Тимур Шаов - Песни

Будет краткой увертюра —
Я скажу вам это сразу:
Музыкальная культура
Принакрылась медным тазом.
Не нужны были стране советской
Ни Слонимский, ни Пендерецкий,
Не нужны теперь стране российской
Ни Пендерецкий, ни Слонимский…
Дети тухлую попсятину жуют,
На классическую музыку плюют.

Но есть на свете извращенцы —
Они считают, вольнодумцы,
Что Анданте или Скерцо
Лучше глупой умца-умцы.
Говорят чудилы эти,
Что есть на свете Доницетти
И Скарлатти есть на свете:
«Вы послушайте их, дети!»
О душе нашей пекутся,
Всё надеются на чудо,
Но смеётся умца-умца
И фигачит отовсюду.

Я купил бы детям флейту и гобой,
Чтоб росли, засранцы, с чистою душой.
Но не слушают злодеи,
Ни Вольфганга Амадея,
Ни Бетховена, ни Глюка,
Говорят, что это мука,
Говорят, что это скука и отстой!
А я хотел купить им флейту и гобой,
Чтоб росли детишки с чистою душой,
Чтобы на склоне лет я в гамаке дремал,
А моих детей дуэт для дедушки лабал.

Кто теперь играть возьмётся
Пасакалью и мазурку?
Подлецы — консерваторцы
В кабаках играют «Мурку».
Кто раскроет партитуру?
Кто раздует жар сердец?
В наше время скрипка — дура,
«Стратокастер» — молодец!

А помнишь, у Бетховена
«Второй концерт», дружок?
Там есть одна хреновина —
Любимый мой кусок.
Там скрипочки — тири-рим, тири-рим;
Рояль — ла ба да ба да ба да!
Опять скрипочки — тири-рим, тири-рим;
Рояль — ла ба да ба да ба да!
Ну, правда же — красиво,
Ну правда ж — высший класс!
Огромное спасибо
Бетховену от нас!

Дети ходят на кумиров поглазеть,
На концертах у кумиров поборзеть.
Но тинейджерские вопли,
Восхищение и сопли
Обусловлены политикой родных телеканалов
И больших радиостанций,
И дай Бог им всем здоровья,
Зарабатывают деньги,
Только совесть надо всё-таки иметь!

Дайте Грига, Бога ради!
Дайте, дайте нам Скарлатти!
Но отвечают злые дяди,
Что Скарлатти не в формате,
Что у Грига низкий рейтинг,
Что он нудный, право слово,
Так что будем слушать,
Дети, композитора Крутого!

А принёс бы дядям Штраус новый вальс,
А ему б сказали: «Милый, много вас!
За эфир сперва, папаша, проплати,
А потом уж си-бемоль свою крути!»

Должно же быть что-то святое,
Прекрасное и не Крутое.
Но искусство не замучить, не убить.
Гендель жил, Гендель жив,
Гендель будет жить!

Я поставлю детям Баха,
Я им Моцарта поставлю.
Я с ремнём в руке к искусству
Приобщиться их заставлю!
Станут взрослыми ребятки
И спасибо скажут папке.
Бить по попке тоже важно,
Чтоб растить нормальных граждан!

Как-то с кумом мы пошли спортом заниматься:
Шахматишки погонять, пешки да ладьи.
Ну, а без водки как ходить, как рокироваться?
В каждом виде спорта есть правила свои.

Если, скажем, бильярд — хорошо под пиво.
Если покер или преф — это под коньяк.
В нарды лучше под вино. В шашки? В шашки есть альтернатива:
Можно под зелёный чай, а можно просто так.

В ладейном окончании допили мы бутыль.
Вот тут бы на ничью — и почивать.
Но у кума агрессивный, бескомпромиссный стиль:
«Ещё пузырь давай!» И с матом шаховать!

А с утра внутри меня кто-то постучался.
Так настойчиво: «Тук, тук!». Я говорю: «Кто там?» —
«Это я, твой организм. Что, опять нажрался?
Будешь с печенью своей разбираться сам!»

Это ж полный гран-батман, пред-идиотизм!
Ладно там, жена ворчит: мол, не пей, дебил!
Но чтобы собственный, родной, близкий, личный организм,
Словно Каин, словно Брут, в спину нож вонзил!?

Получается, я — пас.
Я уволился в запас.
Я хлебаю хлебный квас,
Газировку пью.
Тёплый плед, камин, клистир,
В девять тридцать — рыбий жир.
Почитал «Войну и мир» —
И баюшки-баю.

Эх, соратники мои, наперсники разврата!
Полно, братья, водку жрать да скакать козлом.
Как говаривал Платон, ученик Сократа,
Старость ловит нас и бьёт по башке веслом!

