Гафур Гулям - Стихотворения и поэмы

Помню дедовский жалкий надел
                                                       шириною с танап,
на земле неполитой
                                    кустарники тощие хлопка.
От работы у бабушки
                                      не разгибалась спина…
В поздних сумерках ужин —
                                            горшок кукурузной похлебки.
Урожая не хватит,
                                чтоб саван старухе соткать,
всё уходит на подати
                                     да на уплату закята.
В жаркий день для питья
                                               никогда не хватало глотка,
но вода разливалась, журча,
                                                   у соседей богатых.
Сколько слез подсмотрел я…
                                                  Не молкнут в сиротских ушах
вздохи робкие жалоб,
                                        что мир этот плохо устроен.
Вижу темные лица,
                                 печаль, безнадежность в глазах,
слышу стон веретен
                                      и глухой перестук маслобоен.
За стеною
                 работа тяжелая ткацкая шла,
ну а мне на штаны
                                даже бязи куска не хватало.
Дочь от ослы единственная
                                                 у ткача умерла.
Медлил он и вздыхал, —
                                     видно, силы от горя не стало.
У плотины мираба
                                  бадейками хлюпал чигирь,
как скрипел он,
                         в движенье слепым ишаком
                                                                            приводимый…
Прославляю наш день,
                                           предо мной — необъятная ширь!
Но порой
                   оглянуться на прошлое необходимо.

Прохладой Сырдарья неспешно дышит,
пропахла дыней степь за пядью пядь.
Сад весь в цвету, письмо для солнца пишет
в сто тысяч листьев. О любви опять.

Земля кругом, земля — не хватит взгляда.
И мысль, как ток летящая, как свет.
Им для начала слиться было надо,
чтоб всё вокруг постичь, держа совет,

чтобы песчаный, лунный лик пустыни
стал всех земных на радость не скупей.
В простом быту есть вещи непростые,
чтоб их познать, из глубины испей…

Шла замуж за Юлдаша-тракториста в
 Баяуте хлопководка Латофат,
и жар от их любви пылал на триста
окрестных верст, и пелась песня в лад.

И новобрачных круг гостей согласный
смущал безбрежьем дружбы и родства,
и предсказал им старец седовласый
по веку счастья. Пусть их сложат в два!

А в хрустале пылали розы немо,
что ни бутон — в яйцо величиной.
То был не стих в шесть строчек,
а поэма, покамест не написанная мной.

И старика рябого, безбородого
спросил я: «Чьи взрастили их края?»
— «Хоть дом их — наш совхоз, а нянька я,
не перечесть мне всех колен их рода.

И если есть до поисков охочие,
так тут и выбор полный, и простор:
их маточники из Москвы и Сочи,
из Киева и Бостандыкских гор!..»

И разомлел сосед мой и распелся:
«В них всё слилось, всё свой нашло уклад —
роса лесов, рябины сок и персика,
рассвет над рожью, над волной закат…»

Ты прав, старик, прав, соловей в ударе.
Прав, мастер от мотыги и поэт.
Я знаю сам сердца, дороги, дали,
откуда этот свет и этот цвет.

Всё сеяно тут нами и лелеяно,
и всякий труд благословен и свят,
но начинался от декрета Ленина
на Мирзачуле каждый дом и сад.

Нам сто народов братья и попутчики,
но вместе все мы — спутники при нем!
В совхозе свадьба.
                                 Пробки бьют, как пушки,
пылают розы полднем и огнем.

Мухтарджан спросил
у своей шестилетней сестренки:
«Мунисхон, а скажи по правде:
ты думать умеешь?»
Мунисхон удивленно взглянула на брата,
хмыкнула, вздохнула
и, наконец
(конечно, чтоб выиграть время, —
о, женское это лукавство!),
спросила:
«А как это — думать?»
Мухтарджан посерьезнел,
свел брови на переносье
и показал:
«Вот, я думаю…»

«А о чем ты думаешь?»
— «У-у, о многом!
Вот… была бы… гора мороженого,
или целый казан каймаку,
или весь наш сад — из одной черешни,
или сыр — во-от такой, как дом…»

У Мунисхон потекли слюнки.
«О-ой! — сказала она. —
Подожди, братик,
я тоже попробую:
вот… была бы хоть одна кукла,
чтоб не портился сразу завод!
И чтоб она меня видела,
даже если закроет глаза…»

«Придумала тоже!
Тебе еще надо учиться!
Вот, например, хочешь быть мамой?»
— «А ты?» — растерянно говорит
                                                            Мунисхон,
ресницами хлопая,
точно бабочка крыльями.
Мухтарджан сердится:
«Я ж не девчонка!
Это девочки могут быть мамами.
Вот вырасту до пятисот лет —
стану отцом!»
— «И дочка у тебя будет?»
— «Будет сто дочек!»
— «А как их будут звать?»
— «Всех будут звать Мунис!»
— «Ой-ей! — говорит Мунисхон. —
А я, когда буду мамой…
У меня будет тыща мальчиков,
и всех будут звать Мухтар!»
— «Ой-ей!» — говорит Мухтарджан
и, довольный, щелкает языком.
А из водопроводного крана
тихонько течет вода,
и сад негромко шумит,
и двое моих малышей
понемногу учатся думать.

Устрой цветник —
                             величиной
                                             хоть с небольшой ковер,
тогда всегда придет любой
                                                с охотой в этот двор.
Ну а скажи, ты знаешь, как
                                               устраивать цветник?
Уж если в этом не силен,
                                             признайся напрямик.
Вокруг куста душистых роз —
                                                 годятся все цвета! —
чабрец, гвоздика, портулак
                                                займут свои места.
Не позабудь про львиный зев,
                                                   а также и про хну
и васильки, а среди них —
                                           ромашку хоть одну!
Тут — петушиный гребешок,
                                                там — белая душица,
по краям зеленый дерн —
                                                  ну сам собой ложится!
Потом проверку учини,
                                        мой честный ученик:
у пчел ученых уточни,
                                      как пахнет твой цветник!
Устрой беседку. Всю вьюнком
                                                         обвить ее не грех.
Ну вот и всё. Еще взгляни,
                                           нет ли каких прорех.
Цветник твой мал —
                                    всего с ковер!
                                                              Но это ничего.
Он на страну твою похож —
                                                так ты взрастил его.
И будешь часто отдыхать
                                              ты в этом уголке
и сладко родиной дышать
                                               в душистом цветнике!