Вадим Стрельченко - Стихи

В работе, —
Словно человек, —
Дом дышит тяжело.
За ним —
В пыли и на траве —
Труд, пот и крик колес.
…Мешок, спина да две руки.
Рывком идет зерно —
И захлебнулися мешки,
И злится пыль у ног;
Так разгружается вагон
Под выкрики и звон.
Так руки радостные труд
Торжественно несут.
…От трубок рвется ловкий дым,
Ломаясь на ветру.
Весь дом работой одержим:
В нем, около него, за ним —
Крепчает труд, труд, труд.
А дальше — море.
Дальше — зной.
Прислушайся — и вот
Почуешь, песнею какой
Большою
Труд поет.

…Вдруг — мускулисты и легки,
Мешок пригнули две руки.
Ожогом тяжести полна,
Качнулася спина.
И вот на ней — суров, широк,
Уже поплыл мешок.

Мои товарищи, много накопали земли?
Руки возле июльского солнца нагрели —
Как будто бы сами огонь развели?
Пусть продлятся наши дни и дела!
Кто говорит, что я прожил мало?
Больше бабочки, даже вола!

И нас не скоро засыпят землей,
Покатой, ровной, —
Не узнаешь, куда ногами, куда головой!

Мы еще в середине морей
На дереве кораблей.
И по самые корни деревьев достанем —
Не своей рукой, так лопатой своей.
Мы на этой улице так проживем,
Будто еще одно спрятано сердце
У каждого — в доме иль за окном.

Мои товарищи,
Как быть?
Так легко нас утешить зеленью, хлебом.
Но врагу и яблоком не подкупить.

И куда ни пошел бы, я буду с вами.
Всюду слышатся ваши шаги.
(Сколько вам нужно печей с хлебами!
Сколько кожи на сапоги!..)

Так идем же вперед,
Умываясь морями,
Легкие, чистые — и в железной пыли,
Мы —
Своими громкими голосами
Нарушающие тишину земли!

Посмеемся над менялою старым!
Я ходил на площадь купить плодов,
И чего не наслышался я по базарам:
Брань старух и хрипенье кабанов!
Солнце светит
Над облаком пыли и пуха.
А зачем?
Под ногами чернеет зола,
Так над овощами кричит старуха,
Будто бы их сама родила.

Над веселым укропом, над арбузами
Ты расселся,
Скряга и сквернослов.
И чего бы ты ни коснулся руками —
Все тускнеет,
И слышен звон медяков.
Не щебечут птицы.
Где жизни трепет?
Тут воруют руки и лгут уста!
Тут ремесленник скрипку
Из дерева лепит,
Не оставив ни ветки на ней, ни листа!

Не корми меня виноградом лиловым.
Тут воруют руки и лгут уста!
Я проклятие крикнул бы, если б за словом
Даже кровь хлынула изо рта!
Эй, торгаш!
На вещах — царапины, пятна;
Тут, наверное, листья были, цветы.
Ты их в землю, наверно, втоптал обратно.
Ты, ты, ты!

Если б можно,
Свои умножая доходы, —
Ты бы с дерева, в милой его тени,
Разом листья сорвал бы за долгие годы,
Навсегда оставляя сучья одни!
…Над корзинами слив, арбузов и сала
Кто стоит, презирая труд?
Это ты, мой противник толстый,
Меняла!
Пусть тебе слепцы и калеки поют!

С ними я живу на улице одной,
Где на вывесках, в дыме трубы высокой
Знанье жизни видны, ум веселый
                       мужской.
Эти люди кормили меня, одевали.
В своем доме железную дали кровать.
Научили меня железа и стали
Не бояться,
Как глину, в руках держать.
Эти люди будят меня чуть свет!
Их дыханье всюду проходит, как ветер!
На деревьях, на камнях я вижу след.
Грудью вскормленный и привыкший
                        к труду,
Ваш товарищ,
Куда я без вас пойду?
Наша кровь слилась!
На кого променяю —
На сосну бессловесную? на звезду?
Мы, трудясь, на землю имеем права!
Мы на голой земле пальцем укажем,
Где вырастет какая трава.

