Владимир Марков - Кенозёры
Я не хочу отвечать на его вопросы, совсем не расположена к разговору, да ещё с мужчиной. Но он не отстаёт от меня, спрашивает, сколько мне лет, как зовут. Я говорю, что старая уже. Он не верит, уж очень у меня молодой и красивый голос. Мне становится смешно: в такой ситуации в реанимации такие разговоры. Прошу его замолчать. А сама думаю: вот психология мужчины, может быть, лежит на смертном одре, а про любовь поговорить, с женщиной пошутить сила находится. И смех и грех!
Вдруг слышу — ширма задвигалась. «Что вы там делаете?» — спрашиваю. «На вас хочу посмотреть», — отвечает мой сосед. Тут в палату вошёл доктор. Понимая, что не будет мне здесь покоя, умоляю отправить меня в свою палату. И, когда каталку со мной увозят, вслед слышу: «Женщина, навестите меня, я буду этажом выше».
Жизнь продолжается
Я отпрашиваюсь у врача съездить в мастерскую за протезом. Не хочу появляться на людях с нелепой фигурой. Женщины смеются: какой номер будешь покупать? Отвечаю: как у Софи Лорен. Все опять смеются. Жизнь и в онкологической больнице продолжается. Каждый попавший сюда теплит надежду в душе на лучшее.
В конце пребывания в операционном отделении спрашиваю врача: что же у меня было? Доктор отвечает, что в груди уже было чисто, но вот под мышкой были поражены три лимфоузла. Сейчас надо беречься, не поднимать тяжестей, не париться в бане, поменьше находиться у газовой плиты. И ещё много других добрых советов пришлось мне выслушать. Потом я прошла первый курс химиотерапии и получила разрешение на отдых от больницы.
Райский уголок
У каждого человека должен быть свой райский уголок, где ему хорошо, как ни в каком другом месте. Для меня таким райским уголком стала родина мужа на Кенозере в Плесецком районе. В то лето — после операции — я вновь была там. Забыв о своей страшной болезни, войдя в тёплую воду и омывшись ею, я разговаривала с озером. Пожелав здравия батюшке Кено, просила его дать мне силы и здоровья на многие годы. И когда я опускала руки в тёплые его волны, то каждой клеточкой кожи чувствовала, как энергия и радость наполняют всю меня, жизнь кажется бесконечно дорогой, убегающей за горизонт. И я не знала, что ещё много, много раз буду праздновать с батюшкой Кенозером наши встречи.
Лимонные дни
Прошло с тех пор целых восемь лет. (Правда, химиотерапию я проходила ещё пять раз.) Время от времени сама себе делаю профилактику. По весне устраиваю лимонные дни. Лимон — на завтрак, лимон — на обед, лимон — на ужин. Выращиваю капусту, люблю есть квашеную, а также салаты из свёклы, моркови, редиски. Не сажусь за стол без чеснока и лука. В последний год употребляю водорослевые препараты: кламин, спирулин, кламилин. Благодаря им сбросила тринадцать килограммов лишнего веса. С ранней весны до поздней осени живу на даче.
Если вы заболели
Не падайте духом! Если уж вы попали в беду, надо как можно скорее прийти в себя. А потом шаг за шагом — к выздоровлению. Есть много методов нетрадиционной медицины, было бы желание узнать. Но перво-наперво надо переосмыслить свою жизнь (ведь в больнице времени предостаточно). Надо душу привести в порядок, мысленно простить всех ваших врагов, стараться делать только добро людям, а такие чувства, как злобу и зависть, выкинуть совсем из головы. И обязательно сходите в церковь, исповедуйтесь. Уверяю вас, что начнёте жить заново.
Я в больницу попала некрёщеная. Уже во время болезни мы с мужем покрестились и обвенчались, а также покрестили детей и внуков.
А ещё я хочу сказать большое спасибо врачам областного онкодиспансера. Вера в доктора — это то, без чего борьба со страшным недугом просто немыслима. Здоровья всем и счастья!
Любовь Маркова г. Архангельск Примечание от издателяЛюбовь Трофимовна Маркова умерла на 56-м году жизни 6 июня 2001 года от рака лёгких. Похоронена на Валдушках, под Архангельском. Вечная ей память и Царство Небесное.
Редактор издания Владимир МАРКОВСТИХИ
Белые цветы
Тишина над озером
Лебедем плывёт.
