Олег Малевич - Поэты пражского «Скита»

Полдень разгоняет утреннюю мглу.
Весеннему солнцу не вылезть выше.
             Я останавливаюсь на углу
             И стою так долго.
             Что можно было бы на меня
             Для разных кино наклеивать афиши:
                        «Волга, Волга»…
                        «История одного дня».
             «Сегодня — несравненная Лилиан Гиш».

— Итак, я стою и смотрю:
В полдень из всех дверей,
Как крысы, покидающие трюм
Тонущих кораблей, —
Люди, люди, идут и идут…
Пять… десять… пятнадцать минут…
В одинаковых костюмах, с одинаковой прической,
             С одинаковой усмешкой;
Тысячи людей — однофамильцы и тезки.
Тысячи монет — не орлы, а решки
Самой обыкновенной меди,
С одинаковыми мыслями об отдыхе и обеде.

                             Это — тысячи зеркал
             Повторяют то же изображенье:
                             Водоворот движенья
             Среди бетонных скал.

И в этом хаосе театральном,
Улыбаясь безличьем лица,
И я был таким же зеркальным,
Таким же отраженным — только контур
Мысли, не продуманный до конца,
Картограммой забытого белого фронта,
В картинной галерее десятой весны,
Где бродят на цыпочках в тихих залах
Такие легкие и испуганные сны…

             — А улица гремела и повторяла
             Все тот же образ, сухой и точный.
             И я оглядываюсь, ища источник,
                              Центр и ось
             Этих движущихся отображений,
             Как движет в испуге ветвями растений
             В гуще леса запутавшийся лось.

                              Это было похоже на цирковый трюк.
                              И я, разгадывая его, смотрю,
                              Как катятся ядра уличного грома.
             И средь них неподвижен только манекен
             В окне торгового дома…
Весенние люди болеют хрипкой,
             А он, из-за зеркальных стен,
             Улыбается розовой улыбкой
И смотрит, не мигая, прямо на солнце…

Голубела весна и по-летнему крепла.
Перейдя второпях нерешительный март.
Начинаясь, Мессина[73] империй и пепла
Колебала расплывчатый желтый штандарт.

…И всегда, за барьером зеленых акаций,
Пухловатой рукой подрезая ростки,
Короли проплывали, как лед навигаций.
Ноздреватый от ветра, тепла и тоски.

               И покорно теряя дворцы и короны,
               Разводили ершей в деревенской глуши,
               Где на голых деревьях кричали вороны
               И дымились шершавые шалаши.

               Где рыжели, ржавея, осенние рощи,
               Как гербы на решетках дворцовых оград,
               Где, казалось, что жить — и грустнее, и проще,
               И еще невозможней — вернуться назад…

И когда, растрясясь на мужицкой телеге,
Привозил заговорщик помятый пакет —
               На всеподданнейшее — о побеге —
               Короли отвечали — «нет».

За окнами комнаты, в ряд,
Красные трубы дымят и дымят.
               Целую ночь до утра —
               Дымная феерия…
Утром заводы зовут — пора,
Вставай и сегодня, как вчера,
               Вставай, периферия!..

                               Сны причаливают на мель.
                               Скрипит деревянная постель.
                                           И вот —
                                           Человек встает.

               В комнате — тьма, в окнах — тьма,
               По углам — мышиная кутерьма…
                              В теле — тоска и дрожь зевот,
                              Ощущаемая как бедствие…
                                              А завод —
                                              Зовет и зовет —
                                               Утреннее приветствие…
Хлопает дверь о морозный порог.
По камням — грохот свинцовых ног.
Жизнь — это труд, и любовь — труд.
Слабые плечи не унесут.
Вольностей дух — суров и груб.
Великая хартия —
               Красных труб
               Красная Гвардия!..

Воскресенье — весенний день.
Такой голубой и белый.
Ты синее платье надень
На белое свое тело.

               Я подправлю крахмальную грудь
               Под черный пиджак танцора.
               И когда выйдем из дома — не забудь
               Сказать, что вернемся не скоро.

                        Пусть не ждут с обедом, и пусть
                        Не греют для тебя молока на ужин.
                        Сегодня белая грусть,
                        Как птица, над городом кружит.

                        Мы выйдем теплом вздохнуть —
                        И снега, и дожди иссякли.
                        Сегодня весь город чуть-чуть,
                        Как на любительском спектакле.

                                 Трамваи с поклоном выносят из-за кулис
                                 Жестяные венки трагедий.
                                  Спасательные круги для актрис
                                  От сердобольных соседей…

                        Мы и на кладбище зайдем —
                        Посмотреть на мраморное горе лилий.
                        Ведь мы тоже с тобой вдвоем,
                        Как белые ангелы на могиле.

                        Ты — над жалкой гробницей детей,
                        Невыполненных рождений.
                        И я — в крематориуме теней
                                      Сожженных стихотворений.

Расставаясь с любовью нездешнею
В конторе аэролинии,
На полюс посылкою спешною
Отправляю глаза ваши синие.
Это все, что осталось, чем пробили,
Замерзая, часы расставания.
Ледяной экспедицией Нобиле
Отъезжая на мягком диване.
          А вокруг —
Над платформами и баулами
Близорукий трепет зари
Звал по-пушкински Мариулою
Легкомысленную Мари.
          До свиданья, мой друг!

…Сторожат голубыми павлинами
Океанские зыбкие ночи.
Ваши руки летят цеппелинами
Над заливами Санта-Кроче.
А в горах предрассветный дансинг
Курит трубку меж трав и листьев.
Засыпают без сна в дилижансе
Утомленные контрабандисты.
И возница махает сомбреро
Вслед плывущему цеппелину.
— Это новая ваша вера
Подставляет покорную спину…
А ковбои, швыряя лассо
И ругаясь, идут на пари,
Что в гондоле первого класса
Пролетела, как смерть, Мари…
С громом лопнул Полярный Круг.
            Прощайте, мой друг!..

Подымая оранжевые паруса
Над клетками зоологического сада,
Закат отплывал в тропические леса
Под флейты змеиного яда.

И тигры, прощаясь, рыдали навзрыд,
Протягивая лапы сквозь решетки палуб…
Смотри — в пустынях экватор горит
От этих пламенных жалоб.

И звезды падают в зыбь морей,
Синий смерч сквозь леса кораллов,
Над последней улыбкой Мэй Муррей
Опуская ночное забрало,

Когда обезьяны играют в носы,
Как ветхие старички в городской богадельне,
А тщательный Аптекарь выносит Весы
Взвешивать грядущий понедельник.

И негр-победитель колет копьем
Рассыпающиеся яблоки мертвой леди,
Меж тем как в саду, в черный водоем,
Кряхтя, опускаются белые медведи…