Мы идем, мы шумим над крышами мира,
И по нашим следам прорастут стеной
Рожь для силы
И виноград для пира.
(А колючий репейник посажен не мной!)
И оставим мы на земле своей
Не кучки золы, не опавшие листья —

Яркий свет, на море дым кораблей,
Деревья, с которых плоды упадут.
Даже в трубы трубить о себе не станем.
Пусть над нами сами они запоют!

Прорубали, строили, сверлили
Черви, ласточки, жуки.
В тепле —
Дождь прошел по слою тонкой пыли,
Прикрепляющий нас к земле.

И из черной потрясенной глуби —
Подымается, идет ко мне,
Охватило весен трудолюбье…
Кровь моя!
Не жить нам в тишине, —

Чтоб земля всей быстрою громадой
Труб дымящихся, горящих глаз.
Площадей, воды солоноватой
К солнцу мимо нас
Не пронеслась…

Что грустить о платьице кисейном!
Если комната моя — что клеть,
Если рук на очаге семейном
Не согрел,
То в травах буду греть.
Пусть по вкусу трав, колосьев рыжих,
Овощей (чем сладостней — тем ближе),
По плодам пускай и по сирени
Путь находят
К моему жилью.

…Ты, видавшая меня в обиде,
                    пораженье, —
И на силу погляди мою!
Пусть не я красив, а зелень полевая:
Насаждай, Вадим, и не тоскуй,
Чтобы, каждый плод с земли снимая,
Мог бы требовать ты поцелуй.

(Надпись на книге)

Трижды яблоки поспевали.
И, пока я искал слова,
Трижды жатву с полей собирали
И четвертая всходит
Трава.

Но не только сапог каблуками
Я к земле прикасался
И жил
Не с бумагами да пузырьками
Черных, синих и красных чернил!

Но, певец твой, я хлеба и крова
Добивался всегда не стихом,
И умру я в бою
Не от слова,
Материнским клянусь молоком,

Да пройду я веселым шагом,
Ненавистный лжецам и скрягам,
Славя яблоко над землей!

Тонкой красной материи флагом
Защищенный, как толстой стеной.

О любви, о силе без печали,
О геройстве пела мне не мать.
Что другие с молоком всосали,
Мне пришлось уже руками брать.

Жилистые, с легкими костями,
Не родились, не умрете вы
На земле широкой
Толстяками —
С шатким сердцем, липкими руками,
С животом превыше головы!

Знаю наши улицы и верю:
В каждом доме можно написать
Кистью легкою над каждой дверью
Саблю, зубчатое колесо, тетрадь.

Мы показываемся над волнами!
Мы в полях видны! Мы на ветру!
Засыпая ввечеру бойцами,
Мы встаем бойцами поутру.
Рослые, —
Зерном, плодами сада,
Флагом мы грозим своим врагам:
Карлики!
Им на деревья надо
Взлезть, чтоб видеть то, что видно
                        нам.

Пусть враги меня не призывают
На обед!
Скажу себе:
— Дружок,
Свиньи окормить тебя желают, —
Чтобы ты и двинуться не мог!

Мне за стол с врагами не садиться:
Что мне хлеб у них? Что молоко?
И, голодный,
Я бы ел, как птица,
Только там, где двигаться легко.

И на площади, и пред собраньем,
И в безлюдии степной травы —
Может быть, я жив одним сознаньем,
Что вокруг меня живете вы.

Пусть нарежут хлеба мне не скупо,
В молниях проросшего, в пыли;
Пусть в тарелку мне добавят супа
С овощами милой мне земли!

Слышу трубы! На земле покатой
Ветрено, светло! Не повернуть.
Как перед мечом, перед лопатой —
Песня славы и далекий путь.
И прощу, клянясь звездою в небе:
Если изменю тебе, мой край,
И приду к тебе, моля о хлебе,
Хлеба мне не подавай.