На горе берёзовый
Замер хоровод.
У зелёной пристани
В зеркало воды
Загляделись пристально
Белые цветы.
Не роса холодная —
Слёзы в лепестках.
Не глаза ли Родины
Спрятались в цветах?
Чтобы жить по совести,
Не кривя душой,
На краю у пропасти
Ты хоть миг постой.
Над равниной голою
Ветер — по жнивью.
Отрывает голову
Ястреб соловью.
Мрачный век щетинится
Пиками ракет.
Счастья не предвидится,
И покоя нет.
Горек мёд, о Родина,
Сует твоих вождей!
И дорога пройдена
С пеплом лагерей,
С братьями убитыми,
С сёстрами в слезах…
С вечными бандитами
На больших постах.
Погибали лучшие —
В том какой-то рок.
Видно, мы нарушили
Божеский зарок.
Умирали с выжженной
На груди звездой —
Только ты бы выжила,
Справилась с бедой.
Дни и ночи долгие
В ссылках проведя,
Сыновья и дочери
Верили в тебя.
Всяк получит должное,
По заслугам честь…
Родина, а можно ли
Столько перенесть?
У зелёной пристани
В зеркало воды
Загляделись пристально
Белые цветы.
Озеро Кено
Озеро Кено бывает мятежным
И беспощ адным в стихии своей.
Прячутся чайки в кустарник прибрежный,
Ж енщины с берега гонят детей.
Гром канонадный и чёрные тучи,
Молний огонь, вышибающий хмель.
Озеро Кено волною могучей
Правит, как косу, песчаную мель.
Дождь водопадом обрушится с неба,
Озеро Кено вскипит, как котёл.
Если в такой переделке ты не был,
Ты ещё птенчик, мой друг, — не орёл.
В лодке-весёлке натерпишься страху,
С другом простишься, с детьми и женой.
Так в старину уходили на плаху,
Чтоб никогда не вернуться домой.
Трижды погибнешь и трижды воскреснешь,
Вспомнишь молитву, что в детстве учил.
Будешь работать, как пленник прилежный,
Вёслами — сколько останется сил.
Озеро Кено — великое диво —
Лодку твою донесёт на прибой.
Ступишь на берег живым и счастливым
И посмеёшься ещё над собой…
Дивен край Приозёрный
Дивен край Приозёрный
Вековой красотой.
Голубые озёра
Спят под снежной фатой.
Золотистые мянды —
Так зовут здесь сосну, —
Как невесты, нарядны,
Поджидают весну.
А берёзы, берёзки!
Разрисованы как!
Дед Мороз Приозёрный
На все руки мастак!
Он учился искусству
У простых мужиков
И у баб наших русских
Много-много веков.
И сегодня здесь правит
И вершит честный суд
По старинному праву
Человеческий труд.
Мастера, мастерицы
Славят землю свою.
Я горжусь, что родился
В этом дивном краю.
В забытой деревне
По зелёной траве
Я иду босиком.
И в деревню вхожу,
Как в родительский дом.
Погостить приглашают
Сельчане меня.
Уж такой здесь порядок:
Все люди — родня.
И пойдёт за столом
Разговор круговой.
(Я сижу — мужикам
Не чужой и не свой).
О великих и малых
Делах мужики
Говорят без утайки.
Им врать не с руки.
Без оглядки, без страха,
Как рубят с плеча, —
Сколько боли сердечной
В простых их речах!
О полях, на которых
Не сеют, не жнут,
И о реках, где даже
Ерши не живут.
Заколочены окна
Старинных домов,
Без хозяйского ока
Родительский кров.
По зелёной траве
Я бреду наугад.
И чувствую сердцем:
И я виноват…
Возвращение
Я счастливый сюда приезжаю.
Здесь душа отдыхает моя.
В эти дни журавлиные стаи
Покидают родные края.
Улетают в заморские дали,
Чтоб обратно вернуться весной.
Сколько птицы всего повидали!
Только тянет их сердцем домой.
Так и я возвращаюсь к родному,
Где над озером горбится дом,
И бегу по тропинке знакомой,
Узнаю каждый куст, каждый холм.
Узнаю и поля, и зароды,
Суматоху вороньих стай,
И собак незлобивой породы
Слышу дальний приветливый лай.
Узнаю и кресты на погосте
Над оградами скромных могил,
И сосну богатырского роста,
Что когда-то я сам посадил.
Письмо от матери
