вавилонской Блудницы.
Торжище грязных страстей.

Пышная пошлость мистерий.
Язвы одеты в шелка.
Вечная роскошь империй,
Склеивших кровью века.

Тянутся тяжко столетья,
Только не вечен полон.
Пали два Рима. Ты — третья.
Горе тебе, Вавилон!

1997

Не по воле поэта,
Не по роли балета
Жарким выдалось это
Сорок первое лето.

Не учебные стрельбы,
Не штрафные наряды —
До Смоленска от Эльбы
Долетали снаряды.

В тучах пепла и пыли
Перли танки по склону,
Пикировщики выли,
Заходя на колонну.

Ветры дымные дули,
С неба сыпался гравий,
Точки ставили пули
В миллион биографий…

Так уж выпала фишка,
Так куранты пробили —
Сгнил вчерашний мальчишка
В безымянной могиле.

И, лишен даже чести
Называться убитым,
Стал пропавшим без вести,
Исключенным, забытым.

Мать заплачет о сыне —
Встретит взгляды косые:
НУ как он на чужбине?
Предал, падла, Россию?

Вот и вся благодарность
От спасенной державы,
Вот и вся лучезарность
Несмываемой славы…

Но по воле поэта
Фишки заново бросим
И затвор пистолета
В нужный миг перекосим.

Желтой гильзы латунной
Сталь бойка не коснется,
И с погибелью юный
Политрук разминется.

Был мундир его драный,
В жирной копоти пашен,
Не кровавою раной,
А медалью украшен.

За бомбежкой — атака…
Сгинул штаб в окруженье,
Политрук же, однако,
Снова выжил в сраженье.

Верой в партию полон,
Под огонь пулемета
В бой за Сталина вел он
Поредевшую роту.

Чтобы красному флагу
Реять вновь над хлебами,
Он в приказе «Ни шагу…»
Не имел колебаний.

Время было такое…
И на станции скоро
Он своею рукою
Расстрелял паникера.

Позже — в речи комбата
Уловив опасенье,
Не вступая в дебаты,
Настрочил донесенье.

Сам же бился отважно,
Вечно верный приказу,
Хоть и раненый дважды,
Но смертельно — ни разу.

И не ведал пощады
К болтуну, к маловеру!
Шли чины и награды.
Парень делал карьеру.

Уж не бегал под танки,
А в штабном помещенье
Ставил подпись на бланке:
Никакого прощенья!

Что за лепет: «Потери!»
«Не хватило припасов!»
Смерть тому, кто, не веря,
Не исполнил приказов!

…Версты в армии длинны,
Но прошли половину,
И обратно к Берлину
Покатили лавину.

Будут блюда и вина,
Будут песни и танцы…
Но пока — Украина,
И в чащобах — повстанцы.

Коммунячьего рая
Нахлебались с лихвою,
Доведенным до края
Снова ль жить под Москвою?

Нет уж! Хлопцам колхозы
Не по слухам знакомы!
И взрывались обозы,
И пылали райкомы.

Что ж герой наш? Он ныне
Член политуправленья,
Катит по Украине
Усмирять население —

Брать заложников в хатах,
Да прочесывать рощи,
И карать виноватых
Или тех, кого проще.

Снова красного флага
Реял шелк над хлебами,
Снова стройки ГУЛАГа
Пополнялись рабами…

Получил исполнитель
Новый орден на китель,
Шел вперед победитель,
И дрожал местный житель.

Клещи армий сомкнулись,
Миф германский развеяв,
И домой потянулись
Эшелоны трофеев.

Вез солдат из Европы
Тряпки да патефоны,
А начальству холопы
Загружали вагоны.

Наш герой, прежде слишком
Презиравший богатство,
Тоже был с барахлишком —
Победили, и баста!

Хоть и слыл он железным,
Был лихим да удалым,
Оказался полезным
Кой-каким генералам.

Покивали решенью
Чьи-то жирные лица,
И ему — повышенье
С переводом в столицу.

Дальше — мирные годы…
Нет, не лгите, уроды!
Это — годы охоты
За врагами народа.

И герою рассказа
(Заодно и Союза)
«Выжиганье заразы»
Как всегда, не обуза.

Клекотали, кружились
Телефонные диски,
И на подпись ложились
Бедоносные списки.

Утверждал он не глядя
Чрезвычайные меры —
Флага красного ради,
Или все же карьеры?

Что за разница, право,
Тем, кто сгинул в подвалах,
На речных переправах
И на лесоповалах…

Но загнулся Иосиф,
И Лаврентий нарвался,
Наш же, службы не бросив,
На плаву оставался.

Пережил развенчанья
И грызню группировок,
Встретил эру молчанья —
Бодр, заслужен и ловок.

Всласть гноил диссидентов
В лагерях да психушках,
Гнал в казармы студентов —
Соль не в книжках, а в пушках!

Ордена свои к датам
Надевал непременно,
Был в ЦК кандидатом,
Дослужился до члена…

Словом, сытно и долго
Жизнь текла — примечай-ка:
У него уж не «Волга» —
Персональная «Чайка»,

В подмосковных хоромах
Жить не стыдно и князю,
Круг вельможных знакомых,
Всюду нужные связи,

Все без пыли и шума
Доставляют на блюде,
Есть приличная сумма
В иностранной валюте,

В соболях его дочки,
Во МГИМО его внуки
(С правом вечной отсрочки
От военной науки),

Шашлыки да охота
Отвлекают от скуки…
И кому там забота,
Что в крови его руки?

Нет уж, чертовы фишки,
Оставайтесь на месте!
Молодому парнишке
Лучше сгинуть без вести,

Приняв смертную муку,
Не увидеть победы…
Но прозревшему внуку
Не стыдиться за деда.

2004