Раньше было: выпьешь литр — и красив, как Чацкий,
Остроумный разговор, желчен и умён.
А нынче: выпьешь чуть — и «Сам дурак!» И разговор такой дурацкий,
И кругом все дураки, и очень клонит в сон.

Или встретишься с кентом,
А он кричит: «Ну, щас бухнём!
Щас мы стариной тряхнём!
Смочим потроха!»
Экий, братец, ты блажной.
Выпьем скромно, по одной.
И не тряси ты стариной —
Сыпется труха!

Да, разрушен Парфенон, и ты его осколок.
И вакханки разбрелись, и сатир издох.
Щас наш бог не Дионис, а гастроэнтеролог.
В жертву требует бухло… Кровожадный бог!

— А помнишь, в восемьдесят втором:
Ящик рома впятером?
— Да… Но пили водку, а не ром.
И пивко — вдогон.
— Да… А в две тысячи втором…
— Вот тогда был точно ром!
— Ой! Что-то колет под ребром.
Дай-ка спазмалгон.

Но, конечно, если вдруг Родина прикажет,
Если надо поучить нашу молодежь,
Выпьем ящик, выпьем три. И без закуски даже!
Потому что опыт есть. А опыт не пропьёшь!

А пока что будем жить тихо, наслаждаться.
Как говорится, дом, жена… Ну, и не скучай.
— Кум, а кум, ты заходи, милый, спортом заниматься!
Будем в шашки мы играть под зелёный чай!

Я хочу каждый раз в свои горы, как странник домой, возвращаться
И бродить, по камням и по тропам к лугам золотистым подняться.
Под скалой из ручья зачерпнуть ледяного лекарства хочу я.
Этот дар исцеляет меня, утоляет меня и врачует.

Я хочу на рассвете под шум водопада счастливым проснуться
И запястий твоих благодарно губами коснуться.
Остывает зола, ночь, бледнея, ползет к завершенью.
Воздается хвала, остается любовь в утешенье.

Я хочу вместе с горным орлом к поднебесной подняться свободе,
Ведь душа — это хрупкая птица, живущая только в полете.
И пускай в мире больше кипящей смолы, чем цветущей сирени!
Я сильнее судьбы — я твои обнимаю колени.

Наступает в горах золотая пора листопада.
Все меняется вновь, остается любовь как награда…

Ой, кругом облом,
Надо бить челом.
По болотам в дальний путь,
Медовухи взяв на грудь,
Доедем как-нибудь.

Что у нас, ребята,
Деется в стране?
Кто бы взял и внятно
Объяснил бы мне.
Страшно, непонятно,
Весело зато,
Скажем деликатно:
Хрен его знает что.

Бизнес кипешует,
Не поймёт никак,
Кто кого крышует,
У кого общак.
И кто там в группе риска,
Надо бы решить,
Чтоб могли по списку
Сухари сушить.

А ты играй, гармонь моя!
Обживают наши люди дальние края.
Притормозите слегонца,
Лондон не резиновый, все не поместятся.

Жизнь у нас лихая,
Наперекосяк,
Мужики бухают,
Бабы голосят.
Что ж ты, милка, ноешь?
Ежели припрут,
Хошь не хошь — удвоишь
Валовой продукт.

Газ нам отключили,
Вырубили свет.
Мы пишем при лучине:
«Спасибо, жалоб нет».
Они тепло отключат
И водопровод
И удивляются: «Живучий
Вверенный народ!
Дай им свет, тепло и газ —
Сразу забузят,
С населением у нас
Цацкаться нельзя,
Если что — расстрел на месте,
Приговор потом».
Очень строгий шпрехшталмейстер
В нашем шапито.

А девки встали в хоровод.
В чистом поле две коровы и нефтепровод,
А нефть полезней молока,
Значит, всё — амбец коровам… Диалектика.

Наше положение
В целом не Бог весть,
Но здравоохренение
Худо-бедно есть.
Может, ну нас к Богу?
Может, без реформ?
Может, нас не трогать,
Мы и так помрём!

Что-то как-то где-то
В целом не того,
Но хотя, вообще-то,
Ежели чего,
Если уж по правде,
Прямо так в глаза,
Мы же — Бога ради,
Да мы же только за.

Нам стакан и бутерброд,
Ничего опричь —
Можно смирный наш народ
Резать или стричь.
Нам положено по ГОСТу,
Надо ж ты, гляди,
На райцентр два погоста,
На село один.

Поля, быльём поросшие,
Церковки без креста,
Места у нас хорошие,
Всё лобные места.
Велика, богата Русь,
Да едва жива…
Рюрик, Трувор, Синеус,
Выручай, братва!

Ой, кругом облом,
Надо бить челом.
По болотам в дальний путь,
Медовухи взяв на грудь,
Доедм как-нибудь.
Доедем как-нибудь.
Доедем как-нибудь.