Сэмюэль Кольридж - Поэмы и стихи
Но не души умерших матросов и не демоны земли или воздуха, но благословенный рой ангелов ниспослан по молитве его святого.
— Ты страшен мне, седой Моряк!
"Не бойся, Гость, постой!
Не грешных душ то рать была,
В свои вернувшихся тела,
А душ блаженный строй:
Когда настал рассвет, они
Вкруг мачт сошлись толпой;
И, поднимая руки ввысь,
Запели гимн святой.
Летели звуки вновь и вновь,
Коснутся высоты
И тихо падали назад,
То порознь, то слиты.
То пенье жаворонка я
Там различал едва;
То пенье птички небольшой
Меж небесами и водой
Струила синева.
Уединенной флейты плач,
Оркестра голоса,
Хор ангелов, перед каким
Немеют небеса.
Все смолкло; только в парусах
До полдня слышен зов,
Как бы в июньскую жару
Журчанье ручейков,
Что нежным голосом поют
В тиши ночных лесов.
И так до полдня плыли мы
Средь полной тишины:
Спокойно двигался корабль,
Влеком из глубины.
Одинокий дух мчит корабль от Южного полюса до Экватора, повинуясь сонму ангелов, но возмездие должно продолжаться.
На девять сажен в глубине
Из стран снегов и тьмы
Плыл дух; и наш взносил корабль
На водные холмы.
Но в полдень зов средь парусов
Затих, и стали мы.
Над мачтой Солнце поднялось,
Идти нам не дает:
Но через миг опять корабль
Вдруг подскочил из вод,
Почти во всю свою длину
Он подскочил из вод.
Как конь, встающий на дыбы,
Он сразу подскочил:
В виски ударила мне кровь
И я упал без сил.
Демоны, спутники Полярного Духа, незримые обитатели стихий, принимают участие в его работе, и двое из них сообщают один другому, что долгое и жестокое мщенье Старому Моряку совершено Полярным Духом, который возвращается на юг.
Как долго я лежал без чувств,
Я сам узнать бы рад;
Когда ж вернулась жизнь ко мне,
Я услыхал, что в вышине
Два голоса звучат.
— Кто это? — говорил один,
— Не это ли матрос,
Чьей злой стрелою был убит
Незлобный Альбатрос?
Самодержавный властелин
Страны снегов и мглы
Любил ту птицу и отмстил
Хозяину стрелы. —
Ответный голос схожим был
С медвяною росой;
— Он к покаянью принужден
На век останний свой".
Часть шестая
Первый голос
"Но расскажи мне! — слышно вновь,
— Ответь подробней мне,
Затем так движется корабль?
Что скрыто в глубине?
Второй голос
Как пред своим владыкой раб
И океан смирен;
Его горящий круглый глаз
На Месяц устремлен —
И если знает он свой путь,
То это Месяц правит им;
Смотри, мой брат, как нежен
взгляд
Взгляд Месяца над ним.
Первый голос
Но как в безветрии корабль
Идет, заворожен?
Моряк лежит без чувств, потому что ангелы уносят корабль на север так быстро, что человек не может выдержать.
Второй голос
Раздался воздух впереди,
Сомкнулся сзади он.
Летим, мой брат, скорей летим!
Мы запоздали так:
Пока корабль идет вперед,
Пробудится Моряк. —
Чудесное движенье замедлено; Моряк очнулся, а возмездие продолжается.
Проснулся я; и мы плывем
В безветренных водах:
Кругом столпились мертвецы,
И Месяц в облаках.
Стоят на палубе они,
Уставя на меня
Глаза стеклянные, где луч
Небесного огня.
С проклятьем умерли они,
Проклятье в их глазах.
Я глаз не в силах отвести,
Ни изойти в слезах.
Возмездие, наконец, кончается.
И чары кончились: опять
Взглянул я в зелень вод,
И хоть не видел ничего,
Но все глядел вперед.
Как путник, что идет в глуши
С тревогой и тоской
И закружился, но назад
На путь не взглянет свой
И чувствует, что позади
Ужасный дух ночной.
Но скоро ветер на меня,
Чуть ощутим, подул:
Его неслышный, тихий шаг
Воды не колыхнул.
Он освежил мое лицо,
Как ветр весны, маня
И, проникая ужас мой,
Он утешал меня.
Так быстро, быстро шел корабль,
Легко идти ему;
И нежно, нежно веял ветр, —
Мне веял одному.
И Старый Моряк снова видит родину.
О, дивный сон! Ужели я
Родимый вижу дом?
И этот холм и храм на нем?
И я в краю родном?
К заливу нашему корабль
Свой направляет путь —
О, дай проснуться мне, Господь,
Иль дай навек заснуть!
В родном заливе воды спят,
Они, как лед, ровны,
На них видны лучи луны
И тени от луны.
Немым сиянием луны
Озарены вокруг
Скала и церковь на скале,
И флюгерный петух.
Ангелы оставляют трупы и являются в одеждах света.
И призраки встают толпой,
Средь белых вод красны,
Те, кто казались мне сейчас
Тенями от луны.
В одеждах красных, точно кровь,
Они подходят к нам:
И я на палубу взглянул —
Господь! Что было там!
Лежал, как прежде, каждый труп,
Ужасен, недвижим!
Но был над каждым в головах
Крылатый серафим.
Хор ангелов манил рукой
И посылал привет,
Как бы сигнальные огни,
Одеянные в свет.
Хор ангелов манил рукой,
Ни звука в тишине,
Но и безмолвие поет,
Как музыка во мне.
Вдруг я услышал весел плеск
И кормщика свисток;
Невольно обернулся я
И увидал челнок.
Там кормщик и дитя его,
Они плывут за мной:
Господь! Пред радостью такой
Ничто и мертвых строй.
Отшельника мне слышен зов
Ведь в лодке — третьим он!
Поет он громко славный гимн,
Что им в лесу сложен.
Я знаю, может смыть с души
Кровь Альбатроса он.
Часть седьмая
Лесной Отшельник.
Отшельник тот в лесу живет
У голубой волны.
Поет в безмолвии лесном,
Болтать он любит с Моряком
Из дальней стороны.
И по утрам, по вечерам
Он молит в тишине:
Мягка его подушка — мох
На обветшалом пне.
Челнок был близко. Слышу я:
— Здесь колдовства ли нет?
Куда девался яркий тот,
Нас призывавший свет?
И не ответил нам никто, —
Сказал Отшельник, — да!
Чудесное приближенье корабля.
Корабль иссох, а паруса?
Взгляды, как ткань худа!
Сравненья не найти; одна
С ней схожа иногда
Охапка листьев, что мои
Ручьи лесные мчат;
Когда под снегом спит трава
И с волком говорит сова.
С тем, что пожрал волчат. —
— То были взоры сатаны!
(Так кормщик восклицал)
— Мне страшно. — Ничего!
плывем! —
Отшельник отвечал.
Челнок уже у корабля,
Я в забытье немом,
Челнок причалил к кораблю,
И вдруг раздался гром.
Корабль внезапно тонет.
